Последняя комета

Мария что-то записывает в блокнот, а я думаю о полицейских, которые вывалились из автобуса и пытались остановить драку.

Бомбом заходит в комнату и останавливается перед Марией. Она наклоняется вперед и чешет его по спине до самого хвоста. Когда она перестает, он поворачивает голову и требовательно смотрит на нее. Ждет продолжения.

– Именно так он поступает, когда хочет, чтобы его чесали, – говорю я. – Ты, наверное, привыкла иметь дело с собаками?

– Я без ума от них.

На этот раз улыбка Марии выглядит искренней. Бомбом сдается и со вздохом ложится на пол у ее ног.

Стина входит и опускает поднос на стол. Она ставит каждому чашку и, только наполнив их, сама садится на диван рядом со мной.

– Хороший кофе, – констатирует Мария, торопливо сделав глоток.

– Спасибо, – говорит Стина и бросает взгляд на Бомбома, который еле заметно шевелит хвостом. – Дело касается Тильды, стало быть?

– Да, точно, – подтверждает Мария и поворачивается ко мне, стучит ручкой по блокноту. – Когда ты встречался с ней в последний раз?

– После матча. В городе.

– Вы связывались с тех пор?

Я киваю. Мария делает глоток кофе. Стина и я по-прежнему не прикасаемся к нашим чашкам.

– Как вы связывались? – спрашивает Мария.

Я толком не понимаю вопрос. Мозг почему-то работает вяло.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы разговаривали по телефону, например? Или обменивались эсэмэсками или подобным образом?

– А… ты об этом. Нет, мы не разговаривали.

Ручка Марии касается блокнота. Бумага шелестит, когда она открывает новую страницу.

– Могу я взглянуть на ваши сообщения? – спрашивает она, не поднимая взгляда, и Стина меняет положение тела.

– Это действительно необходимо? – интересуется она. – Ты наверняка тоже не захотела бы показать, что писала своему бывшему.

Она говорит спокойно и дружелюбно. Голосом священника.

– Само собой, – улыбается Мария. – Но это бы здорово помогло.

Я кошусь на Стину, которая кивает мне, и отклоняюсь на спинку дивана, чтобы вытащить мобильник из кармана джинсов. Я снимаю его с блокировки.

– Вот, – говорю я и бросаю торопливый взгляд на двух коал, прежде чем передаю телефон через стол.

Экран освещает лицо Марии, оно приобретает голубоватый оттенок с темными пятнами теней. Ее указательный палец быстро двигается, и я понимаю, что она идет вниз по сообщениям. Видит мое жалкое пьяное словоблудие, мое нытье.

– Я могу взять его на время? – спрашивает она, снова не поднимая глаз.

– Лучше нет.

– Я понимаю, – говорит Мария и опять улыбается. – Я тоже не могу обходиться без мобильника. Когда мы со Стиной были молодыми, их имели только богачи.

– Зачем тебе его телефон? – интересуется Стина.

– Я могу сделать скриншоты. Так годится?

Это не похоже на вопрос. Я неохотно киваю. Если откажусь, она, пожалуй, все равно заберет мобильник.

– Я просто не понимаю для чего, – говорю я.

Щелчки камеры. Один. Второй. Третий. Пауза.

Четвертый. Потом я слышу, как с моего телефона отправляют сообщение, и Мария передает его назад мне.

– Спасибо, – говорит она. – Теперь у тебя есть мой номер на всякий случай.

Она стучит ручкой по блокноту. Судя по ее виду, размышляет о чем-то. Мне кажется, что она просто ломает комедию. Ведь прекрасно знает, о чем спросит.

– Симон, тебе известно, где Тильда? – интересуется она, в конце концов.

– Нет.


– Ты уверен в этом?

– Мария, – вмешивается Стина чуть ли не веселым тоном, – если тебе понадобилось с ним поговорить, то ты должна…

Мария выглядит смущенной.

– Я просто хочу подчеркнуть, что все очень серьезно. Если тебе что-то известно, ты должен рассказать это нам.

– Мне неизвестно, где она, – отвечаю я, стараясь говорить спокойно. – Если кто-то и знает что-то, то, конечно, это Аманда или Элин.

Мария молча смотрит на меня. Она не записывает их имена в свой блокнот.

Может, ей известно, кто они такие? Возможно, она уже разговаривала с ними?

– В последний раз ты, значит, видел Тильду после матча, – говорит Мария. – Судя по ее виду, как, по-твоему, она чувствовала себя тогда?

Голова вообще отказывается работать, когда я ищу нужные слова.

– Она была довольно сердитой и грустной… отрывалась наверняка, – говорю я. – Мы все этим занимались.

– Вы веселились вместе?

– Нет. Мы встретились там. В городе, я имею в виду. Я не знаю, где она была до этого.

– Значит, вы встретились во время матча или…

– Он как раз только закончился.

– Это уже случилось? – спрашивает Мария и показывает ручкой на мою бровь.

– Да.

– Кто, ты сказал, ударил тебя головой?

– Я не говорил этого. Я имею в виду, я не знаю. Я не успел даже увидеть, кто это был. Там царил такой хаос.

Мария кивает в знак согласия. Ручка с шумом царапает блокнот.

– Что произошло потом?

– Мы совместными усилиями выбрались с площади.

– Если верить тебе, она была сердитой и грустной. Может, случилось что-то особенное?

– Я не знаю точно. Она сказала, что люди лицемерны.

Мария отрывает взгляд от блокнота:

– Что, по-твоему, она имела в виду?

Я кошусь на Стину:

– Тильда отрывалась на всю катушку… судя по слухам.

– А конкретно? – спрашивает Мария. – Наркотики? Секс?

Я пожимаю плечами:

– Кто знает, насколько они правдивы?

Я как наяву вижу стеклянный взгляд Тильды перед собой.

«На сто процентов затраханная».

Я не хочу, чтобы она оказалась в дерьме, когда вернется. Но, может, стоит сказать все как есть? Может быть, она получит необходимую помощь.

– Симон? – говорит Мария.

Тильда никогда не простила бы меня.

– Я не знаю, – отвечаю я снова.

– Она считала тебя лицемером?