Потерянный рай

Здесь, в этой тьме, в изгнанье от блаженства,

В глубокой бездне горести и бед,

Где мучиться в огне неугасимом

Должны мы без надежды, без конца,

Быть ярости Его рабами вечно,

Бича неумолимого ударов

Ждать ежечасно? Что же претерпеть

Еще мы можем худшего, – иль разве

Погибнуть, уничтожиться совсем?

Чего же мы боимся? Почему же

Колеблемся Его мы довести

До крайности во гневе? Разъяренный,

Быть может, нас Он вовсе истребит

И уничтожит даже сущность нашу, —

По мне, такой исход все ж был бы лучше,

Чем вечное несчастье бытия.

А если нет и если сущность наша

Действительно божественна, бессмертна

И не престанет ввек существовать,

То ничего мы потерять не можем.

По опыту мы знаем, что довольно

Есть сил у нас, чтоб потревожить Небо;

Так будем же набегами грозить

Во все века престолу роковому:

Пусть это не победа – так хоть месть!»



Окончил он и замолчал угрюмо;

В глазах его отчаянное мщенье

Сверкало, страшной битвой угрожая,

Для всех опасной, кто слабей, чем Бог.

Но вот с противной стороны поднялся,

Чтоб возразить Молоху, Велиал.

Он видом был приятнее и мягче,

Чем тот, и был прекраснейший из всех,

Кого лишилось Небо: был он создан,

Казалось, для высоких, славных дел,

Для высшего достоинства; но лживо

В нем было все и пусто; с языка


Мед капал у него; он мог дурное

В разумнейшем представить виде; лучший

Совет он мог испортить, исказить,

Затем что мысли низменны в нем были:

В пороке он искусен был, в делах же

Возвышенных ленив и боязлив.

Но ухо он умел ласкать словами

И вкрадчиво так начал речь свою:



«Я был бы очень за войну, о князи,

И в ненависти к нашему Врагу

Ни от кого я не отстал бы, если б

То, что приводят здесь как главный довод,

Чтоб нам начать немедленно войну,

Мне не казалось доводом обратным,

Не заключало б в сущности своей

Зловещего для нас предположенья.

Когда тот самый, кто в делах войны

Здесь выше всех, исполнен недоверья

К тому, что он советует, в чем прочих

Он превосходит, мужество свое

Лишь на слепом отчаяньи готовый

Обосновать и ставя высшей целью

Уничтоженье наше после некой

Ужасной мести, – что сказать об этом?

Во-первых, в чем же будет эта месть?

Ведь нам известно, что все башни Неба

Полны отважных часовых и к ним

Нам невозможно подойти; притом же

Расположились лагерем вокруг

Всей нашей бездны вражеские рати

Иль реют вкруг на сумрачных крылах

И вдаль и вширь по царству вечной ночи,

И мудрено застигнуть их врасплох.

А если бы мы силой попытались

Пробить себе дорогу и весь Ад

Восстал за нами в возмущеньи мрачном,