Потаенное наслаждение

Рейес сомневался, что храм укажет путь к Всевидящему Оку, Покрову Невидимости или Разделяющему жезлу, чем бы они ни были, но он был в меньшинстве, потому и помалкивал. Все же, она знал, что прав. Если бы среди осколков камней, водорослей и ракушек было нечто, они бы уже нашли это. Кроме того, Клеть Принуждения, которую они отыскали после того, как принесли жертву в Храме Всех Богов, все равно не помогла им в поисках ларца.

Да, Клеть была неплохим оружием. Любой, заключенный в нее, был вынужден выполнять все, что прикажет ее владелец. Но кого им необходимо поместить туда? Что приказать этой особе? Пока они не найдут ответов, он подозревал, что Люциен с Аньей будут подобно озорным детишкам играть с Клетью.

— Рейес, — сказал Люциен, — мы говорили о Данике.

— Ошибаешься.

Он хотел выкинуть ее из головы, но начинал подозревать, что она стала частью его самого. Как и его демон. Только хуже. Она разрушила его бесценное ощущение умиротворения, которое не возвращалось, даже когда он лежал в кровати, весь изломанный и бьющийся в прелестной агонии.

— Сказать, что я знаю о ней? — спросил Люциен.

Не попадайся на крючок. Тебе лучше не знать.

Если Рейес не будет обеспечивать наличие постоянной боли, его демон вырвется из-под контроля, жаждя чьих-нибудь телесных страданий. Его собственных или чужих. Неважно. Это одна из причин, почему он отослал Данику. Найди он ее, в один прекрасный день он может нанести ей непоправимый вред.

— Скажи мне, — потребовал он хриплым голосом раньше, чем осознал это.

— Три дня назад она заколола мужчину.

Этот милый маленький ангелок причинил вред другому человеку? Рейес фыркнул.

— Да ладно. Теперь я уверен, что ты лжешь.

— Разве я обманывал тебя раньше?

Нет, Люциен никогда не лгал ему. Рейес проглотил вставший в горле ком, последовавшие за этим слова прозвучали натянуто и сухо.

— Откуда ты знаешь, что она поранила человека?

— Больше чем поранила. Она убила его. Жертва пробыла в больнице два дня и умерла лишь сегодня утром. Когда я был призван забрать его душу, я заметил на нем отметину Ловцов.

— Что?!

Рейес вскочил на ноги, волна ярости омыла его с ног до головы. Ловцы нашли Данику? Ей пришлось убить одного из них? С этого момента он больше не мог притворяться, что не верит. Ловцы ненавидели его. Они могли видеть ее здесь, в крепости, выследить ее и попытаться выведать у нее информацию о нем.

Воин стиснул зубы. Проклятые Ловцы! Они так безумно фанатично верили в то, что все мировое зло исходило от их демонов. Они были безжалостны в своем стремлении уничтожить этих существ и приютивших их мужчин. И они без колебаний раздавят любого, кого сочтут их приятелем.

Даника не была другом, но они не могли этого знать. Даже сейчас они могли планировать использовать ее как Наживку, надеясь выманить его из логова.

Это меняло все.

— Она ранена? Они тронули ее?

Он сжал в руке второй кинжал прежде, чем осознал, что делает — готовится к войне.

Люциен продолжил свой рассказ так, словно Рейес и не говорил.

— Сопровождая душу Ловца в ад, я увидел последние пару событий из его жизни.

— Была. Ли. Она. Ранена? — отчеканил вопрос Рейес сквозь стиснутые зубы.

— Да.

Демон Боли метался в коридорах разума, точа когти о его череп.

— Она… — губы Рейса сжались. Он не мог заставить себя выговорить это. Едва ли сумел справиться с подобной мыслью.

— Нет, — ответил Люциен, поняв его немой вопрос. — Она не мертва.

Хвала богам. Облегчение захватило и подавило его ярость, плечи мужчины поникли.

— Были ли другие Ловцы в этом замешаны?

— Да.

И снова Люциен не договорил.

— Сколько?

— Один. Ему она сломала нос.

— Специально? — шокировано поинтересовался он.

— Да.


Даника, которую он помнил, была хрупкой, милой. Он не был уверен, что думать насчет теперешней тигрицы, но жизнь бы прозакладывал, что эти поступки мучили ее.

— Где она?

Он отправится к ней, проверит как она, придумает, как защитить от новых нападений Ловцов, а затем он… оставит ее. Не позволит себе задержаться, даже не заговорит с девушкой. Но он должен увидеть ее, должен удостовериться, что она жива и здорова.

После этого он найдет и жестоко расправится с другим ответственным за ее боль Ловцом. Сломанный нос — малая плата для утоления его неистовой жажды мести.

Люциен не ответил ему.

— Мы едем в Рим менее чем через неделю, чтобы снова обыскать храм. Нам необходимы эти артефакты.

Так не эту ли карту они решили разыграть?

— Знаю.

— Я хочу, чтобы Аэрон оказался здесь еще до нашего отъезда.

— Значит, ты хочешь подвергнуть опасности всю крепость. Ты хочешь наплевать на Аэроновы желания, чтобы удовлетворить свои собственные.

— Он — один из нас. Сейчас мы нужны ему как никогда.

Рейес прошагал мимо Люциена и покинул комнату.

С тех пор как сюда переехали Анья и Эшлин, старая крепость превратилась в уютное жилище. Цветы наполняли разноцветные вазы. Стены были увешаны украденными Аньей произведениями искусства, по большей части изображающими обнаженных мужчин — она обладала извращенным чувством юмора, мебель также подверглась обновлению.

Небрежно подобранные диваны вылетели прочь — их место занял плюш и кожа. Замысловато изогнутые и полированные комоды, резные скамьи и кресла с подушками наполнили комнаты и украсили коридоры. Поначалу он с подозрением относился к женщинам. Теперь же он не знал, что было бы с ним без них. Они стали якорем посреди бушующего шторма.

Его ботинки отбивали каждый шаг по ступеням. Он преодолел пролет третьего этажа — и внезапно остановился. С решительным видом Люциен ждал его у двери спальни.

Стоило демону Смерти лишь подумать о месте, и он мог мгновенно перенестись туда.

— Я не отступлюсь, — заверил его Люциен. — Это бы порадовало тебя. Я не отступлюсь, как бы дело не повернулось, и знай, что я борюсь за твою жизнь.

Хмурясь, Рейс двинулся с места. Плечом оттолкнул Люциена и открыл дверь в свою спальню. Направился к своей любимой коллекции оружия.

— Остальные думают так же и сердиты твоим нежеланием говорить об Аэроне. Я выпросил пару дней, чтобы вправить тебе мозги. После этого…

После этого они припрут его к стенке. С их точки зрения он выбрал Данику вместо Аэрона, а воин не мог предпочесть женщину. Никогда. Рейес не указывал на то, что Мэддокс выбрал Эшлин, а Люциен — Анью. Он не указывал — опять же — что Аэрон предпочел смерть тому существу, в которое он превращался, и не будет рад своему возвращению в крепость. Из этого добра не выйдет.

Рейес вытащил свой пистолет, проверил двадцатизарядный хромированный магазин. Полон.

— Собираешься найти ее и стрелять налево и направо?

— Если понадобиться.

Рейес положил в карман три запасных магазина и коробку пуль сорок пятого калибра. Кинжалы уже были прикреплены к его щиколоткам, а метательные звездочки покоились за поясом.

— Ты не знаешь, куда ехать.

— Это не остановит меня. Я найду ее.

Люциен вздохнул, громко и протяжно.

— Я могу перенести тебя к ней. Через секунду ты сможешь быть рядом и спасти ее.

«Спасти ее».

Она была в опасности, или Люциен пытался поймать его на крючок? Он заткнул пистолет за пояс, уперся руками в покрытый бархатом стол и склонил голову. Долгое время молчал, взвешивая возможности. Тратить впустую время, разыскивая Данику, или освободить Аэрона, который уже чувствовал вкус ее крови на языке?

Ни то, ни другое не улыбалось ему.

Словно эхо Люциена, Рейс вздохнул. Его громадная кровать маячила слева, роскошная и измятая. Он воображал Данику там еженощно с момента их встречи: водопад светлых волос, обнаженное, светящееся желанием тело. Соски как жемчужинки, требующие ласки его языка. Разведенные ножки, влага на…

Правда порой эту фантазию заступал его наибольший страх, картинка, нарисованная кровью и смертью. Горло Даники перерезано, ее нагое тело испачкано багрянцем… неподвижно. Тень этого страха станет отчетливей с освобождением Аэрона.

«Ты же знаешь, что не сможешь держать его в плену вечно. Освободи его, спаси ее, а потом охраняй».

Охранять ее, означает оставаться рядом вместо того, чтоб уйти, как планировалось. Это увеличит ее контакт со смертельно-изголодавшимся Аэроном, но также возрастет и ее общение с Рейесом. Хотя это опасно, мысль была жаркой и опьяняющей, как ласка любовницы — если бы Рейес мог получать удовольствие от нежности.

Заполучить Данику… обнимать ее… Ее ангельское личико встало пред его мысленным взглядом. Громадные зеленые глаза, что смотрели на него со всей гаммой эмоций: страх, надежда, ненависть — и страсть? Небольшой, дерзко вздернутый носик. Полные розовые губы, что прокляли его извечной мукой, молчаливо обещая сладкую западню. Хрупкое тело, прекрасно сложенное специально для мужских объятий.

Он опустил веки, внезапно ощущая ее аромат. Грозовые ночи и невинность, сахарная сладость с ноткой небольшой темной… опасности? Его брови сошлись на переносице. Темной? Опасности? Раньше в ней такого не было.