Потерянный рай

Который мне навстречу наклонялся.

Я отшатнулась – отшатнулся он;

Но он мне полюбился, – я нагнулась

Опять – и он приветно вновь нагнулся,

Мне отвечая взорами любви.

Я посейчас бы на него смотрела,

Мечтою бесполезною томясь,

Когда б не прозвучал вдруг некий голос,

Который научил меня, сказав:

“Прекрасное созданье! То, что видишь

Ты там внизу, в воде, есть ты сама;

Та тень с тобой пришла, уйдет с тобою.

Иди за мной: тебя я приведу

Туда, где будешь встречена не тенью

И не ее там будешь обнимать;

Там будет тот, чей истинно ты образ,

И неразрывно будет он твоим;

И, принеся ему созданий много,

Тебе подобных, наречешься ты —

Мать рода человеческого”. Зова

Незримого могла ль я не послушать?

И вскоре я увидела тебя,

Прекрасного, высокого, под кленом.

Но все ж мне показался образ твой

Не столь прекрасным, не настолько милым

Не столь любовно-кротким и приятным,

Как то виденье в зеркале воды.

Я прочь пошла, но ты воскликнул: “Ева

Прекрасная, вернись! Зачем бежишь?

Ты от того бежишь, кто дал начало

Тебе самой: ты плоть, ты кость моя!

Чтоб бытие имела ты, я отдал

Из бока, возле сердца моего,

Моей часть жизни собственной; утехой

Бесценною ты будешь для меня;

В тебе я часть души ищу, ты будешь

Второю половиною моей!”

И с этими словами нежно руку


Ты взял мою, и уступила я,

И с той поры узнала я, о милый,

Сколь мужество и мудрость превосходят

Красу, что в них лишь – истинно краса!»



Так с ним праматерь наша говорила

И взором целомудренной любви

И преданности нежной на супруга

Смотрела, обхватив одной рукой

Стан праотца людей; нагою грудью,

Вздымавшейся под золотом кудрей,

Она на грудь супруга прилегала;

В восторге он от красоты и нежной

Покорности ее, ей улыбнулся

Блаженней, чем Юпитер улыбался

Юноне, тучки оплодотворяя,

Из коих май цветочный сыплет дождь,

И поцелуй любви чистейшей нежно

Напечатлел на розовых устах.

И с завистью тут Дьявол отвернулся,

Но все ж, ревнуя, искоса смотрел

На них, и так роптал он сам с собою:

«Вид ненавистный, вид, мучений полный!

Они вдвоем, в объятиях друг друга,

Счастливейший в Раю имеют Рай,

Вкушая здесь блаженство во блаженстве;

А я меж тем судьбою брошен в Ад,

Где ни любви, ни радости нет вечно,

Где пылкие желанья лишь – из мук,

Конечно, не легчайшие – нас мучат,

Неутолимой жаждою томя.

Однако мне запомнить все же надо

Слова, от них услышанные мной.

Здесь, кажется, не все принадлежит им:

Есть роковое дерево одно,

Которое зовут познанья Древом, —

Им от него вкушать запрещено.