После падения
Часть 148 из 168 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тесса
Я лежу в кровати уже два часа, терпеливо ожидая, когда проснется Хардин. Я давно приняла душ, оделась, прибрала на кухне, выпила пару таблеток, чтобы избавиться от спазмов и кошмарной головной боли. Похоже, придется его будить.
Я нежно беру его за руку и зову шепотом по имени. Безрезультатно.
– Хардин, проснись.
Трясу его за плечо, и внезапно перед глазами всплывает картина из прошлого: мать трясет за плечо отца, спящего на кушетке. Все утро я старалась не думать о матери и ее душераздирающей истории. Папа еще спит, короткий визит мамы выбил его из колеи, как и меня.
– Нет, – отвечает Хардин.
– Если ты сейчас же не встанешь с кровати, я тогда поеду к твоему отцу одна, – угрожаю я, надевая тапочки.
У меня много домашней обуви, но самые любимые – эти, вязаные, Хардин называет их «жуткие мокасины».
Он тяжело вздыхает и переворачивается на живот, опираясь на локти, и с закрытыми глазами поворачивается ко мне.
– Нет, не поедешь, – спокойно отвечает он.
Конечно, я знала, что он это не одобрит, поэтому и использовала секретное оружие, чтобы вытащить его из кровати.
– Тогда вставай, я уже приняла душ и все такое.
Мне не терпится увидеться с Лэндоном, Кеном и Карен. Кажется, уже прошла целая вечность с нашей последней встречи, с дня, когда я видела милую Карен в переднике с клубничинами, который она никогда не снимает.
– Черт, – бурчит Хардин, открывая один глаз.
Забавно видеть его лень. Я тоже устала, и морально и физически, но мысль о том, чтобы провести день вне стен этой квартиры, приводит меня в благоговейный трепет.
– Сначала иди ко мне.
Хардин открывает один глаз, тянется ко мне и тут же мгновенно переворачивается, ложится сверху, придавив своим тяжелым телом, раздвигает мои бедра. Его утренняя эрекция впечатляет.
– Доброе утро.
Не могу сдержать смех. Хардин прижимается ко мне, я пытаюсь выскользнуть из его рук, он тоже смеется, я чувствую, как его губы приближаются к моим, и через мгновение наши языки встречаются в сладкой истоме.
– Ты с тампоном? – шепчет он, продолжая поцелуй. Его руки – уже на моей груди, я слышу, как бьется мое сердце, делая его сонный голос еще отчетливее.
– Да, – киваю я, мысленно отмечая, что уже привыкла к его манере спрашивать.
Он отстраняется, изучая глазами мое лицо, и проводит языком по нижней губе. Тут раздается громкий шум из кухни, хлопанье дверцами, отрыжка и звон падающих на пол кастрюль.
Хардин злится.
– Черт подери, вообще-то в планах у меня было трахнуть тебя перед тем, как мы поедем, но мистер Ранняя Пташка проснулся…
Он спрыгивает с меня и встает, натянув на себя одеяло.
– Я быстро в душ, – говорит он, поглядывая в сторону двери.
Хардин возвращается через несколько минут, я поправляю простыню на кровати. На нем только белое полотенце, повязанное вокруг бедер. Я стараюсь не смотреть на его божественно красивое татуированное тело, пока он разгуливает по комнате к комоду и обратно, выбирая черную футболку и натягивая боксеры.
– Вчера я был просто отвратителен. – Хардин разглядывает свою покалеченную руку, застегивая джинсы.
– Да уж, – вздыхаю я, пытаясь избежать дальнейшего разговора.
– Идем.
Он берет со стола ключи и телефон и закидывает к себе в карман. Убирает влажные волосы со лба и открывает дверь спальной.
– Ну и? – Хардин нетерпеливо смотрит на меня, потому что я не подскакиваю сию же минуту и не бегу вслед за ним.
Ну и где игривый Хардин, который был здесь минуту назад? Если он снова в плохом настроении, боюсь, сегодня будет как вчера.
Без лишних слов встаю и иду за ним в прихожую. Дверь в ванную закрыта, слышен звук воды. Не хотелось бы выдергивать отца из душа, но и уходить, не предупредив его, куда мы отправляемся, и не спросив, нужно ли ему что-нибудь, тоже не хочется. Интересно, чем он занимается в квартире, когда остается один? Думает о наркотиках? Может, к нему кто-то приходит? Я отгоняю эти мысли прочь. О визитах дружков отца Хардин бы точно знал, и конечно, если бы это было так, отца бы уже здесь не было.
По дороге к Кену и Карен Хардин молчит. Единственная гарантия того, что сегодня не будет повторением вчерашнего кошмара, – это его рука на моем бедре.
Вот мы и у Кена. Как обычно, Хардин входит в дом без стука. Дом наполнен сладким запахом кленового сиропа, и мы отправляемся на кухню.
Карен стоит у плиты, в одной руке – лопатка для помешивания, второй она оживленно жестикулирует, разговаривая с молодой незнакомой женщиной, которая сидит у стола. Сперва я вижу только ее длинные каштановые волосы, потом она поворачивается к нам вслед за Карен.
– Тесса, Хардин! – восклицает Карен, откладывая лопатку на противень, и бежит меня обнимать. – Боже, как давно я вас не видела!
Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и снова крепко сжимает в объятиях. Ее теплый прием – как раз то, что мне нужно после вчерашнего.
– Карен, прошло всего три недели, – грубо кидает Хардин.
Она в замешательстве поправляет волосы и криво улыбается. Понимаю, что нужно как-то устранить неловкость, меняю тему. Спрашиваю, разглядывая заготовки для выпечки, разложенные на столе:
– Ммм, что печешь?
– Кленовое печенье, кленовые кексы, кленовые слоеные пирожные и маффины.
Карен тянет меня за руку, оставляя Хардина хмуриться в углу в одиночестве.
Не обращаю на него внимания и снова смотрю на молодую женщину, теряясь в догадках, как представиться.
– Прошу прощения, – спохватывается Карен. – Нужно было сначала вас познакомить. Это София, ее родители живут недалеко, сразу у дороги.
София улыбается и протягивает мне руку.
– Приятно познакомиться, – говорит она с улыбкой.
Она красивая. Очень. Яркие глаза, приветливая улыбка, она явно старше меня, хотя не старше двадцати пяти.
– Я Тесса, мы дружим с Лэндоном.
Хардин кашляет у меня за спиной, явно неудовлетворенный моим ответом. Я полагаю, София знает Лэндона, и, учитывая утренние события, мне так проще.
– Я еще не знакома с Лэндоном, – говорит София. У нее такой нежный голос, она мне нравится.
– Да? – Я в замешательстве, вообще-то я думала, раз ее родители живут у дороги, они знакомы.
– София недавно окончила Кулинарный университет в Нью-Йорке, – хвастается за нее Карен, и София улыбается.
Я даже не против: если бы я окончила лучший в стране кулинарный университет, я бы тоже позволила другим людям погордиться мной.
– Я приехала к родителям в гости и встретилась с Карен, она там сироп покупала, – улыбается София, показывая глазами на заготовки на столе.
– Это Хардин, – говорю я, имея в виду угрюмого парня за моей спиной.
Она приветливо улыбается:
– Приятно познакомиться.
Он даже не смотрит на нее, только кивает:
– Угу.
Я пожимаю плечами и сочувственно ей улыбаюсь, потом оборачиваюсь к Карен.
– А где Лэндон?
Она переводит взгляд то на Хардина, то на меня, а потом отвечает:
– Он наверху, неважно себя чувствует.
Все внутри меня переворачивается: с моим другом что-то не так. Я точно знаю.
– Я посмотрю, – говорит Хардин.
– Подожди, я пойду, – останавливаю я его.
Если у Лэндона проблемы, то в присутствии Хардина он нуждается меньше всего.
– Нет, я пойду, – качает головой Хардин. – А ты съешь кленовое пирожное или еще чего-нибудь, – дает он понять, что спорить бесполезно.
София и Карен смотрят ему вслед.
– Хардин – сын Кена, – объясняет Карен Софии.
Даже несмотря на его поведение, она говорит о нем с гордостью.
София понимающе кивает.
Я лежу в кровати уже два часа, терпеливо ожидая, когда проснется Хардин. Я давно приняла душ, оделась, прибрала на кухне, выпила пару таблеток, чтобы избавиться от спазмов и кошмарной головной боли. Похоже, придется его будить.
Я нежно беру его за руку и зову шепотом по имени. Безрезультатно.
– Хардин, проснись.
Трясу его за плечо, и внезапно перед глазами всплывает картина из прошлого: мать трясет за плечо отца, спящего на кушетке. Все утро я старалась не думать о матери и ее душераздирающей истории. Папа еще спит, короткий визит мамы выбил его из колеи, как и меня.
– Нет, – отвечает Хардин.
– Если ты сейчас же не встанешь с кровати, я тогда поеду к твоему отцу одна, – угрожаю я, надевая тапочки.
У меня много домашней обуви, но самые любимые – эти, вязаные, Хардин называет их «жуткие мокасины».
Он тяжело вздыхает и переворачивается на живот, опираясь на локти, и с закрытыми глазами поворачивается ко мне.
– Нет, не поедешь, – спокойно отвечает он.
Конечно, я знала, что он это не одобрит, поэтому и использовала секретное оружие, чтобы вытащить его из кровати.
– Тогда вставай, я уже приняла душ и все такое.
Мне не терпится увидеться с Лэндоном, Кеном и Карен. Кажется, уже прошла целая вечность с нашей последней встречи, с дня, когда я видела милую Карен в переднике с клубничинами, который она никогда не снимает.
– Черт, – бурчит Хардин, открывая один глаз.
Забавно видеть его лень. Я тоже устала, и морально и физически, но мысль о том, чтобы провести день вне стен этой квартиры, приводит меня в благоговейный трепет.
– Сначала иди ко мне.
Хардин открывает один глаз, тянется ко мне и тут же мгновенно переворачивается, ложится сверху, придавив своим тяжелым телом, раздвигает мои бедра. Его утренняя эрекция впечатляет.
– Доброе утро.
Не могу сдержать смех. Хардин прижимается ко мне, я пытаюсь выскользнуть из его рук, он тоже смеется, я чувствую, как его губы приближаются к моим, и через мгновение наши языки встречаются в сладкой истоме.
– Ты с тампоном? – шепчет он, продолжая поцелуй. Его руки – уже на моей груди, я слышу, как бьется мое сердце, делая его сонный голос еще отчетливее.
– Да, – киваю я, мысленно отмечая, что уже привыкла к его манере спрашивать.
Он отстраняется, изучая глазами мое лицо, и проводит языком по нижней губе. Тут раздается громкий шум из кухни, хлопанье дверцами, отрыжка и звон падающих на пол кастрюль.
Хардин злится.
– Черт подери, вообще-то в планах у меня было трахнуть тебя перед тем, как мы поедем, но мистер Ранняя Пташка проснулся…
Он спрыгивает с меня и встает, натянув на себя одеяло.
– Я быстро в душ, – говорит он, поглядывая в сторону двери.
Хардин возвращается через несколько минут, я поправляю простыню на кровати. На нем только белое полотенце, повязанное вокруг бедер. Я стараюсь не смотреть на его божественно красивое татуированное тело, пока он разгуливает по комнате к комоду и обратно, выбирая черную футболку и натягивая боксеры.
– Вчера я был просто отвратителен. – Хардин разглядывает свою покалеченную руку, застегивая джинсы.
– Да уж, – вздыхаю я, пытаясь избежать дальнейшего разговора.
– Идем.
Он берет со стола ключи и телефон и закидывает к себе в карман. Убирает влажные волосы со лба и открывает дверь спальной.
– Ну и? – Хардин нетерпеливо смотрит на меня, потому что я не подскакиваю сию же минуту и не бегу вслед за ним.
Ну и где игривый Хардин, который был здесь минуту назад? Если он снова в плохом настроении, боюсь, сегодня будет как вчера.
Без лишних слов встаю и иду за ним в прихожую. Дверь в ванную закрыта, слышен звук воды. Не хотелось бы выдергивать отца из душа, но и уходить, не предупредив его, куда мы отправляемся, и не спросив, нужно ли ему что-нибудь, тоже не хочется. Интересно, чем он занимается в квартире, когда остается один? Думает о наркотиках? Может, к нему кто-то приходит? Я отгоняю эти мысли прочь. О визитах дружков отца Хардин бы точно знал, и конечно, если бы это было так, отца бы уже здесь не было.
По дороге к Кену и Карен Хардин молчит. Единственная гарантия того, что сегодня не будет повторением вчерашнего кошмара, – это его рука на моем бедре.
Вот мы и у Кена. Как обычно, Хардин входит в дом без стука. Дом наполнен сладким запахом кленового сиропа, и мы отправляемся на кухню.
Карен стоит у плиты, в одной руке – лопатка для помешивания, второй она оживленно жестикулирует, разговаривая с молодой незнакомой женщиной, которая сидит у стола. Сперва я вижу только ее длинные каштановые волосы, потом она поворачивается к нам вслед за Карен.
– Тесса, Хардин! – восклицает Карен, откладывая лопатку на противень, и бежит меня обнимать. – Боже, как давно я вас не видела!
Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и снова крепко сжимает в объятиях. Ее теплый прием – как раз то, что мне нужно после вчерашнего.
– Карен, прошло всего три недели, – грубо кидает Хардин.
Она в замешательстве поправляет волосы и криво улыбается. Понимаю, что нужно как-то устранить неловкость, меняю тему. Спрашиваю, разглядывая заготовки для выпечки, разложенные на столе:
– Ммм, что печешь?
– Кленовое печенье, кленовые кексы, кленовые слоеные пирожные и маффины.
Карен тянет меня за руку, оставляя Хардина хмуриться в углу в одиночестве.
Не обращаю на него внимания и снова смотрю на молодую женщину, теряясь в догадках, как представиться.
– Прошу прощения, – спохватывается Карен. – Нужно было сначала вас познакомить. Это София, ее родители живут недалеко, сразу у дороги.
София улыбается и протягивает мне руку.
– Приятно познакомиться, – говорит она с улыбкой.
Она красивая. Очень. Яркие глаза, приветливая улыбка, она явно старше меня, хотя не старше двадцати пяти.
– Я Тесса, мы дружим с Лэндоном.
Хардин кашляет у меня за спиной, явно неудовлетворенный моим ответом. Я полагаю, София знает Лэндона, и, учитывая утренние события, мне так проще.
– Я еще не знакома с Лэндоном, – говорит София. У нее такой нежный голос, она мне нравится.
– Да? – Я в замешательстве, вообще-то я думала, раз ее родители живут у дороги, они знакомы.
– София недавно окончила Кулинарный университет в Нью-Йорке, – хвастается за нее Карен, и София улыбается.
Я даже не против: если бы я окончила лучший в стране кулинарный университет, я бы тоже позволила другим людям погордиться мной.
– Я приехала к родителям в гости и встретилась с Карен, она там сироп покупала, – улыбается София, показывая глазами на заготовки на столе.
– Это Хардин, – говорю я, имея в виду угрюмого парня за моей спиной.
Она приветливо улыбается:
– Приятно познакомиться.
Он даже не смотрит на нее, только кивает:
– Угу.
Я пожимаю плечами и сочувственно ей улыбаюсь, потом оборачиваюсь к Карен.
– А где Лэндон?
Она переводит взгляд то на Хардина, то на меня, а потом отвечает:
– Он наверху, неважно себя чувствует.
Все внутри меня переворачивается: с моим другом что-то не так. Я точно знаю.
– Я посмотрю, – говорит Хардин.
– Подожди, я пойду, – останавливаю я его.
Если у Лэндона проблемы, то в присутствии Хардина он нуждается меньше всего.
– Нет, я пойду, – качает головой Хардин. – А ты съешь кленовое пирожное или еще чего-нибудь, – дает он понять, что спорить бесполезно.
София и Карен смотрят ему вслед.
– Хардин – сын Кена, – объясняет Карен Софии.
Даже несмотря на его поведение, она говорит о нем с гордостью.
София понимающе кивает.