Последнее обещание плюща

– Меня арестуют? – выпаливаю я. Всё внимание обращено ко мне, и я ёжусь под ним.

– Айви. Наверное, мы должны познакомиться, хотя после того, что случилось, не вижу необходимости в официальном приветствии. Я Райан, отец Джима, а ты Айви, дочь моих горячо уважаемых друзей. Пусть так и будет дальше. Я пришёл не для того, чтобы тебя арестовать, а чтобы поблагодарить и выразить своё восхищение, – Райан приближается ко мне с улыбкой.

– Поблагодарить за то, что ваш сын чуть не умер? За то, что его отравили? За то, что я не смогла его оттащить? Сомнительные причины для благодарности, – хмыкаю я.

– Айви, – мама укоризненно сверлит меня взглядом.

– Ты отчасти права, Айви, но для меня это важные вещи. Ты пыталась спасти моего сына, не бросила его. Это многого стоит. Помимо этого, ты очистила наш город от… клейма самоубийц. Ты не побоялась пойти против устоев и правил. Ты спасла не только моего сына, но и других людей, которые доверились не тому человеку. Ты не представляешь, сколько значит то, что ты сделала. Теперь семьи, которые считали, что их родные из-за слабости и своих плохих поступков, струсили и выбрали смерть, могут вздохнуть спокойно. Пусть этих людей не вернуть, но память о них будет чище. И, конечно, я прослежу лично, чтобы Генри Фьорд был осуждён и наказан за всё. Тебе придётся выступить свидетелем на суде, как и моему сыну, Сью-Сью и Пэнзи. К слову, о Пэнзи. Как только мы убедимся, что судебное разбирательство завершилось так, как мы хотим, то я уйду на пенсию и он станет главой нашего участка полиции. Также от имени мэра и нашего штата мы вручим ему медаль за отвагу и верность.

– Это, действительно, хорошие новости. Но… простите меня за наглость, а как же Джим? Он был не менее мужественен и храбр. Он не бросил своих друзей. Разве он не заслуживает похвалы? – Осторожно интересуюсь я.

Райан смеётся и хлопает по спине отца.

– Какую умную и хитрую дочь ты вырастил. Вся в тебя. Что касается Джима, пусть радуется, что я ему шею не свернул за то, что он не смог отказать Симоне и попался в самую глупую ловушку. Но не переживай, Айви, Джим получит вознаграждение и займёт место Пэнзи, когда твоего брата повысят. Пришло время этим старым косточкам отдохнуть, – улыбается Райан.

– Хорошо… Джим прекрасный человек. Да, у него проблемы с женщинами, точнее, с Симоной. Она его отравила, да?

– Она не знала об этом. По её словам, Генри ещё утром подарил ей шикарную бутылку коллекционного вина и посоветовал поскорее обручиться с моим сыном, потому что тот проявляет знаки симпатии другой. Тебе, Айви. Симона так и сделала. Заманила его в бар, который не работал. Они выпили только по бокалу вина, поэтому яд не сильно отравил их. Джим ушёл и оставил Симону одну. Он почувствовал недомогание и ему стало плохо в машине. Там же он и отключился. С ним сейчас всё уже хорошо. Симона собирается уехать из города и попробовать себя в модельном бизнесе.

Все в моей палате прыскают от смеха. Видимо, никому не нравится Симона, и все понимают, что может быть здесь она самая красивая, но за пределами этого города она просто одна из миллиона таких же. Но не буду разрушать её мечту. Пусть сама всё узнает и тогда, вероятно, пересмотрит свой выбор.

– А Генри… он будет осуждён, да? Точно осуждён? – Выдавливаю из себя самый неприятный вопрос. Но я должна быть уверена. Должна. Он не заслужил прощения. Не заслужил смягчающих обстоятельств. Он хладнокровный урод. Терпеть его не могу до сих пор. А ещё он использовал мою маму и чуть не разрушил брак моих родителей. Да, это меня очень злит до сих пор.

– Да, он осуждён. Я лично ему предъявил все обвинения.

– Но ведь смерть Пирса и других это дело с просроченным сроком годности. Не так ли?

– Ты права, Айви. Но на моих глазах он покушался на твою жизнь, на жизнь моего сына и был причастен к его отравлению, как и Симоны, твоим ранениям. Также его приёмный сын дал свои показания и признался, что он обокрал Людвига и он же находился в городе, откуда отправляется рейсовый автобус. Он повредил трос, из-за этого многие люди пострадали. Он тоже выступит на суде. Этих улик достаточно, чтобы он не вышел из тюрьмы до конца своих дней. У нас много свидетелей, готовых дать свои показания против него. Люди, когда узнали о случившемся, многое осознали и думаю, что больше никто не посмеет травить тебя, как и твою семью. Они будут уважать, извиняться и ты уж, Айви, прости их. Это просто люди, опасающиеся за свою жизнь и жизнь своих детей.

Киваю Райану, и он улыбается мне.

– Что ж проверю Майлза и Пэнзи, а потом займусь делами. Надеюсь, что скоро мы все вместе устроим барбекю на площади города, чтобы отметить победу справедливости, – подмигивая, Райан прощается с родителями и выходит из палаты.

– Майлз? Он как? – Шепчу я.

– После второй остановки сердца его парализовало, но всего на одну часть тела. Ему предстоит лечение и есть огромная вероятность, что он сможет ходить и вести нормальную жизнь. Сейчас за ним ухаживают Рита и его жена. Они не отходят от него. Также приехал Стив Уиллер. У этой семьи всё будет хорошо, – заверяет меня мама.

– А сейчас тебе нужно отдохнуть, Айви. Теперь мы никуда не спешим с тобой. Я взял отпуск… вроде бы взял. Я не помню, – папа потирает лоб.

– Забывчивостью Пэнзи в тебя. Точно в тебя, – цокает мама.

– И красотой. Нет в мире совершенства, – смеётся папа.

Я поворачиваю голову к окну и смотрю на солнце, ярко освещающее город. На небе нет ни одного облака. Ярко-голубое. Глубокое. Бескрайнее.

Что ж, Пирс, у нас всё получилось. Но как же мне жить теперь без тебя?





Глава 48

Два месяца спустя…




Оказывается, жизнь, действительно, не останавливается. Она продолжается и это тоже факт, с которым мне пришлось смириться. Меня выписали из больницы через пятнадцать дней, когда мама убедилась, что я могу сама ходить. Они с отцом начали общаться. Да, это выглядит немного странно до сих пор, ведь каждый из них так боится совершить очередную ошибку, что доходит до идиотизма. Но это весело. И я смеялась над этим вместе с братом. Я смеялась и тогда, когда Сью-Сью причитала из-за того, что набрала пару килограммов из-за нервов. Смеялась, когда Джим принёс мне кофе и опрокинул его на себя, поскользнувшись на упавшем на пол пакете с маффинами. Я жила. Наверное, так и должно было быть.

Люди стали иначе относиться ко мне. Не было больше неприятных взглядов, перешёптываний и оскорблений за спиной. Они превратились в доброжелательных простаков, которые чуть ли не завалили меня в больнице угощениями, цветами и пожеланиями о скорейшем выздоровлении. Мы часто собирались в палате брата нашей компанией и обсуждали то, что случилось. Потом как-то перешли к предстоящей свадьбе Сью-Сью и Пэнзи, выбирая платье подружки невесты для меня, цвет галстуков и свадебное платье для Сью-Сью. Жизнь наладилась. Но никто не замечал той грусти, которая не покинула моё сердце.

Что касается Генри Фьорда, то мне пришлось выступать в суде штата и рассказать всё, что я знала, как и предоставить свои догадки в письменной форме. Я передала все данные судье, познакомилась с сыном Генри, которого нашёл Джим и привёз его. Генри осудили пожизненно. Было ли мне хорошо от этого? Да. Я плохой человек. Я радовалась, когда его наказали. И мне не было жаль его. Он не пожалел многих невинных людей. Он заслужил это. После завершения суда мы все встретились в баре, и я не сбежала оттуда. Я наслаждалась компанией и даже никого не убила, бросив дротик. Конечно, я проткнула стену, но факт того, что никто не пострадал, меня жутко обрадовал.

Все летние каникулы мы с отцом провели в «Санни-Хиллс». Отношения Кристофера и Пэнзи наладились. Может быть, это благодаря тому, что мой отец был с нами и смог убедить Кристофера, что лучшего мужа для своей дочери он не найдёт. Может быть, Кристофер, наконец-то, понял это сам. Но больше он не пытался разлучить Сью-Сью и Пэнзи. Он собирался подарить им дом на свадьбу в старой части города, как они и хотели. Салон Сью-Сью снова начал работать и как я и думала, Симона вернулась в город ни с чем. Сью-Сью взяла её к себе и обучает по сей день премудростям маникюра и покраски волос. Отношения Симоны и Джима перестали быть прятками мужчины от неё, потому что Симона теперь навострила свои длинные ногти на сына Генри, который переехал сюда и нашёл работу в автомобильной мастерской. Он оказался хорошим парнем с тяжёлой судьбой и был рад встретить добрых людей, готовых позаботиться о нём.

Джим продолжает делать мне намёки на нечто большее и приглашать меня на свидания. Он заваливает меня стаканчиками с кофе, получая нагоняй от матери и отца, но вот его маффины отлично компенсируют его назойливость, что теперь моя семья считает нас парой. Брат же перестал это делать и постоянно спорит с ними, ругается с Джимом и клянётся разорвать их дружбу, если он не оставит меня в покое. Я же ничего не делаю, наблюдаю за тем, как дорогие мне люди просто меня окружают. Но даже рядом с ними мне очень одиноко. Моя рука каждую минуту ищет руку Пирса, чтобы сжать её и увидеть его улыбку. Я так скучаю.

Разрушенную больницу отстраивают заново и моей маме предложили место главы. Она пока не ответила, потому что их отношения с отцом вроде бы наладились. Они даже тайно сбегали на свидание, считая, что мы об этом не знаем. Мы же делали вид, что ни о чём не подозреваем. Отцу придётся вернуться домой, как и мне, потому что у нас там стабильный и хороший заработок. Хотя вопрос о переезде отца обратно в «Санни-Хиллс» ни разу не поднимался, но я вижу, что он ждёт, когда мама сделает первый шаг. В свою очередь, мама ждёт этого же. А мы, их дети, пытаемся создать для них благоприятную атмосферу, чтобы они, наконец-то, прекратили играть в салочки и бояться признаться друг другу в чувствах.

Послезавтра нам придётся с отцом уехать обратно. За всё это время я часто ходила к дому Пирса Уиллера и наблюдала за тем, как его строят заново. Я помогала и посадила новый вид плюща на только окрашенных стенах. Помимо этого, я страдала. Страдаю до сих пор. Но никто не знает об этом. Я всеми силами делаю вид, что в порядке. Это не так. Ужасная ложь. Я жду его. Жду, что он вернётся снова.

Кладу букет ромашек на могилу Пирса Уиллера и сажусь на траву, подтягивая к себе ноги.


– Ты говорил, что приходишь сюда, когда тебе грустно. Так вот сегодня я перешла порог грусти и боли. Я держалась до последнего, Пирс. И я… так скучаю. Мне тебя безумно не хватает. Я всё жду, когда произойдёт что-то таинственное или мистическое в твоём доме. Я просыпаюсь и надеюсь, что вот-вот ты поцелуешь меня в плечо и скажешь, что ты рядом, всё в порядке. Я зову тебя шёпотом. Я не могу двигаться дальше, но пытаюсь, Пирс. Пытаюсь, клянусь. Это так сложно. Порой мне кажется, что я схожу с ума, чувствуя тебя, словно ты близко. Но когда я оборачиваюсь, то тебя нет. Я одна. Я не знаю, что мне делать дальше, Пирс. С каждым днём боль становится сильнее и сильнее. Мне сложно это скрывать. Порой я так сильно завидую брату и Сью-Сью. Я улыбаюсь, когда помогаю им с подготовкой свадьбы, а внутри всё кричит от боли, ведь я никогда не буду на их месте. Я до сих пор люблю тебя и чувства не угасли. Прошу, подай мне знак, что с тобой всё хорошо. Ты в порядке, Пирс? – Окидываю взглядом залитую солнечным светом лужайку с могильными плитами и ничего. Даже ветра нет.

– Мне просто нужен знак. Хотя бы какой-то знак. Мне нужно время, чтобы сказать тебе о том, что я чувствую к тебе. Нам не дали его. Я даже не смогла попрощаться с тобой. Я ничего не успела с тобой, Пирс. Это жестоко. Хотя бы минуту, чтобы посмотреть на тебя, ведь я жду знак. Пирс, подай мне знак, чтобы я не боялась за тебя. Не боялась, что тебе снова больно. Ты одинок. Тебе страшно. Ты ищешь меня. Пожалуйста, – сглатывая горький ком в горле, печально понимаю, что никакого знака мне не светит. И это же хорошо, да? Хорошо? Я эгоистка. Я так хочу его увидеть снова. Сказать многое, ведь я всегда была скупа на слова. А он… он был слишком красноречив. Идеальным для меня.

Посидев так ещё немного, поднимаюсь на ноги и последний раз бросаю взгляд на новую плиту и каменную фигурку со змеёй и чашей. Её восстановил Майлз, хотя я видела отца Пирса лишь мельком месяц назад, когда он появился в городе, чтобы сделать пожертвование для больницы и людей, чьи дома пострадали той ночью, я не посмела подойти к нему. Он видел меня тоже и лишь кивнул мне, опираясь на трость и направляясь к машине, где его ждал Стив.

Внезапно вороны взлетают с дерева, растущего недалеко от могилы Пирса. Я улыбаюсь им и считаю это хорошим знаком. Копаясь в сумке и ища ключи от машины, выхожу из ворот кладбища, как сталкиваюсь с Ритой. Всё внутри меня леденеет при виде её. Я избегала её все эти месяцы. Мне просто было больно говорить с ней. Больно и завидно, что она жила с Пирсом. Она могла его обнять по-настоящему, а я не могу. Наверное, я ревную её к Пирсу до сих пор.

Рита улыбается мне, держа букет из полевых цветов на сгибе локтя.

– Айви, господи, какой удачный день. Я хотела заехать к тебе, чтобы узнать, как ты живёшь, да вот времени не нашла. То Майлз, то Сойер, то ещё что-то, – она целует меня в щеку, и я натягиваю улыбку.

– Да… да, у меня то же самое. Со мной всё хорошо. Остались шрамы на шее и на ноге, но это ничего. Хуже, чем мои волосы, ничего ещё природа не придумала, – смеюсь, но так фальшиво.

– А Пирс обожал твои волосы, – улыбается Рита. Зачем она это сказала? Моё сердце дерёт от её слов. Видимо, она это замечает и поникает.

– Знаешь, он так ненавидел розы, а я начала их выращивать. Когда я увидела его призрак, то вспомнила, что у Пирса была жуткая аллергия на них. Он принимал таблетки, чтобы не начать чесаться. Поэтому я думала, что это остановит его, – Рита делает ещё хуже.

– Я не знала об этом, – мрачно говорю я. – Кажется, что я многое о нём не знала, как ты.

– Айви…

– Нет, не волнуйся. Я в порядке. Я… чёрт, мне так паршиво, Рита. Он не появлялся? Ты не слышала его? – Сдаюсь. Я больше не могу.

Рита печально качает головой.

– Нет. Ни разу после той ночи. Сперва я специально дольше задерживалась в доме, чтобы уловить хоть бы какое-то изменение. Потом пыталась звать его. Но ничего. Он ушёл, Айви. Ты освободила его, – Рита кладет ладонь на мою руку и потирает её в знак поддержки. Но мне этого мало. Это так мизерно, по сравнению с тем, что я хочу получить.

– Я знаю, как ты себя чувствуешь, Айви. Я тоже через это проходила. Пирс был моим мужем и умер. Я чувствовал все стадии горя. От ярости до отрицания и безумной надежды, что это всё сон и он вот-вот войдёт в дом. Я ждала его каждый день.

Укол ревности и боль пронзают моё сердце. Дёргаю рукой, чтобы она не прикасалась ко мне. Сейчас я ненавижу Риту. Ненавижу, что у неё было всё с ним, а у меня практически ничего.

– Повезло тебе, ты хотя бы имела достаточно времени, чтобы узнать о его аллергии, – язвительно фыркаю я, но потом стыд окатывает меня с головой.

– Прости, я просто… мне так плохо. Я завидую. Я страдаю. Я не могу плакать, потому что тогда все поймут, что я не в порядке. Я словно ползу изо дня в день и злюсь на него, на себя, на всех. Вот на тебе сорвалась. Мне жаль, – быстро добавляю я.

– И я тебя в этом тоже понимаю, Айви. Ты права, я была его женой, и я многое о нём знаю. Но я ещё была его прошлым. Понимаешь? Отрезком жизни, а они, как правило, проходят и забываются. А вот ты была его вечностью. И мне тоже очень больно осознавать это, но я стараюсь думать о том, что надежда всегда есть. Я пережила всё это. Я прошла долгий путь и сейчас я счастлива. Пусть не каждый день, но нахожу в самых, казалось бы, простых вещах, почему хочу улыбаться им. К примеру, цветы. Я даже не подозревала, что подсознательно защищалась розами от Пирса, а сейчас… боже мой, хочется корить себя за то, что я была такой дурой. Ты в отличие от меня сразу же решила помочь ему. Не испугалась. Была храброй и боролась за него. До последней минуты. Я же всё делала только для себя, чтобы совесть меня не грызла. Да, это неприятно признавать, но это факт. И он помогает мне стать лучше. Я настолько зациклилась на своём горе, что мой сын превратился в наглого, безнравственного и невоспитанного пьяницу. Но у меня ещё есть время сделать всё правильно, так и у тебя, Айви. У тебя вся жизнь впереди, проживи её ярко, чтобы было что рассказать Пирсу, когда вы встретитесь снова. Я знаю, что он будет ждать тебя и никогда не забудет так, как меня.

Всхлипывая, молча благодарно улыбаюсь Рите.

– Спасибо. Мне это было нужно. Я всегда думаю, что сделала не так. Что я могла ещё сделать для него. Что…

– Ничего. Ты сделала всё правильно, Айви. Он освободился, плохие парни наказаны, так не отдаляйся от жизни. Ты пропустишь всё самое интересное. Скоро свадьба твоего брата и он нуждается в тебе, как и твои родители, как я, как другие люди, твои ученики. Ты никогда не будешь одинокой, потому что всегда найдутся люди, которые тебя любят.

– Ох, Рита, – обнимаю её и жмурюсь от облегчения внутри.

– Ты дала Пирсу свободу, я же всегда держала его в кандалах. И я понимаю, почему он выбрал тебя и полюбил по-настоящему тебя. Ты это заслужила. К тому же, я всегда буду верить, что Пирс сделает всё, чтобы ты была счастливой здесь, – Рита чмокает меня в щеку, и я отстраняюсь.

– Спасибо тебе за всё. Прости, что я вела себя, как ревнивая дура.

– Пустяки. Это такая глупость. Главное, что сейчас всё в порядке. Ты уже уходишь домой?

– Да, сегодня мама устраивает прощальный семейный ужин, и я сбежала, чтобы не видеть тот погром, который она учудила на кухне. Она совершенно не умеет готовить. Но она старается, так что придётся терпеть. Завтра мы с папой уезжаем.

– Он не останется с Терезой?

– Я не знаю на самом деле. Они спят в разных комнатах. Папа в гостиной, мама у себя. Ведут себя, как дети иногда. Припоминают друг другу старые обиды, а потом по углам обнимаются. В общем, в их отношениях всё сложно. Я стараюсь туда не лезть, потому что Сью-Сью уже получила, когда решила им помочь и свести их. Вышел небольшой пожар, испорченная плита и ссора, которая переросла в рыдания до утра и попытки успокоить всех. Цирк в духе семьи Бранч, – прыскаю от смеха.

– Но на свадьбу вы ведь приедете?

– Да, конечно. Двадцать пятого сентября мы вернёмся на уик-энд.

– Хорошо. Не стоит ни в чём торопиться. Тогда до встречи на свадьбе, Айви.

– До встречи, Рита.

– Может быть, тебя подбросить до дома? Сойер мог бы…

– Нет, спасибо. Мне, наконец-то, доверили розовое чудовище Сью-Сью. На самом деле я украла ключи, пока она спорила с братом из-за их песни, под которую они будут танцевать первый танец. Была рада встретиться, Рита. Береги себя.

– И ты, Айви.

Мы снова обнимаемся и прощаемся. Я направляюсь к машине, и моя лёгкость быстро испаряется. Бросаю взгляд на белую иномарку и хмурюсь. Сойер… я ничего о нём не слышала после той ночи. Говорят, что он всё лето провёл в клинике на лечении от алкогольной зависимости и его наказал дед, вычеркнув из завещания. Но это снова слухи, а им я уже перестала верить. Хотя Сойеру нужно лечение. Как жаль, что сын Пирса вырос таким придурком.

Вернувшись в дом, с ужасом открываю дверь и замираю при виде носящихся по гостиной родителей. Внутри невероятная вонь гари и всё затмевает дым. Закатываю глаза и качаю головой. Удивительно, что эти люди до сих пор живы, как и мы с Пэнзи. Они две огромные неприятности, особенно, когда вместе. Но меня радует то, что мои неудачи это семейное.