Последнее «долго и счастливо»

Он облокотился на освещенный бледным солнцем подоконник и продолжил:

– Под видом Филипа вы шарахнули меня однажды о стену, чтобы я перестал издеваться над вашим драгоценным Тедросом. Да, узнаю старину Филипа! Те же огромные прекрасные глаза, те же пухлые губы… Но теперь вы уже не парень, правда? Поэтому я, наверное, должен простить вас за поведение Филипа, тем более что мне совершенно не хочется портить ваше прелестное личико. – Он облизнул губы, сунул руки в боковые карманы брюк, слегка поиграл обнаженными накачанными бицепсами. – Хотел бы еще побыть с вами, милые леди, но вынужден идти. Меня ждут в пыточном подвале, я должен наблюдать там за поркой нескольких проштрафившихся мальчишек-всегдашников. Представляете, их застукали, когда они писали письма своим родителям с просьбой забрать их отсюда. Словно после возвращения Директора кто-нибудь может войти или выйти из школы! – С этими словами юноша направился к двери, но на самом пороге задержался и спросил, обернувшись к Софи:

– Мое имя вы, надеюсь, помните?

Софи плотнее укуталась в свою ночную рубашку. Говорить она не могла.

– Арик. Меня зовут Арик. Предлагаю хорошенько запомнить мое имя, потому что я, хотите вы того или нет, ваш декан, – бархатным тоном пророкотал парень. – Увидимся за обедом, дерзкая маленькая Софи. Для преподавателей накрывают отдельный стол на балконе. Ну, и поскольку мы с вами теперь друзья, надеюсь в самом скором времени узнать вас… поближе.

Арик подмигнул, улыбнулся и исчез за дверью.

Софи медленно повернулась к леди Лессо.

Леди Лессо осторожно понюхала кофе и вылила его в корзинку с черносливом. Ягоды сразу же расплавились, растеклись, и от них повалил ядовитый дымок.

– Директор школы запретил ему покушаться на меня, но он все равно продолжает, – мрачным тоном заметила леди Лессо, вышвыривая в окно кружку с остатками кофе. – Вчера, например, запустил ядовитую змею ко мне в туалет.

– Арик… ваш сын?! – ахнула Софи. – Но он же монстр, чудовище… Он убил Тристана!

– И меня тоже едва не убил, когда после Испытания началась недолгая заварушка, которую потом прекратил Директор, – вздохнула декан, при этом ее тон стал гораздо мягче. – Разумеется, я его не виню. Когда я пятнадцать лет назад согласилась стать деканом факультета Зла, от меня потребовали разорвать все прежние связи, в том числе и с сыном. Однако с Ариком я не порвала, спрятала его в пещере неподалеку от школы и по ночам украдкой навещала его. Так длилось день за днем, год за годом, и Арик знал, что у него есть мать, которая любит его и всегда готова прийти на помощь. – Тут голос леди Лессо дрогнул, и она продолжила, с преувеличенным вниманием рассматривая стоящую на столе корзинку с оплавившимися ягодами чернослива: – А потом Директор обо всем узнал и с помощью заклинания закрыл для меня выход за ворота. Он даже не позволил мне попрощаться с моим мальчиком. Арик никогда не простил мне, что я бросила его, шестилетнего, одного в Бескрайних лесах. Совершенно одного. И никогда не простит. – Декан подняла взгляд на Софи. – Как я уже сказала, мы с тобой обе должны платить за свои ошибки. Я плачу тем, что мой сын постоянно пытается меня убить, хотя занимает такую же, как я, должность в школе. – Леди Лессо перевела взгляд на раскрытое окно. – Декан… Иногда бывает трудно понять логику нашего Директора. Мать и сын – деканы. Вчерашняя ученица будет преподавать в моем бывшем классе. Бессмертный Директор и его юная Королева. Старое и Новое, совместно работающие на благо Зла…

Софи проследила за взглядом декана и увидела в окне, за озером, силуэт бывшей школы Зла. Теперь она стала называться Старой школой. На обветшавших крышах школы можно было рассмотреть бесформенные, явно не человеческие фигурки с луками и стрелами за спиной. Монстры-стражники. Под крышей, в окне башни, Софи заметила еще одну фигурку, на этот раз человеческую. Прищурившись, чтобы лучше видеть, она разглядела на голове человека пиратскую треуголку и то, что у него вместо ладони блестит острый металлический коготь…

Затем башню скрыло облако тумана, а когда оно уплыло, человека в окне уже не было.

Софи прикусила губу. Рафал никогда не соглашался говорить с ней о Старом замке. Но Королева Софи или нет, черт побери?! А если Королева, то она имеет право знать и о том, что происходит в другой школе.

– Леди Лессо, скажите мне, пожалуйста, а что сейчас делается в Старой школе? – твердым тоном спросила Софи.

– Там изучают старые волшебные сказки, точно так же, как здесь мы изучаем новую сказку. Но Старая школа находится исключительно в ведении Директора, и ты к ней не имеешь никакого отношения, – сухо ответила декан, и в это время по всему замку раздался оглушительный треск, словно одновременно застрекотала целая армия свихнувшихся кузнечиков. – Звонок на урок. Пойдем. Ученики не любят, когда учитель опаздывает в класс. Особенно на свой первый урок.

Леди Лессо поднялась и зацокала к двери на своих высоких каблуках.

Софи же только крепче вжалась в стул, на котором сидела, судорожно вцепившись в свою ночную рубашку.

– Во-первых я не могу войти в класс, где наверняка есть мальчики-подростки, в таком вот виде. Мне необходимо переодеться, – сказала она. – А во-вторых, я не помню ни одной новой сказки.

– Я сказала, что мы изучаем здесь новую сказку, а не сказки. Одну сказку, всего одну.

– Но я и одной сказки не знаю. Разве я могу учить…

– Разумеется, можешь, потому что единственная сказка, которую мы изучаем в Новой школе… – Леди Лессо сделала крохотную паузу и закончила, придерживая раскрытую дверь: – Это твоя сказка.





12. Найти шпиона





Стены старой леденцовой комнаты в Приюте Гензеля были по-прежнему сделаны из леденцов, только теперь эти леденцы стали похожи на тысячи разноцветных осколков, из которых выложили фрески.

Пока ученики заполняли класс, Софи в кружевном черном платье и черных туфлях-шпильках сидела за старым леденцовым столом профессора Шике – изрезанным, поцарапанным, а во многих местах и вовсе продырявленным – и рассматривала саму себя на фресках, изображавших сцены из «Скажи о Софи и Агате». На одной фреске Софи ехала верхом на крысе, чтобы убить Агату во время войны Добра и Зла. На другой, став невидимкой, атаковала Тедроса во время войны мальчиков и девочек. На следующей фреске швыряла Агату в сточную канаву… сталкивала Тедроса со скалы…

«Ты уже побеждала их, – сказал Софи ее внутренний голос. – Сможешь и снова повторить это».

У Софи затряслись руки.

«Не смогу я, не смогу, – в панике думала она, отводя взгляд от фресок. – Я теперь другая, не такая, как прежде».

Она ждала, что внутренний голос согласится с ней, но…

… но вместо этого в голове у нее зазвучал другой голос. Более мрачный, тяжелый. Злой и полный желчи.

Яблочко от яблоньки.

Яблочко от яблоньки.

Яблочко от яблоньки.


Яблочко от яблоньки…

Софи вновь медленно перевела взгляд на фрески с изображениями Агаты и Тедроса – и вдруг на мгновение увидела вместо них Онору и Стефана.

Руки Софи тут же перестали дрожать.

«Найди шпиона», – шепнул у нее в голове гнусавый ведьмовской голос.

«Я найду тебя, шпион!» – мысленно поклялась Софи.

Затем тряхнула головой, громко откашлялась и посмотрела на свой класс.

Перед ней сидели почти сорок всегдашников и никогдашников в одинаковой черно-зеленой форме. Мелькнули знакомые лица – Беатрис, Рина, Чедик, Николас, Мона, Арахна, Раван, Веке, Миллисент, Броуни, – все они смотрели на нее одинаково хмуро, с нескрываемым презрением.

– Э… привет, – пробормотала Софи, удивленная количеством учеников и озадаченная их откровенной неприязнью. – Давненько мы с вами не виделись, верно?

Ученики нахмурились еще сильней.

– Но теперь мы все стали одной командой, не правда ли? – попыталась залебезить Софи, на ходу меняя тактику. – Между прочим, вам всем очень идет черный цвет. Надеюсь, что и мне тоже! Признаюсь, сама я никогда не любила черное, но леди Лессо сказала, что это платье принадлежало племяннице Румпельштильцхена, которая когда-то преподавала здесь. Племянница была девушкой миниатюрной – ничего удивительного, поскольку ее дядя и вовсе был гномом, – поэтому в это платье никому не удавалось влезть. Я первая.

К этому времени ученики смотрели на нее уже с просто нескрываемой ненавистью.

– Э… леди Лессо сказала также, что в мое отсутствие занятия с вами вел Поллукс, – продолжала болтать Софи. – Возможно, нам следует подождать, пока он придет…

С каждой секундой Софи чувствовала себя все более неуверенно, ей все сильнее хотелось махнуть на все рукой и выбежать за дверь, но…

«Ищи шпиона!» – мысленно одернула она себя. Кто-то из сидящих в этом классе играет на стороне Добра и пытается помочь убить ее истинную любовь…

Впрочем, у этих рябят такие мерзкие физиономии, словно все они готовы не задумываясь предать и Зло, и всегдашников, и никогдашников. Все, кроме, пожалуй, только, Кико, сидящей в черной косынке и вуали в последнем ряду и шмыгающей носом. Софи заметила маленькую розовую ленточку, приколотую к униформе Кико:





Кико почувствовала, что Софи смотрит на нее, и ответила ей таким же ненавидящим взглядом, как и все остальные.

– Ну, что же вы все такие кислые? – игривым тоном спросила Софи.

Ей в глаз ударил шарик из жеваной бумаги.

Софи покраснела как рак, но не стала выяснять, кто это сделал.

– Пожалуй, я понимаю ваше огорчение. Когда я только попала в эту школу, вы все наперебой стремились сделать мне какую-нибудь подлянку, хотя я старалась вести себя с вами по-доброму. Здоровалась при встрече, терпела ваши немытые уши, рассказывала, что вредно есть слишком много белого хлеба, иначе растолстеешь, – Софи заводилась все сильнее и сильнее. – И вот теперь вы сходите с ума, потому что самый красивый парень в мире надел мне на палец кольцо, которое делает меня вашей Королевой, а вы как были никем, так никем и остались. Безмозглые болваны! Упорства и воли в вас ни на грош, тупицы! Я же всю жизнь пыталась найти кого-то, кто полюбит меня, кто не оставит меня, кто будет любить меня такой, какая я есть, со всеми моими недостатками и всем прочим. И теперь я нашла его! И мне плевать, что он злой волшебник. Самый злой волшебник во всем мире! Зато он мой, и он любит меня! Так что можете злиться и хрюкать от зависти, но после всего, что мне довелось пережить, я заслужила право на свою настоящую любовь, нравится вам это или нет!

Молчание.

Затем тишину разрушил резкий голос Беатрис:

– Мы злимся не поэтому.

– Нам всем, по большому счету, наплевать, есть у тебя бойфренд или нет, – поддержала ее Мона.

– Хм. Тогда в чем проблема? – нахмурилась Софи.

Все ученики повернули головы к окну. Софи тоже повернула и увидела висящее над Синим лесом огромное табло с именами учеников и набранными ими баллами. Горящие красные линии делили табло на три части: высшая группа, средняя группа, низшая группа. Имена были написаны мелко, Софи не могла прочитать их сквозь висящую в воздухе туманную зеленоватую дымку, за исключением лишь самого верхнего – «Хорт».

– На третьем курсе начинается разделение по рангам и специализация, – проворчал Раван, отчаянно теребя свои густые, коротко остриженные волосы. – Со следующей недели нас исходя из оценок окончательно разделят на злодеев, приспешников и тех, кому предстоит превращение в животное или растение – могрифов.

– А это означает, что всегдашники вроде меня либо должны стать злыми-презлыми, либо их превратят в каких-нибудь ядовитых жаб! – пожаловалась Миллисент. – И все это исключительно по твоей вине!

– Да ладно, у нас, никогдашников, дела обстоят ничуть не лучше, – добавила Мона. – Ведь теперь, когда нас слили в одну школу, учеников стало вдвое больше, а сказки не резиновые, мест в них не прибавилось, на всех все равно не хватит.

– А если ты попадаешь в группу злодеев, тебе сразу же удваивают домашние задания по сравнению с остальными, – сказал Веке.

– А приспешники должны беспрекословно слушаться своих злодеев и делать все, что они скажут, – раздраженно вставила Рина.

– А могрифы… Ну, к ним вообще относятся как к животным, – сказала Беатрис. – И уж не дай бог оказаться на одной из трех последних строчек в рейтинге! Все. Закончишь свои дни каким-нибудь растением. Станешь лишайником или мухомором.

– Да что ты так разволновалась? – обернулась к ней Кико. – Ты на верном пути к тому, чтобы стать злодейкой. Это я конченый человек, предпоследняя во всей школе! Может, я стану тюльпаном? Понимаете, я ни о чем, ни о чем не могу думать с тех пор, как… как… – Она залилась слезами. – Тристан обожал тюльпаны! Он любил втыкать их себе в волосы, – Кико слегка успокоилась, высморкалась в вуаль, и печально подытожила: – А еще он очень любил меня…

– Ага, сейчас! Даже останься ты единственной девушкой на земле, этот парень не полюбил бы тебя, – шикнула на нее Беатрис. – А еще, к твоему сведению, я вовсе не хочу быть злодейкой! Когда-то я едва не стала старостой класса в школе Добра. И что же, теперь я вместо этого должна накладывать заклятия на принцесс и помыкать приспешниками?

– Да, именно этим ты каждый день и должна заниматься, – негромко заметила Софи.

Беатрис ахнула и замолчала.