Потаенные страхи

— Видите ли, в чем дело… Моя жена… просто боготворит вас. Не могли бы вы дать автограф для нее?

— И это все?! — удивился актер. — Это самое малое, что я могу для вас сделать!

— В таком случае, я принесу завтра фотографию? — обрадовался доктор.

— Разумеется! Я с удовольствием подпишу ее для вашей жены. Если еще что-нибудь потребуется — только скажите!

— О! Благодарю вас, молодой человек! Да! Совсем забыл. Вы можете перейти в вип-палату, если вас не устроит обычная. Она, разумеется, одноместная, но там есть диван. Думаю, с вашим ростом вы там должны поместиться. Расценки сможете узнать у регистратора. Уж извините.

— Нет-нет, все в порядке. Не беспокойтесь по этому поводу. Думаю, учитывая нашу с Майей Сергеевной профессию, будет лучше сразу занять вип-палату.

— Да, я понимаю. Тогда завтра переведем ее сразу с утра, — на всякий случай уточнил мужчина.

— Да, хорошо. Спасибо вам, Петр Васильевич.

Они обменялись любезностями. Доктор еще раз посоветовал актеру поехать на ночь домой, а завтра вернуться ближе к обеду, поскольку Михеевой будут заниматься диагносты. Мужчина сдался.

Зашел к любимой попрощаться. Девушка крепко спала. Андрей был несказанно рад тому, что актриса, наконец, пришла в себя. Но на все эти повязки, бинты, датчики и ту страшную штуковину, воткнутую в руку на сгибе локтя, смотрел с содроганием и тяжелейшим чувством вины. Молодой человек подошел к рыжеволосой. Наклонился к лицу…

“Она ведь не узнает? Один только раз. Всего один!”

Их губы разделяла всего пара сантиметров, не более. Горин закрыл глаза и нежно коснулся губами кончика носа спящей. Задержавшись, плавно перешел к щеке. Снова замер. Спустился ниже и припал к шее. Вдыхая аромат ее кожи, не мог заставить себя оторваться. Там, почти под самым ушком. Несмотря на двое суток, проведенных ею в стерильном помещении, он смог уловить запах ее тела. Опомнившись, поднял голову.

— Спокойной ночи, милая. Спи и набирайся сил. Завтра я обязательно вернусь, — прошептал брюнет и тихонько вышел из больничных покоев.

“Та женщина оказалась права. Сегодня и вправду случилось нечто очень хорошее!”

Если бы Майя не спала в этот момент, она была бы ошарашена таким поведением наставника. И тут только два варианта. Либо девушка сгорела бы со стыда или, скорее, от смущения, либо провалилась сквозь землю.





* * *


Горин проснулся необычайно поздно. Часы показывали 10:27.

“Так даже лучше. Меньше времени останется ждать до конца обследования.”

Шел третий, последний день «отгула». Надо было наведаться в агентство. Работы, наверняка, накопилось немало. Но еще неизвестно, что скажут в клинике. Лучше пока отказаться от предложений на долгосрочные проекты. Он должен был быть более-менее свободен, чтобы, в случае чего, сразу примчаться в больницу. К ней.

Выпив на ходу кофе, молодой человек быстро оделся и вышел из квартиры. Погруженный в мысли, не заметил, как добрался до места работы. Разговор с дядей предстоял не из легких. Ну конечно! Вытворить такое, еще и без вразумительных объяснений. Каково же было удивление брюнета, когда он, приготовившийся к добротной выволочке, застал президента в хорошем расположении духа.

— А-а-а… Мой мальчик! Заходи-заходи. Выпьешь что-нибудь?

— Здравствуйте, Лев Михайлович… Нет, спасибо, я за рулем… — ответил актер, чувствуя, что здесь явно крылся какой-то подвох.

— Слышал, Майя пришла в себя. Это замечательно! — президент агентства подошел к бару и, долго выбирая, плеснул в стакан немного бренди.

— Да, но… Как вы узнали?

— У меня везде глаза и уши, не забывай об этом. Что ты думаешь делать дальше?

— Вот как раз об этом я и хотел поговорить. Ей сейчас должны проводить обследование. Ближе к обеду отправлюсь в клинику. Узнаю, как обстоят дела. Пока я буду работать, не выезжая за пределы города. В серьезные проекты ввязываться не буду. Ну, а фотосессии-клипы-ролики, думаю, много времени не отнимут. Поймите, я должен быть минимально занят работой сейчас.

— Я надеюсь, ты понимаешь, как много рискуешь потерять.

— Вполне. Но я достаточно отпахал за последние восемь лет. У меня довольно-таки неплохая репутация. Пора удалиться на небольшой отдых. В противном случае выгоняйте к черту!

— Даже ведущему агентству по поиску талантов непозволительно разбрасываться столь ценными кадрами. Поэтому хорошо. Я пойду тебе навстречу. Но! Ты ответственен за реабилитацию своей подопечной. Она должна вернуться. Если понадобится помощь — можешь рассчитывать на меня. И еще. Полностью освободить я тебя не смогу. Поэтому время от времени тебе придется здесь появляться. Завтра свяжешься со своим менеджером, он тебе все расскажет.

Удивлению актера не было предела. Он ожидал гневной тирады, криков, нравоучений. Но никак не спокойного разговора по существу, да еще такого удачного. О предложении помощи и говорить нечего.

Если бы Андрей только знал, каких размеров молнии метал президент, обнаружив его записку. Подвернись тогда племянник ему под руку — тот пришиб бедолагу и не поморщился бы. Но за несколько дней Исаев поостыл, а поразмыслив на холодную голову, и вовсе успокоился.





* * *



Лев Михайлович Исаев, президент кадрового агентства и, по совместительству, родной дядюшка Андрея Горина. Двенадцать лет назад он спас шестнадцатилетнего мальчишку от травли, забрав его у звездных родителей. Мать Андрея вышла замуж за его отца и уехала в Японию. Их сын родился уже там.

Европейцев, живущих в стране восходящего солнца местные жители не любили. А вот людей, рожденных в смешанных браках — просто презирали. Мальчика гнобили сверстники за «грязную» кровь. Его не пускали в класс и бедняге приходилось по полчаса сидеть в коридоре. Смывали его вещи в унитаз, портили парты, обкидывались бумагой и мелом, обливали водой. Оскорбляли, называя "русской гориллой", и прогоняли отовсюду. Учителя же смотрели на все унижения и издевательства сквозь пальцы.

В конце-концов он начал считать смешанную кровь своим проклятием и ненавидел себя за это.

В силу занятости, родители Андрея не могли проводить с сыном хоть какое-то время. Из передряг его всегда вытаскивал гувернер, который тоже не жаловал подопечного.

После гибели друга Андрей словно слетел с тормозов. Гонимый и непризнанный окружающим миром, озлобился, ожесточился и закрылся в себе. Постоянно дрался на улицах и часто попадал в полицейский участок. Не было ни дня, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. Синяки, ушибы и ссадины стали постоянными его спутниками.

В школе, когда однажды парень бросил стулом в обидчика и сломал тому палец, его стали опасаться и начали игнорировать. Даже взрослые относились к нему с долей презрения. Медленно и мучительно мальчишка погрязал в клоаке.

Исаев, приехавший навестить сестру, увидел, что происходило с племянником. После расспросов гувернера, решил сам поговорить с мальчиком.

— Ты хочешь начать новую жизнь? Или предпочтешь опуститься на самое дно, откуда тебя уже никто не сможет вытащить?

— Мне все равно… — с деланным безразличием ответил тогда парень, хотя на самом деле отчаянно нуждался в помощи.

— Заставлять не буду. Если действительно хочешь, тогда отправляйся в свою комнату. Возьми только лишь паспорт и возвращайся ко мне. У тебя полчаса.

Они улетели поздней ночью, не попрощавшись. Мать мальчика билась в истерике, пока сын сам не попросил оставить его в покое и не пообещал вернуться, когда, наконец, обретет себя.

Президент, только с виду казавшийся эксцентричным чудаком и балагуром, обладал поистине невероятным чутьем. Он видел людей насквозь. Находил их скрытые таланты и раскрывал, доставая наружу то прекрасное, что делало их уникальными.





* * *


Обговорив рабочие моменты и уладив все проблемы, актер покинул агентство.

Уже направляясь в больницу, Андрей проехал мимо той самой кофейни, где случилась беда. Брюнет внезапно почувствовал злость. Колеса автомобиля завизжали от резкого торможения.

В кофейне полным ходом шел ремонт. Новенькая витрина уже красовалась в оконном проеме. Паренек, работавший там бариста, проводил инвентаризацию.

— Сколько убытков, сколько убытков! И все из-за одного придурка! — причитал кареглазый блондин.

Темные джинсы, серая футболка и клетчатая рубашка, как ни странно, хорошо сидели на таком худом человеке. Поглощенный расчетами, он не заметил, как Горин подошел к нему. Через мгновение его припечатали к барной стойке.

— Как именно она пострадала?! — проревел актер.

— П-подождите! О чем вы??! — юноша даже понять не успел, что произошло.

— Это была твоя смена. Я запомнил тебя. В день аварии. Рыжая девушка. Повторяю вопрос. Как она пострадала?! — один только взгляд его внушал такой ужас, что ноги подкашивались сами собой.

— Хорошо-хорошо, я понял! Отпустите меня уже наконец!

Андрей опомнился, отпустил беднягу и сделал шаг назад. Блондин, откашлявшись, одернул рубашку и вызывающе посмотрел на актера.

— Вам стоило бы поучиться манерам. Судя по всему, вы только на камеру такой правильный, — от услышанного Горин непроизвольно сжал кулаки, но удержался, чтобы не съездить этому наглецу по физиономии.

— Рассказывай по делу.

— Ваша девушка сидела в самом углу, возле витрины. Вон там, — парень указал на пустое место у самой стены. — Она просидела больше часа, постоянно выглядывая в окно. Видимо, ждала кого-то. Машина въехала в центральную часть. Ее не задело, но сильно зажало столиком. Разбитое стекло посыпалось довольно далеко, так что на нее попало совсем немного. Так что девушке очень повезло оказаться именно там.

— Это… Это ее любимое место… — рассеянно пробормотал Андрей.

— Она ведь жива? Было бы жаль, если бы погибла. Такая молоденькая… А она правда актриса? Я в новостях слышал, как говорили об…

Андрей уже не слышал, что говорил ему бариста. Его на тот момент занимала только одна вещь — она ждала его. Все полтора часа ждала его! Если бы только он успел, все обошлось бы. Майя была бы здорова!

— Извините! — врезалось в его сознание, — Я говорю, с девушкой все в порядке?

— Что? А, да. Да, она… очнулась вчера вечером, — задумавшись, Горин направился к выходу.

Сев в машину, брюнет устало потер руками лицо. Тяжело вздохнул. Достал телефон.

"Уже час дня… Интересно, они уже закончили?"

Именно в этот момент Майя осматривала свою новую палату. Она уже лежала в постели, а с такого ракурса было не очень-то удобно разглядеть все. Сюда ее привезли в кресле-каталке. Заезжая, она успела заметить сразу справа еще одну дверь — видимо, уборная. С другой стороны обеденный стол с мягким угловым диванчиком и маленький холодильник. Широкая для больничной койки и, должно быть, удобная кровать чуть поодаль по правой стороне. А почти напротив, в углу возле окна, к потолку был прикреплен телевизор. Под ним стояла ваза с какими-то цветами.

По обеим сторонам кровати тумбы, на одной из них лампа. За дальней тумбой небольшой шкафчик с зеркалом. У противоположной от кровати стены мягкий диван, небрежно накрытый пледом. Сама по себе палата просторна, в мягких синих тонах. Шторы на окне, занавеска у кровати и диван на несколько оттенков темнее стен. Остальная мебель была исполнена в белом цвете. В целом, обстановка отдаленно напоминала домашнюю. Во всяком случае, находясь здесь, можно было на время забыть, что ты в больнице. Майе очень понравилась ее временная обитель. Единственное, чего она не могла понять, так это с чего такие привилегии.