Потерянный рай

Порою же они по произволу

Иль если им мешало что-нибудь,

К ней заползали в чрево, там скрываясь,

И продолжали лаять там и выть,

Хотя незримы; далеко не столько

Ужасны были псы свирепой Сциллы[55],

Купавшейся в том море, что проходит

Проливом меж Калабрией и берегом

Тринакрии[56] охрипшим; лучше их

Те псы, что мчатся за ночной колдуньей,

Когда она, по тайному призыву,

По воздуху летит, куда ее

Влечет приятный запах детской крови,

Чтоб с ведьмами лапландскими плясать,

Заклятьем ясный месяц помрачая.

Другой ужасный образ – если можно

Такое слово применить к тому,

Что не имеет образа, в чем трудно

Иль невозможно члены различить,

Ни рук, ни ног не видно и все тело

Какой-то тенью кажется неясной, —

Сидел недвижно, сумрачный как ночь,

Ужасен и свиреп, как десять Фурий,

И грозный, как сам Ад, вооружен

Огромным дротом. То, что головою

Казалось в нем, венчалося подобьем

Короны царской. Сатана к нему

Приблизился; чудовище, поднявшись,

Пошло к нему громадными шагами,

И от шагов тех содрогался Ад.

Враг, не смутясь, смотрел и удивлялся,

Что б это быть могло, – но не страшился:

Ему ничто из всех созданий мира

Не страшно было; все считать ничтожным

Готов он был; лишь Бог и Божий Сын

Ему могли быть страшны. И, с презреньем

Смотря навстречу, так он начал речь:




«Кто ты, ужасный образ нестерпимый,

Что, хоть свиреп и грозен, смеешь ты,

Противостав всем телом безобразным,

Мне заграждать дорогу к тем вратам?

Но я пройду чрез них – в том будь уверен —

И позволенья у тебя просить

Не буду. Прочь с дороги иль безумье

Решись свое на деле испытать

И научись тогда, отродье Ада,

Вперед не спорить с силами Небес!»



И в ярости ему ответил демон:

«Так это ты, изменник-Ангел, ты,

Который первый мир нарушил в Небе

И клятву преступил, дотоле свято

Хранимую, и, дерзко возмутясь,

Увлек с собою треть сынов небесных,

Чтоб против Вышнего восстать, за что

Ты и они, отпавшие от Бога,

Осуждены здесь вечно дни свои

Влачить в тоске и скорби беспредельной?

И ты дерзаешь, обреченный Аду,

Себя к Небесным Силам причислять?

И смеешь ты презрительный свой вызов

Бросать тому, кто Царь и Властелин

Мест этих? Да, скажу тебе прямее,

Чтоб более еще тебя взбесить:

Твой Царь и Властелин! Иди, лжец беглый.

Иди назад, чтоб кару отбывать!

Спеши, чтоб я бичами скорпионов

Медлительность твою не подогнал,

Спеши на крыльях – или этим дротом

Тебя я так ужасно поражу,

Что ощутишь ты боль, какой не ведал!»



Так говорил свирепый этот ужас;

Произнося угрозы эти, он