Потерянный ребенок
Часть 33 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Что это за запах? – удивленно спросила она вслух.
– Паральдегид, – ответила сестра Джулия. – Сесилии пришлось сделать укол успокоительного. Я правда не думаю, что вам сейчас есть смысл с ней видеться.
– Ты не видела по дороге мою жену? – раздался вдруг мужской голос.
– Прошу прощения? – не поняла Гарриет и на секунду остановилась, в то время как сестра Джулия продолжала лететь вперед.
– Моя жена с детьми, они только что приходили, принесли мне всякого вкусного, так мне с ними повезло. Ты их не видела, может, когда по лестнице поднималась? – Мужчина говорил быстро и заикаясь. На вид ему было за пятьдесят, седые волосы, коричневая пижама. Голос его был добрым, а в глазах то и дело мелькал озорной огонек.
– Как это мило с их стороны, – мягко улыбнулась Гарриет. – Извините, но нет, не видела.
Она поспешила за сестрой Джулией, которая уже дошла до конца комнаты и остановилась у закрытой двери в следующую.
– Кажется, этим вечером здесь не только я. Тот мужчина сказал, что к нему приходила жена с детьми, – окликнула Гарриет сестру Джулию. Она успела немного запыхаться, пока пыталась ее догнать.
– А он вам не говорил о том, что, по его мнению, сейчас на дворе 1936 год? Или о том, что его жена уже как десять лет умерла, а про детей мы давным-давно ничего не знаем, потому что к нему никто никогда не приходит? – Сестра Джулия тяжело вздохнула, перебирая на поясе ключи.
– Сейчас вы войдете в отделение, где мы содержим самых беспокойных пациентов. Только у старшего персонала есть от него ключ. У двери вас будет ждать старшая медсестра, ее присутствие во время вашего разговора с Сесилией обязательно. Я тоже буду рядом.
– Я не понимаю, почему там содержат Сесилию, – пробормотала Гарриет, пытаясь скрыть свое беспокойство.
– Держитесь от нее на расстоянии, не прикасайтесь к ней и не делайте никаких резких движений. Пять минут – и мы уходим. Вы все поняли?
Гарриет кивнула. Дверь со скрипом отворилась, и она почувствовала, как все ее тело и лицо охватил неистовый жар, словно она была диким зверем, оказавшимся в ловушке лесного пожара и уже знающим свою участь.
Комната выглядела так, словно по ней прошелся ураган. Стол и стулья были раскиданы в разные стороны, а на полу валялись порванные книги и стеклянные осколки.
– У Сесилии только что был приступ, она слышала голоса и была в полной панике. Понадобились три сотрудницы, чтобы удержать ее, – ровно пояснила сестра Джулия. Видно было, что она не в первый раз сталкивалась с чужой болью и мучениями.
– Где она?
Медсестра показала в угол, где кто-то сидел на стуле с высокой спинкой. У Гарриет перехватило дыхание. Она сразу же узнала, кто это был, – эти длинные светлые волосы, эти узкие плечи.
Она подалась вперед и оказалась прямо перед своей подругой. Вид Сесилии привел ее в ужас. Она изменилась до неузнаваемости. Больше не было тех искрящихся зеленых глаз, густых светлых волос, загорелой кожи, легкой улыбки на алых губах. На месте прежней Сесилии сидело привидение: бледное, истощенное, с выпавшими волосами и прозрачной кожей. Гарриет показалось, что Сесилия пристально следит за ней, но, когда она сделала шаг в сторону, взгляд Сесилии не сдвинулся с места. Она сидела, свесив голову набок и скрючившись. Из ее рта тянулась ниточка слюны.
По привычке, выработавшейся за годы исполнения любой прихоти своей госпожи, Гарриет поспешила вытереть Сесилии подбородок.
– Отойдите от нее! Что вы себе позволяете? Кажется, я вам все доходчиво объяснила.
– Ради всего святого, что вы с ней сделали? Почему она в таком состоянии?
– Говорю же, ей сделали укол успокоительного.
– А еще сегодня утром она была на процедуре, после нее пациенты всегда несколько дней сонные, – добавила старшая медсестра.
– Про какую процедуру вы говорите?
– Электрошоковая терапия, – сухо пояснила она. – И прошу вас, не надо жаловаться. Вопреки расхожему мнению, пациенты выстраиваются за ней в очередь, потому что она позволяет механически снять симптомы депрессии. Болезнь Сесилии куда неприятнее, чем эта процедура. Есть, конечно, опасность частичной или полной потери памяти, но к сожалению, в случае Сесилии этого едва ли можно ждать.
– К сожалению? О чем это вы? – помня о запрете прикасаться к Сесилии, Гарриет сделала шаг назад. – Что именно она должна забыть?
– Свою дочь, – ответила медсестра, качая головой. – Она утопила ее, но отказывается это признать. Я заметила, что пациенты едва ли могут надеяться на выздоровление, если они отрицают то, что привело их к такому состоянию. Кажется, Сесилия не хочет упрощать себе жизнь…
– Если бы она пошла на сотрудничество, с ней бы обошлись легче, – вставил один из пациентов.
– От Сесилии так много мороки, она дерется с персоналом, плюется и кусается. Ради безопасности всех остальных в палате мы вынуждены искать способы как-то справляться с буйными пациентами вроде нее.
– Стало быть, вы так с ней поступаете только потому, что она пытается дать отпор? Ей тут не место!
– Послушайте, мне не по душе ваш тон. Когда ее к нам доставили, Сесилия находилась в состоянии психоза, и до сих пор ситуация не изменилась. Она слышит голоса, каждую неделю пытается совершить самоубийство… Сесилия представляет опасность для себя и окружающих.
– Еще бы, она же живет в настоящем аду! Она бы и мухи не обидела. Я должна помочь ей выбраться отсюда. Сесилия, послушай меня. Ребекка жива, тебе нужно скорее поправляться. Мы живем в «Сивью». Ты сможешь найти нас там.
Внезапно Сесилия подняла на Гарриет глаза и набросилась на нее, схватив руками за горло.
– Сесилия! Отпусти ее, Сесилия! – К ним подбежала медсестра и попыталась оттащить ее за локти, но Сесилия вцепилась намертво. Гарриет не могла дышать.
– Сестра!
К ним ринулась какая-то девушка, на ходу набирая шприц трясущимися от ужаса руками.
В глазах Гарриет помутнело, но Сесилия только сильнее сдавила ее горло, испепеляя ее взглядом.
– Я считала тебя своей подругой, – прошипела она. – Ты украла ее у меня.
Но через секунду Сесилия стала медленно ослаблять хватку. Укол подействовал, и, не в силах держаться на ногах, она упала на руки Гарриет. Горячие слезы заструились из ее зеленых глаз, капая Гарриет на щеки.
– Пожалуйста, помоги, – прошептала Сесилия, и Гарриет прижала к себе разбитое тело подруги и заплакала.
Глава тридцать четвертая
Ребекка
21:00, среда, 19 ноября 2014 года
– Джесси жива, мам. Ее вместе с Харви повезли в больницу Святого Дунстана на скорой. – Голос Айрис был едва слышен из-за поднявшегося на море ветра.
– Ах, слава богу! – ахнула Ребекка. Она больше не в силах была сдерживать все то, что копилось внутри нее весь этот день. – А как же ее девочка?
– Я ее не видела. Ее забрали первой, в другой скорой. Она жива, но Харви сказал, что положение очень тяжелое.
– Тебе еще что-нибудь известно? Ты видела малышку? Где они? – Ребекка закрыла лицо руками и заплакала. Джесси и Элизабет были живы.
– Они были в бомбоубежище. Судя по всему, девочка к тому моменту давно потеряла сознание. Джесси тоже была в ужасном состоянии, ей пришлось вколоть успокоительное. Где ты, мам? – спросила Айрис.
– Я только что приехала в больницу. Хотела пойти к Сесилии, но лучше подожду, пока не приедет скорая с крошкой Элизабет. Может, мне удастся чем-то помочь.
– Хорошо, – сказала Айрис. – Но я успела немного поговорить с Харви, мам. По его словам, у Сесилии осталось мало времени, мам.
– Харви знает о ней?
– Да, он ездил к ней вместе с полицией. Он уверен, что она говорит правду, – добавила Айрис.
У Ребекки закружилась голова. Она откинулась на сиденье и сделала несколько глубоких вдохов.
– Ну, Харви в любом случае не захочет, чтобы я приближалась к малышке.
– Я уверена, что она в хороших руках. Мой друг, Марк, работает врачом в реанимации. Я знаю, что он сегодня на дежурстве, он о ней позаботится, – возразила Айрис. – Ты должна успеть к Сесилии, пока еще не слишком поздно, мам. Я уже в пути. Встретимся в больнице. – В ее голосе звучала тревога, которую Ребекка не могла не услышать.
– Хорошо, родная. До встречи.
Ребекка вышла из машины и постаралась собраться с мыслями. На часах было девять вечера. Прошло тринадцать часов с тех пор, как девочке ввели последнюю дозу антибиотиков. Уже скоро ее крохотное тельце должно было перестать справляться. Она представила себе, как малышка едет в машине скорой, как кто-то надевает на нее кислородную маску. Каждая минута после их прибытия в больницу будет на счету.
Ребекка попыталась сосредоточиться, но мысль о том, что в соседнем здании прямо в этот момент находилась Сесилия Бартон, не давала ей покоя.
Не в силах усидеть на месте, она отправилась к входу в реанимационное отделение. В то же время она напрягала слух в надежде услышать сирену скорой помощи, которая означала бы, что Джесси уже близко. Ребекка взглянула на окна больницы, представив, как Сесилия Бартон лежит в своей постели и ждет возможности рассказать ей все свои тайны – тайны, которые Ребекка не хотела знать. Ее матерью была Гарриет. Она любила ее; ее любовь была единственной хорошей вещью в детстве Ребекки. Думать о том, что все это было построено на лжи, Ребекка совершенно не могла.
Она ощутила, как к ней подкрадывается необъяснимое чувство – словно страшный сон, который она видела полвека назад. Посмотрев наверх, Ребекка заметила в одном из тускло освещенных окон призрачный женский силуэт. Ей показалось, что женщина смотрит на нее, стучит по стеклу, что-то беззвучно ей кричит, но расстояние между ними было слишком велико. Ребекка моргнула, и фигура исчезла.
Она знала, что ей нужно было спешить к Сесилии, но ей не хотелось покидать то место, куда вот-вот должна была приехать малышка Элизабет. Она вошла в здание и подошла к стойке регистратуры.
– Здравствуйте, вы не могли бы мне подсказать, в какой палате находится Сесилия Бартон?
– Вы родственница? – уточнила женщина. Ребекка пристально посмотрела на нее и медленно кивнула.
Очутившись в длинном коридоре, Ребекка почувствовала, как в ее мозг вновь хлынули воспоминания об их с матерью поездке в лечебницу Гринуэйс, когда ей было пять лет. Сердце ее заколотилось, в голове гулко застучало. Она представила себе ту молодую женщину в очках, которая сидела за стеклянной панелью; вспомнила, как, держась за мамину руку, жаловалась на усталость.
– Вам нужно выйти на улицу, повернуть направо и идти вдоль тропинки. Вам в крыло Саммерсдейл, вы увидите табличку. Это сразу за отделением рисуночной терапии.
Ребекка представила, что ее любимая мамочка сейчас была рядом с ней, как и в тот день, когда они так долго ехали на автобусе из Уиттеринг-Бэй в Чичестер. Она все еще помнила свое новое шерстяное пальто, слишком тесное в талии, и кремовую ленту в волосах, и как жесткие туфли натирали ей ноги. Помнила, как заметила беспокойство на лице мамы. «Сегодня мы поедем знакомиться с твоим папой… Он хочет вернуться домой. Сегодня мы поедем знакомиться с твоим папой… Он хочет вернуться домой. Ты не будешь против?» Ребекка никогда прежде не видела, чтобы мама так улыбалась. Ее глаза не сверкали, как это всегда бывало в «Сивью».
«Я не знаю. Мне сейчас хорошо, когда мы только вдвоем».
Ребекка шла по больничным коридорам к палате Сесилии. В одном из окон из-за туч показалась луна, разгоняя своим светом темноту ночи.
В тот день пошел дождь, и они заблудились. Ребекка помнила, как они бежали под сильным ливнем, затем поднялись по ступенькам, вошли в затхлую комнату. Ее мать нащупала выключатель.
На мольберте стоял портрет. Зеленоглазая женщина смотрела на нее с холста. «Она действительно пыталась утопить себя вместе с ребенком, и тело ее дочери так и не нашли, однако ее саму удалось спасти. Она здесь, миссис Уотерхаус. Сесилия Бартон – одна из пациенток нашей лечебницы».
– Извините, – прозвучал голос молодой женщины. – Прошу прощения, что подслушала ваш разговор, но вы, кажется, спрашивали о Сесилии Бартон. Вы Ребекка?
Погруженная в мысли, Ребекка посмотрела на нее, но ничего не ответила.
– Паральдегид, – ответила сестра Джулия. – Сесилии пришлось сделать укол успокоительного. Я правда не думаю, что вам сейчас есть смысл с ней видеться.
– Ты не видела по дороге мою жену? – раздался вдруг мужской голос.
– Прошу прощения? – не поняла Гарриет и на секунду остановилась, в то время как сестра Джулия продолжала лететь вперед.
– Моя жена с детьми, они только что приходили, принесли мне всякого вкусного, так мне с ними повезло. Ты их не видела, может, когда по лестнице поднималась? – Мужчина говорил быстро и заикаясь. На вид ему было за пятьдесят, седые волосы, коричневая пижама. Голос его был добрым, а в глазах то и дело мелькал озорной огонек.
– Как это мило с их стороны, – мягко улыбнулась Гарриет. – Извините, но нет, не видела.
Она поспешила за сестрой Джулией, которая уже дошла до конца комнаты и остановилась у закрытой двери в следующую.
– Кажется, этим вечером здесь не только я. Тот мужчина сказал, что к нему приходила жена с детьми, – окликнула Гарриет сестру Джулию. Она успела немного запыхаться, пока пыталась ее догнать.
– А он вам не говорил о том, что, по его мнению, сейчас на дворе 1936 год? Или о том, что его жена уже как десять лет умерла, а про детей мы давным-давно ничего не знаем, потому что к нему никто никогда не приходит? – Сестра Джулия тяжело вздохнула, перебирая на поясе ключи.
– Сейчас вы войдете в отделение, где мы содержим самых беспокойных пациентов. Только у старшего персонала есть от него ключ. У двери вас будет ждать старшая медсестра, ее присутствие во время вашего разговора с Сесилией обязательно. Я тоже буду рядом.
– Я не понимаю, почему там содержат Сесилию, – пробормотала Гарриет, пытаясь скрыть свое беспокойство.
– Держитесь от нее на расстоянии, не прикасайтесь к ней и не делайте никаких резких движений. Пять минут – и мы уходим. Вы все поняли?
Гарриет кивнула. Дверь со скрипом отворилась, и она почувствовала, как все ее тело и лицо охватил неистовый жар, словно она была диким зверем, оказавшимся в ловушке лесного пожара и уже знающим свою участь.
Комната выглядела так, словно по ней прошелся ураган. Стол и стулья были раскиданы в разные стороны, а на полу валялись порванные книги и стеклянные осколки.
– У Сесилии только что был приступ, она слышала голоса и была в полной панике. Понадобились три сотрудницы, чтобы удержать ее, – ровно пояснила сестра Джулия. Видно было, что она не в первый раз сталкивалась с чужой болью и мучениями.
– Где она?
Медсестра показала в угол, где кто-то сидел на стуле с высокой спинкой. У Гарриет перехватило дыхание. Она сразу же узнала, кто это был, – эти длинные светлые волосы, эти узкие плечи.
Она подалась вперед и оказалась прямо перед своей подругой. Вид Сесилии привел ее в ужас. Она изменилась до неузнаваемости. Больше не было тех искрящихся зеленых глаз, густых светлых волос, загорелой кожи, легкой улыбки на алых губах. На месте прежней Сесилии сидело привидение: бледное, истощенное, с выпавшими волосами и прозрачной кожей. Гарриет показалось, что Сесилия пристально следит за ней, но, когда она сделала шаг в сторону, взгляд Сесилии не сдвинулся с места. Она сидела, свесив голову набок и скрючившись. Из ее рта тянулась ниточка слюны.
По привычке, выработавшейся за годы исполнения любой прихоти своей госпожи, Гарриет поспешила вытереть Сесилии подбородок.
– Отойдите от нее! Что вы себе позволяете? Кажется, я вам все доходчиво объяснила.
– Ради всего святого, что вы с ней сделали? Почему она в таком состоянии?
– Говорю же, ей сделали укол успокоительного.
– А еще сегодня утром она была на процедуре, после нее пациенты всегда несколько дней сонные, – добавила старшая медсестра.
– Про какую процедуру вы говорите?
– Электрошоковая терапия, – сухо пояснила она. – И прошу вас, не надо жаловаться. Вопреки расхожему мнению, пациенты выстраиваются за ней в очередь, потому что она позволяет механически снять симптомы депрессии. Болезнь Сесилии куда неприятнее, чем эта процедура. Есть, конечно, опасность частичной или полной потери памяти, но к сожалению, в случае Сесилии этого едва ли можно ждать.
– К сожалению? О чем это вы? – помня о запрете прикасаться к Сесилии, Гарриет сделала шаг назад. – Что именно она должна забыть?
– Свою дочь, – ответила медсестра, качая головой. – Она утопила ее, но отказывается это признать. Я заметила, что пациенты едва ли могут надеяться на выздоровление, если они отрицают то, что привело их к такому состоянию. Кажется, Сесилия не хочет упрощать себе жизнь…
– Если бы она пошла на сотрудничество, с ней бы обошлись легче, – вставил один из пациентов.
– От Сесилии так много мороки, она дерется с персоналом, плюется и кусается. Ради безопасности всех остальных в палате мы вынуждены искать способы как-то справляться с буйными пациентами вроде нее.
– Стало быть, вы так с ней поступаете только потому, что она пытается дать отпор? Ей тут не место!
– Послушайте, мне не по душе ваш тон. Когда ее к нам доставили, Сесилия находилась в состоянии психоза, и до сих пор ситуация не изменилась. Она слышит голоса, каждую неделю пытается совершить самоубийство… Сесилия представляет опасность для себя и окружающих.
– Еще бы, она же живет в настоящем аду! Она бы и мухи не обидела. Я должна помочь ей выбраться отсюда. Сесилия, послушай меня. Ребекка жива, тебе нужно скорее поправляться. Мы живем в «Сивью». Ты сможешь найти нас там.
Внезапно Сесилия подняла на Гарриет глаза и набросилась на нее, схватив руками за горло.
– Сесилия! Отпусти ее, Сесилия! – К ним подбежала медсестра и попыталась оттащить ее за локти, но Сесилия вцепилась намертво. Гарриет не могла дышать.
– Сестра!
К ним ринулась какая-то девушка, на ходу набирая шприц трясущимися от ужаса руками.
В глазах Гарриет помутнело, но Сесилия только сильнее сдавила ее горло, испепеляя ее взглядом.
– Я считала тебя своей подругой, – прошипела она. – Ты украла ее у меня.
Но через секунду Сесилия стала медленно ослаблять хватку. Укол подействовал, и, не в силах держаться на ногах, она упала на руки Гарриет. Горячие слезы заструились из ее зеленых глаз, капая Гарриет на щеки.
– Пожалуйста, помоги, – прошептала Сесилия, и Гарриет прижала к себе разбитое тело подруги и заплакала.
Глава тридцать четвертая
Ребекка
21:00, среда, 19 ноября 2014 года
– Джесси жива, мам. Ее вместе с Харви повезли в больницу Святого Дунстана на скорой. – Голос Айрис был едва слышен из-за поднявшегося на море ветра.
– Ах, слава богу! – ахнула Ребекка. Она больше не в силах была сдерживать все то, что копилось внутри нее весь этот день. – А как же ее девочка?
– Я ее не видела. Ее забрали первой, в другой скорой. Она жива, но Харви сказал, что положение очень тяжелое.
– Тебе еще что-нибудь известно? Ты видела малышку? Где они? – Ребекка закрыла лицо руками и заплакала. Джесси и Элизабет были живы.
– Они были в бомбоубежище. Судя по всему, девочка к тому моменту давно потеряла сознание. Джесси тоже была в ужасном состоянии, ей пришлось вколоть успокоительное. Где ты, мам? – спросила Айрис.
– Я только что приехала в больницу. Хотела пойти к Сесилии, но лучше подожду, пока не приедет скорая с крошкой Элизабет. Может, мне удастся чем-то помочь.
– Хорошо, – сказала Айрис. – Но я успела немного поговорить с Харви, мам. По его словам, у Сесилии осталось мало времени, мам.
– Харви знает о ней?
– Да, он ездил к ней вместе с полицией. Он уверен, что она говорит правду, – добавила Айрис.
У Ребекки закружилась голова. Она откинулась на сиденье и сделала несколько глубоких вдохов.
– Ну, Харви в любом случае не захочет, чтобы я приближалась к малышке.
– Я уверена, что она в хороших руках. Мой друг, Марк, работает врачом в реанимации. Я знаю, что он сегодня на дежурстве, он о ней позаботится, – возразила Айрис. – Ты должна успеть к Сесилии, пока еще не слишком поздно, мам. Я уже в пути. Встретимся в больнице. – В ее голосе звучала тревога, которую Ребекка не могла не услышать.
– Хорошо, родная. До встречи.
Ребекка вышла из машины и постаралась собраться с мыслями. На часах было девять вечера. Прошло тринадцать часов с тех пор, как девочке ввели последнюю дозу антибиотиков. Уже скоро ее крохотное тельце должно было перестать справляться. Она представила себе, как малышка едет в машине скорой, как кто-то надевает на нее кислородную маску. Каждая минута после их прибытия в больницу будет на счету.
Ребекка попыталась сосредоточиться, но мысль о том, что в соседнем здании прямо в этот момент находилась Сесилия Бартон, не давала ей покоя.
Не в силах усидеть на месте, она отправилась к входу в реанимационное отделение. В то же время она напрягала слух в надежде услышать сирену скорой помощи, которая означала бы, что Джесси уже близко. Ребекка взглянула на окна больницы, представив, как Сесилия Бартон лежит в своей постели и ждет возможности рассказать ей все свои тайны – тайны, которые Ребекка не хотела знать. Ее матерью была Гарриет. Она любила ее; ее любовь была единственной хорошей вещью в детстве Ребекки. Думать о том, что все это было построено на лжи, Ребекка совершенно не могла.
Она ощутила, как к ней подкрадывается необъяснимое чувство – словно страшный сон, который она видела полвека назад. Посмотрев наверх, Ребекка заметила в одном из тускло освещенных окон призрачный женский силуэт. Ей показалось, что женщина смотрит на нее, стучит по стеклу, что-то беззвучно ей кричит, но расстояние между ними было слишком велико. Ребекка моргнула, и фигура исчезла.
Она знала, что ей нужно было спешить к Сесилии, но ей не хотелось покидать то место, куда вот-вот должна была приехать малышка Элизабет. Она вошла в здание и подошла к стойке регистратуры.
– Здравствуйте, вы не могли бы мне подсказать, в какой палате находится Сесилия Бартон?
– Вы родственница? – уточнила женщина. Ребекка пристально посмотрела на нее и медленно кивнула.
Очутившись в длинном коридоре, Ребекка почувствовала, как в ее мозг вновь хлынули воспоминания об их с матерью поездке в лечебницу Гринуэйс, когда ей было пять лет. Сердце ее заколотилось, в голове гулко застучало. Она представила себе ту молодую женщину в очках, которая сидела за стеклянной панелью; вспомнила, как, держась за мамину руку, жаловалась на усталость.
– Вам нужно выйти на улицу, повернуть направо и идти вдоль тропинки. Вам в крыло Саммерсдейл, вы увидите табличку. Это сразу за отделением рисуночной терапии.
Ребекка представила, что ее любимая мамочка сейчас была рядом с ней, как и в тот день, когда они так долго ехали на автобусе из Уиттеринг-Бэй в Чичестер. Она все еще помнила свое новое шерстяное пальто, слишком тесное в талии, и кремовую ленту в волосах, и как жесткие туфли натирали ей ноги. Помнила, как заметила беспокойство на лице мамы. «Сегодня мы поедем знакомиться с твоим папой… Он хочет вернуться домой. Сегодня мы поедем знакомиться с твоим папой… Он хочет вернуться домой. Ты не будешь против?» Ребекка никогда прежде не видела, чтобы мама так улыбалась. Ее глаза не сверкали, как это всегда бывало в «Сивью».
«Я не знаю. Мне сейчас хорошо, когда мы только вдвоем».
Ребекка шла по больничным коридорам к палате Сесилии. В одном из окон из-за туч показалась луна, разгоняя своим светом темноту ночи.
В тот день пошел дождь, и они заблудились. Ребекка помнила, как они бежали под сильным ливнем, затем поднялись по ступенькам, вошли в затхлую комнату. Ее мать нащупала выключатель.
На мольберте стоял портрет. Зеленоглазая женщина смотрела на нее с холста. «Она действительно пыталась утопить себя вместе с ребенком, и тело ее дочери так и не нашли, однако ее саму удалось спасти. Она здесь, миссис Уотерхаус. Сесилия Бартон – одна из пациенток нашей лечебницы».
– Извините, – прозвучал голос молодой женщины. – Прошу прощения, что подслушала ваш разговор, но вы, кажется, спрашивали о Сесилии Бартон. Вы Ребекка?
Погруженная в мысли, Ребекка посмотрела на нее, но ничего не ответила.