Последнее обещание плюща

– Боже мой… боже мой… мама! Сделай что-то! Айви, стой! – Пэнзи подскакивает ко мне и хватает меня за руку, но я вырываю её, зло смотря на него.

– Я взрослая и вы не можете меня запереть, как сделала это она. Вы не можете запретить мне жить с кем-то и спать с ним. А я это и намереваюсь делать. Очень часто. И мы собираемся уехать отсюда вместе, когда он закончит свои дела здесь. Я поживу у него, а вас для меня больше не существует. Ты мне врал так же, как и она. Я не хочу тебя видеть. Я не верю тебе, а своему парню я верю, и он меня точно защитит от вас. Он обещал это, и я как раз собираюсь снова встретиться с ним в доме на холме, чтобы сообщить ему, что я остаюсь с ним, а не с вами. Ты мне врал, – обвинительно указываю на бледного брата пальцем.

– Айви… просто скажи… успокойся и скажи мне… нам. Это был мужчина по имени Пирс? – Медленно спрашивает Пэнзи.

Бросаю на него удивлённый взгляд, а потом на мать.

– Не ваше дело.

– Айви! Я покажу тебе фотографию, а ты ответишь нам, знаешь ли кого-то с неё, хорошо? – Пэнзи срывается с места и несётся к шкафам. Он распахивает один и выгребает оттуда кучу альбомов. Они падают на пол с грохотом.

– Вы больные. Нет, правда, у вас с головой не в порядке. Я даже уже рада тому, что от меня отказались, – качаю разочарованно головой.

Брат бежит ко мне обратно и листает старые фотографии, а потом суёт мне под нос пожелтевший снимок.

– Ты узнаёшь здесь кого-то, Айви? – Нервно спрашивает он меня.

Хмуро вглядываюсь в лица людей, стоящих вроде бы на лестнице у больницы. Они все в белых халатах или форме. И среди них я вижу Пирса. Он улыбается на камеру и стоит рядом с молодым Генри Фьордом. Или его сыном, хотя у Генри нет сына, но там же в первом ряду внизу я узнаю маму. Ей не больше тридцати.

– Что это значит? – Выдавливаю из себя.

– Доченька, ты узнала там кого-то? – Мама подходит ко мне, а моё сердце начинает стучать быстрее из-за странного чувства страха.

– Тебя… Генри…

– И Пирса не так ли? – Добавляет она.

– Но это невозможно. Тебе здесь…

– Двадцать пять. Именно так, Айви. Это фотография тридцатидвухлетней давности, – кивает она, указывая взглядом на альбом.

– Хм, я не думала, что Пирс так похож на своего отца или кто это? – Недоумённо снова рассматриваю фотографию.

– Это не его отец. Его отец Майлз Уиллер, а он его младший сын – Пирс Уиллер. И Пирс совершил самоубийство тридцать лет назад, Айви…

Шум в голове становится безумно сильным. Мои ноги подкашиваются, и я медленно скатываюсь на пол, но брат отпускает альбом и хватает меня.

– Всё хорошо, Айви. Всё хорошо, – шепча, он ведёт меня к дивану.

– Я говорил тебе, что её надо предупредить. Говорил, что она должна знать настоящую причину, почему ты её спрятала, мама, – с упрёком бросает брат ей.

Я не могу поверить, что это правда. Мои виски сильно пульсируют, и я касаюсь их прохладными пальцами. Массирую их, не понимая, что здесь происходит. Да, Пирс говорил, что его усыновили, но не тридцать лет назад. Ему двадцать семь.

– Айви, выпей. Это вода, – Пэнзи пытается всучить мне бокал, но я дёргаюсь в сторону от него.

– Я поняла. Вы говорите всю эту чушь, потому что он вам не нравится. Но мне плевать. Мне он нравится, и он…

– Призрак, – заканчивает за меня мрачно мать.

– Что за фигню ты несёшь?! Он живой! Господи, я прикасалась к нему, я даже спала с ним, слышали? Спала, то есть у нас был секс, и он не прозрачный, он живой! – Возмущённо подскакиваю с дивана.

– Господи, – Пэнзи с силой трёт своё лицо. – Такого просто быть не может. Ты же говорила, что она его выдумала, мам? Ты говорила, что она не могла дотронуться до него. Как так вышло? Может быть, это кто-то другой? Похожий на него?

– Вы разыграли прекрасный спектакль. Сейчас на «Фотошопе» можно вставить любое лицо, и вы это сделали. Не думала, что вы настолько оба мелочные. Но зачем? В чём суть? – Сокрушённо всплёскиваю руками, не веря своим ушам. Они больные. Больные. А я адекватная. Пирс будет хохотать, когда я ему расскажу, и он точно поможет мне спрятаться от этой психованной семейки.

– Пэнзи, сынок, принеси мне ту самую папку, а я пока расскажу всё Айви. Доченька, присядь, – мама указывает рукой на диван, но я качаю головой.

– Да ни черта. Вы не убедите меня, что…

– Тебе было три с половиной, когда ты встретила его в первый раз. У фонтана, – резко перебивает меня. – Я отвернулась только на секунду, чтобы расплатиться за газеты для твоего отца, но ты уже исчезла. Ты всегда была неугомонной. Я сильно испугалась и побежала тебя искать. Ты была там. Тянулась за чем-то в фонтан, и я перехватила тебя за секунду до того, как ты туда не свалилась. Ты мне сказала, что какому-то мужчине холодно и он голоден. Ты должна ему помочь. Я утащила тебя оттуда, опасаясь, что рядом орудует педофил.

Она делает паузу, а я медленно опускаюсь на диван.

– В тот день ты весь вечер рассказывала о печальном дяде, который плакал, когда ты его встретила. Ты требовала, чтобы мы его накормили. Но дело в том, что с тобой рядом никого не было. Мы решили, что это просто детская забава. Ты где-то услышала это или просто придумала. Ты была ребёнком.

Пэнзи возвращается с папкой и передаёт её матери. Он садится между нами в кресло и сцепляет руки в замок.

– Вновь ты заговорила о нём через неделю. У меня был выходной, и мы решили устроить барбекю, были только мы. Пока я и твой отец готовили ужин, вы с Пэнзи играли перед нашими глазами, но он закричал, что ты убегаешь. Отец побежал за тобой и перехватил у дороги. Ты указывала пальчиком в пустоту и смеялась. Ты кричала, что у нас будет вкусно и приглашала кого-то. Это было странно. Но мы вновь не придали этому значение. Иногда ты пряталась в саду и разговаривала с кем-то, точнее, ты угощала кого-то печеньем, чаем, а потом схватила нож и помидор с грядки. Ты порезалась. У тебя есть шрам на пальце.

Я касаюсь маленькой гладкой полоски на указательном пальце левой руки.

– Крови было много, ты чуть не отрезала себе палец. Я была в ужасе, когда отец привёз тебя ко мне в больницу. Но ты плакала и просила, чтобы его не наказывали. Дяде и так плохо. Он просто был голоден. Вот тогда мы уже начали следить за тобой. Ты каждый раз убегала, махала кому-то и вырывалась из рук, когда мы пытались тебя утащить. Тебе было четыре с половиной. Мы сидели в кафе, и ты попросилась в туалет. Ты ушла туда, но не вернулась. Мы просто смотрели через стекло, как ты бежишь на дорогу, и машина несётся на тебя. Её словно что-то ударило, и она покачнулась, но этого не хватило, лишь сбросилась скорость. Тебя задела машина. Ты упала и сломала руку. Ты потеряла сознание из-за сотрясения, которое получила. Мы пробыли с тобой в больнице неделю, и ты всегда улыбалась, когда дверь странным образом открывалась сама. Ты говорила, что твой личный дядя-врач пришёл тебе помочь. Но никого не было. Никого, Айви. Кто бы не испугался на моём месте? – Мать всхлипывает и быстро вытирает слезу, выкатившуюся из глаз.

– С того момента ты стала неуправляемой. Ты забиралась на деревья, чтобы увидеть своего врача снова. Ты специально травмировала себя, только бы он пришёл. Ты устраивала истерики, потому что его больше не было рядом. Мы поехали к психотерапевту, и ты там сказала ему, что у тебя есть хороший друг. Ему очень больно, но, когда ты рядом с ним, он улыбается. Он красивый, у него голубые глаза, как небо над твоей головой, волосы как пшеница, из которой пекут для тебя хлеб в местной пекарне. И он любит тебя. Он не хотел, чтобы тебе было больно. Он пытался остановить машину, но из-за того, что я напугала его, он бросил тебя. И ты обещала, что найдёшь его снова. Он живёт в том доме. Красивом доме, обвитым плющом. Тогда я догадалась, о ком ты говоришь, – мама открывает папку и передаёт её мне.


Мои руки дрожат, когда я беру её.

В файле на первой странице большая статья из старой газеты.



«17 августа на 27-м году жизни скоропостижно скончался талантливый врач, любимый и любящий муж, брат и сын, – Пирс Уиллер.

Пирс был прекрасным мужчиной. Человеком с большой буквы, которому суждено было стать лучшим детским врачом в истории «Санни-Хиллс». Он всегда стремился помогать людям. Его улыбка озаряла каждый наш день, даря надежду, что всё будет хорошо. Он был нашим личным солнцем, которое скрылось навсегда из нашей жизни. Он не успел многого, но дал нашему городу немало. Мы скорбим вместе с семьёй Уиллеров в эту минуту. Нам печально и больно понимать, что мужчина в расцвете сил никогда больше не улыбнётся своим пациентам и родным. Но его пациенты и друзья будут помнить то, что он для них сделал. Газета «Санни-Хиллс» Дейли и все горожане искренне выражают свои соболезнования и придут проститься с Пирсом завтра в 10:00 в церковь Святой Марии».



Знакомая улыбка и искра в голубых глазах, смотрящих на меня с потёртой фотографии, сжимают моё сердце настолько сильно, что я не могу вздохнуть.

Кажется, я всё же не адекватна.





Глава 20




Шум в голове становится настолько сильным, что я даже не замечаю, как папка выпала из рук. Непонятный свист в ушах превращается в агонию боли в груди. Мне перестаёт хватать воздуха, словно его обрубили, вырвали какую-то невидимую кислородную трубку из гортани и теперь там всё жжёт.

– Айви!

– Доченька!

Перед глазами всё плывёт так же быстро, как и ноги и руки отказывают мне в работе. Я ощущаю резкую слабость и мягкие подушки смягчили падение.

Неприятный аромат вызывает тошноту, и я распахиваю глаза. Надо мной, склонившись, стоят мама и Пэнзи. Они прикладывают к моему носу вату с вонючей субстанцией и обмахивают меня газетой.

– Сестрёнка, всё прошло. Ты упала в обморок, это и понятно. Выпей, выпей воды, тебе полегчает, – брат заботливо приподнимает меня и усаживает на диване. С ужасом озираюсь и рвано дышу, не понимая, в какой реальности нахожусь сейчас. Реальность ли это или чудовищная шутка?

Мне прикладывают к губам бокал с водой, и я делаю пару глотков. Мама проводит ладонью по лбу, стирая испарину, и садится напротив меня на низкий столик. Она держит меня за руку и гладит по ней, пытаясь успокоить. Но как здесь успокоиться?

– Правду… говори, – выдавливаю из себя сиплый шёпот.

– Я не уверена, что это хорошая идея, Айви. Тебе будет хуже и…

– Говори. Что это за некролог, который я прочла? Почему там фотография Пирса? Их два? Он его сын или что? Что происходит? – Перебиваю её и мой голос пищит от страха.

– Говори, мама. Мы не можем позволить, чтобы это зашло слишком далеко. А это уже так. Она считает, что он живой и что-то странное происходит снова. Ты слышала о том, в чём призналась Айви, – мрачно произносит Пэнзи, забирая у меня бокал воды и садится рядом со мной.

Мама тяжело вздыхает и отпускает мою руку. Она кусает губу, как это делаю я, когда нервничаю.

– Пирс Уиллер был, действительно, самым потрясающим мужчиной, которого я знала в своей жизни. Мы были знакомы. Работали часто вместе. Он был молод и амбициозен, но не в том смысле, когда мужчина заносчиво смотрит на других, потому что учился в высококлассном университете и получил самые лучшие знания. Нет, Пирс был добр ко всем. Его манеры, учтивость, вежливость и самоотдача поражала всех. Его отец был главой больницы, когда он вернулся из большого мира. Майлз отошёл от дел и передал их Генри, чтобы никто не мог усомниться в том, что его сын сам всего добился, а не потому, что у него были связи. И Пирс, действительно, работал, не покладая рук. Он тянул на себе три специализации и никогда не упоминал, что устал от этого. Даже когда это было видно невооружённым глазом, он улыбался и вдохновлял других собраться с силами и двигаться дальше, – она делает паузу и поднимает с пола папку. Открывает её и переворачивает страницы, а затем поворачивает ко мне. Я вижу ещё одну статью из газеты, где говорится о его свадьбе.

– Он женился на девушке, которую привёз с собой из Сиэтла. Рита. Она была скромна, с хорошим образованием, из богатой семьи и настолько же красива. Это была свадьба столетия, если не больше. Событие, о котором говорили долгое время в городе. Они пригласили весь город на праздник. Любой мог прийти и поздравить их, и Пирс был без ума от своей жены. Он, наверное, был самым идеальным мужчиной в этом мире. В нём не было никаких изъянов. Весёлый, доброжелательный и любящий до безумия. Рита Уиллер же была не настолько эмоциональной, как Пирс. Она была тихой, спокойной и уравновешенной. Она редко улыбалась, практически ни с кем не общалась, старалась держаться в тени. Пирс купил дом на холме перед свадьбой. Он потратил все свои сбережения на это, и молодожёны провели там первую брачную ночь. Заранее Пирс привёл дом в порядок. После напряжённой смены он ехал ночью туда и красил, чинил, высаживал растения, очищал территорию. Он всё умел. Он за всё брался, не боясь трудностей. И, конечно, я им восхищалась. Никто бы не подумал, что Пирс Уиллер покончит с собой выстрелом в висок.

Облизываю сухие губы, рассматривая молодую женщину с длинными волосами и светлыми глазами, смотрящую на меня с фотографии. Она высокая, статная и не улыбается. А вот Пирс в элегантном костюме весь светится от счастья и гордости, что теперь эта женщина его.

– Тело Пирса нашла Рита только поздним утром, когда проснулась. Пирс не вернулся домой, и она сначала позвонила его родителям, чтобы узнать, где он. Потом в больницу. Ей сказали, что он уехал ещё вчера и до сих пор не вернулся на работу. Это её напугало. Наверное, я никогда не забуду её крик, полный боли и горя, когда она бежала по дороге вся в крови. Она кричала так, что сердце сжималось от страха. Пирс совершил самоубийство, не оставив ни записки, ни какого-либо объяснения, почему он это сделал. Я была в морге, я рыдала, откровенно говоря, ведь он был так молод. Двадцать семь лет, да я и не знаю никого, кто не плакал от потери такого прекрасного человека. Никто не мог понять, что случилось с ним. Что произошло с мужчиной, который спас не одну жизнь и всегда горел от желания двигаться каждый день? На его похороны приехало так много людей. Не только наш город присутствовал там, но и его коллеги из Сиэтла, какие-то случайные люди, узнавшие о его смерти, кому он помог. Это были страшные и болезненные дни, – мама хлюпает носом и утирает слёзы, откладывая папку.

– Рита Уиллер продолжала жить в том доме, за ней приглядывал старший брат Пирса, который занимался строительством. Стив Уиллер. А потом в какой-то момент по городу прошёл слух, что они поженились и она беременна от него. Меня это разозлило. Конечно, я понимала, что женщина не может всю свою жизнь горевать, но так быстро. Твой отец тоже был полон возмущения. Он часто встречался с Пирсом и его отцом, чтобы пропустить по бокалу пива в баре. Мы восприняли это плохо. Видимо, не только мы. Однажды случилось страшное. Рита Уиллер кричала, как полоумная о том, что её муж вернулся, чтобы отомстить ей. Она его видела в их постели. Он лежал рядом, хотя прошло три года после его смерти. Конечно, никто не воспринял её всерьёз. Но в доме начали происходить странности…

– Но этому нет подтверждения, верно? – Вставляю я.

– Я думаю, что эти файлы удалили, чтобы не опорочить имя семьи Уиллеров. Майлз сказал, что его сноха слишком эмоциональна в беременность, но так ли это было на самом деле? Нет. В доме появлялись надписи разного угрожающего рода. Летали вещи. Хлопали двери, заедали замки. Включался и выключался свет. Передвигалась мебель. В одну из ночей, когда я дежурила, привезли всего в крови Стива Уиллера. Нож торчал из его ноги. Он не проронил ни слова, сказав только полиции, что это было недоразумение, а вот Рита, которая приехала следом, кричала о призраке Пирса, который швырнул в него нож. Мне пришлось вызвать штатного психотерапевта для неё, потому что это казалось уже ненормальным. Но она не унималась и убеждала всех, что это Пирс вернулся, чтобы отомстить им и убить их. Забрать с собой. После этого случая дом решили продать. Стив и Рита переехали за холм к родителям, но как только в доме появлялся риелтор, то с ним случались страшные вещи. Их швыряли, как будто ветром. На их головы летело всё, что было в комнатах, особенно ножи. Надписи появлялись на стенах и исчезали. Конечно, никто больше не хотел продавать этот дом, а особенно жить в нём. Его закрыли, – мама останавливается и прочищает горло.

– Все полагали, что эти недоразумения были подстроены самой семьёй Уиллер, чтобы поднять продажи земли за холмом. Ведь люди были напуганы и попросту бежали из этой части города. Я тоже так думала, поэтому не боялась… не боялась до тех пор, пока это не коснулось тебя, Айви. Рита родила сына, но за пределами этого города. Она привезла его как раз в то время, когда я была на последнем месяце беременности и ушла в декрет. После того, как вся семья Уиллеров перебралась за холм, всё вроде бы успокоилось. Но ненадолго. Ты видела Пирса, когда была маленькой, Айви. Ты тянулась к нему и считала, что он твой друг. Было много несчастных случаев, которые случились с тобой, и это испугало меня не на шутку. Я поехала к Рите, чтобы рассказать ей это и спросить, правда ли? Она посоветовала мне хватать тебя и уезжать отсюда очень далеко, потому что Пирс больше не тот, кого мы знали. Он жестокий, злой и вернулся, чтобы мстить. Он может забрать тебя к себе. То есть убить, чтобы не быть одному, потому что именно это он обещал сделать с Ритой. Конечно, я обезумела от страха. Я ведь работаю в больнице, и я видела много смертей, но ни разу не получила подтверждение о жизни после смерти. А когда ты забралась на крышу нашего дома, радуясь тому, что там сидит твой друг, ты чуть не расшиблась. Ты упала с крыши, Айви. Тебя поймал отец в последнюю секунду и получил вывих руки и ушиб копчика. Это стало последней каплей. Я не могла уехать отсюда, потому что должна была проследить за тем, что будет дальше. Пэнзи не видел его, только ты. Поэтому твой отец ночью сбежал с тобой в другой город. Подальше отсюда. И погода утром была ужасной… летом пошёл снег, Айви. Летом. Снег. Тучи нависали над городом. Дождь, холод, снег, град. Непогода была настолько страшной, что люди даже не выходили из домов. Они слышали завывания, похожие на человеческие, но они были в сильном ветре. Такое продолжалось месяц, а потом всё стихло. Твой отец рассказал мне, что ты больше не видела Пирса. Его не было рядом, и я облегчённо вздохнула. Пирс знал, что ты моя дочь. Он знал, где мы живём. Он был здесь. И я прекратила всё общение с вами, чтобы он не догадался о том, где мы тебя прячем. Я просто боялась, что он поедет за тобой и убьёт тебя. Мы многое сделали неправильно, доченька, мы совершили ошибки в твоём воспитании, но мы просто боялись потерять тебя навсегда. Одно дело знать, что ты жива и невредима, а другое носить цветы на твою могилу, понимая, что ты была жертвой несуществующей материи, которая посчитала, что так правильно для неё.

– То есть я видела призрака, и я больна, – едва слышно бормочу я.

– Нет-нет, Айви, ты не больна, – брат хватает меня за руку и сжимает её. – Очень часто дети видят то, что не могут видеть взрослые, понимаешь? Какие-то дети не такие чувствительные к окружающему миру, какие-то более открытые для всего неизведанного. Ты была просто добрым и чутким ребёнком, не понимающим последствия своих поступков. Поэтому тебя отстранили на время от города, пока ты не вырастишь. И по этой же причине я перестал общаться с вами, когда узнал правду. Конечно, я не поверил матери. Я начал сам искать подтверждение тому, что необъяснимое случалось в доме Уиллеров. Я не нашёл, конечно же, но я поверил ей, потому что помню все твои поездки в больницу и страх родителей за тебя. Я решил, что придёт время, ты вырастешь и мы сможем снова быть вместе. И вот тот день настал. Двадцать пять лет это приличный возраст, чтобы больше не видеть ничего такого особенного, – брат потупляет взгляд и тяжело вздыхает.

– Но это не помогло. В кафе я был в шоке. Я пришёл в ужас, когда узнал, что ты снова описываешь Пирса. Он никуда не исчез. Он здесь. И теперь ещё и… – Пэнзи отпускает мою руку и взмахивает своей, делая неопределённый жест.

– Как такое может быть? Вдруг у Пирса был сын от другой женщины, очень похожий на него самого? Его копия? Ведь… подождите, ведь я прикасалась к нему. Клянусь, что прикасалась и мы занимались сексом. Вы же знаете, что такое секс? – Хмурюсь я, оглядывая обоих.

– Мы знаем, что такое секс, Айви, – мягко улыбается мать.