Порубежник

Михаил прикинул, во что может вылиться его задумка с порубежным боярством. Получается, что только в первый год для снаряжения и содержания дружины ему понадобится не меньше тридцати тысяч рублей. И это при том, что строительство самой заставы казне обходится не дороже десяти. Плюс восемь ежегодно на содержание воинов. Да охренеть!

Впрочем, если вложиться в инвентарь да выделить каждому воину гектаров по десять пахотной земли, то получается уже не так чтобы и страшно. Эдакие надельные дружинники собственного пошиба. Ну и снаряжать свое воинство можно не в стандартные ламеллярные доспехи, а кто во что горазд. Не войско же великого князя, а своя дружина. И да, князей никто не обязывает снабжать своих дружинников по образцу надельников. Это их сугубо личная инициатива.

Как бы то ни было, но думать Михаилу об этом пока рано. Вот разберется, что тут к чему, раздаст всем сестрам по серьгам, а там и о будущем подумать можно. Ну и новое что привнести. Признаться, ему так понравилось прогрессорствовать в прошлой жизни, что руки прям чешутся. Но не ко времени сейчас.

А потому пристроил свое серебро в банк. Да запрос отправил в Червень, чтобы перевели средства и оттуда. Пусть все под рукой будет. Потом навестили с Ксенией интернат. Договорился и определил ее детей на учебу. Разумеется, они изрядно отстали от программы, но Романов не задумываясь заплатил учителю за особый подход, внимание и дополнительные занятия. Так что нагонят быстро.

А вот жить Первуше и Анюте предстояло в интернате. Хотя до дома добежать не так далеко. Ксения воспротивилась было этому, но Михаил настоял. Пусть сызмальства привыкают к самостоятельности. Мало ли как оно все обернется. Вместе с женщиной навестил княжескую приказную избу. Там составил документ, согласно которому в случае его гибели все его имущество и счет в банке наследовали дети…

Из дома потянуло одуряющим запахом выпечки. Ксения для детей старается. Сегодня воскресенье, интернатовских распустили по домам, вот она и балует их. Тесто еще с вечера выставила, а как только вернулись с заутрени, так и принялась за свою кулинарию. Причем печет с запасом, чтобы вечером дети с собой унесли две торбы с пирожками и калачами да угостили друзей с подружками. Там ведь хватает и тех, у кого родителей рядом нет, а потому и на побывку ходить не к кому, и гостинцы случаются редко.

– Первуша, как там у вас в интернате, не обижают? – поинтересовался Михаил, когда малец выскочил на крыльцо, как видно за дровами.

– С ровней все ладком, дядь Михайло. А вот старшаки задирают, – шмыгнув носом и утершись рукавом рубахи, ответил малец.

– А ты?

– А я, как ты учил, коли облом здоровый, то и в уд не грех вдарить. Одного окоротил, так ватагой насели. Правда, только два раза и вдарили.

– Чего так-то? Учитель появился?

– Не. Зосима вмешался. Его в тырнате многие слушают. А сам он завсегда за правду.

– Чего так-то?

– Так ить дед его, Греков Андрей Игнатович, начальник всем пушкарям Пограничного. Большо-ой человек. И начинал строить град еще с первым князем Романовым. А он, ясное дело, всегда за правду стоял.

– Во-она чего-о.

– Ага.

– Ладно, беги. А то еще засопливишь.

Зосима. Хм. Получается, Андрей внука нарек в честь своего отчима. Или это его сын сам сподобился. Интересно, младший или старший? У Грекова их трое было, вперемешку с четырьмя девчатами. Хотя-а-а… Если разобраться, ему тут много чего интересно. Все любопытство удовлетворять времени займет столько, что только держись. А у него есть дело. И вообще, нечего слишком уж оглядываться назад. Он тут человек новый, и начинать ему нужно с нуля.

К примеру, завлечь к себе Матвея. Есть способ. Сын его падок на всякого рода ремесла. Готов поддержать любое дельное начинание. Правда, и в практичности ему не откажешь. Поучения Михаила он впитал как губка. Оттого и процветает Пограничный, хотя у него и оттяпали Угольный с Рудным.

Казалось бы, с их потерей экономика должна была серьезно просесть. Но, несмотря на это, железо в печах князя варят. Правда, до доброй руды его не допускают, пользуется рудником рядом с градом, а из этого сырья сталь не очень высокого качества. Но это если по старинке. Михаил же знает способ, как можно и с этой рудой получать хороший результат.

Но пудлингование он пока прибережет. Может статься, и самому пригодится. А вот часы – совсем другое дело. В Пограничном есть своя часовая мастерская, производящая клепсидры с простейшим механизмом. Так себе хронометр. Механика куда надежней, а главное, практичней. Вот только появление мастерской по производству таких часов больно ударит по местной мастерской. Но если предложить изобретение князю, то картина сразу же изменится.

На крыльцо Михаил вышел не просто подышать. Его интересовали солнечные часы, устроенные во дворе. Благо утро ясное, и работают они на загляденье. Дождавшись ровного часа, он вернулся в дом.

Ксения осуждающе посмотрела на него и покачала головой. Глупость же. Ведь только-только оклемался и тут же в расстегнутом кафтане пошел на улицу. Хоть бы запахнул. А еще лучше надел полушубок или бурку.

– Не ругайся, – отмахнулся он, хотя она и не произнесла ни слова.

Глянул на ходики, висевшие на стене и мерным тиканьем отсчитывавшие время. Минута в минуту! Это он молодец! Никак не ожидал, что получится вот так, с первого раза. Нет, конечно, были огрехи. Поначалу в сутки стрелка убегала минут на пятнадцать вперед. Подрегулировал, благо такая функция была учтена. Потом несколько дней наблюдений, и наконец уже четвертый день все его участие в работе механизма сводится к своевременному подтягиванию гирьки. Вот как сейчас.

Следом вошел Первуша с несколькими поленьями в руках. И уж ему-то досталось на пироги за то, что раздетым выбежал на мороз. Романов дипломатично промолчал, подавшись к своему рабочему столу у окошка. А то еще припомнят ему, что он задержал мальца своими разговорами. Н-да. Много он все же воли дал Ксении. Хотя-а-а… Она должна чувствовать себя в доме хозяйкой.

– Завтра пойду к князю, – взведя часовой механизм и устраиваясь за рабочим столом, произнес он.

– Уже? – с легким вздохом произнесла она.

– Смысла нет тянуть время. Часы работают точно. Так что пора, – берясь за резец и начиная строгать очередную деталь, произнес он.

– Уверен, что это его завлечет?

– Еще как. Уж поверь, оно того стоит.

– Так ты же говорил, что сам будешь ставить мастерскую.

– Думал об этом. Да только князь Матвей не позволит. Уж больно хозяйственный. Не стерпит, что ложка с такой вкусной кашей мимо его рта проходит. За добрую награду подарю ему этот секрет. Пусть богатеет.

Михаил имел в виду именно то, что говорил. Полностью забить производство водяных часов у него не получится. Как говорится, спрос рождает предложение. И производство Пограничного не в состоянии покрыть его полностью. Потому и ремесленники-кустари свой хлеб имеют. Опять же кому что нравится. Кого-то это механическое изделие не впечатлит. Эти часы скорее станут дополнительным продуктом в той же нише.

– А сам? Ить сказывал, что порубежным боярином стать желаешь, – заметила женщина.

– Ничего. В моей голове достанет еще затей. Готовься, Ксения, скоро гость пожалует.

– Мне-то чего. Поди, дело-то привычное, – с горькой ухмылкой произнесла она.

И еще бросила на него эдакий взгляд, полный надежды. Но он сделал вид, что не заметил. Некогда ему играть в эти игры. Она сама выбрала свой путь, когда два с лишним года назад решила пойти по кривой дорожке. Он лишь позаботился о том, чтобы ею же принятое решение приносило максимум прибыли. Точка!


Единственное, теперь он ее не заставлял. С некоторых пор они вроде как партнеры. Только она понимает это, похоже, по-своему. Уже не в первый раз замечает в ее взгляде некий намек на то, что он ей не безразличен. Но его этим не пронять. При всем своем желании он не сможет ей забыть других мужиков. Хотя относится к ней ровно и даже с искренней заботой, а вот о близости с ней и думать забыл, явно дистанцируясь и подчеркивая деловые отношения.

Несмотря на воскресный день, Первуша и Анюта к полудню заторопилась в интернат. С одной стороны, Ксению они искренне любят, с другой, привыкли уже жить от нее наособицу. Она ведь здорова, живет в достатке, и временами они видятся, а значит, все в порядке. Со сверстниками им куда интереснее…

На княжий двор Михаил пошел поздним утром, когда солнце уже высоко поднялось. Незачем тревожить князя спозаранку. У него, поди, и без того забот хватает. А вот к этому времени с основными ежедневными обязанностями он уже скорее всего управился, а значит, и долго ждать не придется.

В этом никаких сомнений, потому что Романов не собирался надеяться на слова, а нес с собой образец часов. Передаст их через стражу и обождет малость. У Матвея две слабости: различные ремесла и женщины. Чтобы получить максимальный эффект, Романов решил использовать обе.

Он шел по заснеженным улицам города и, к своему удивлению, не испытывал никаких особых эмоций. Если за ремесленной слободой начинались какие-то каменные новостройки, то ближе к центру картина становилась привычной, словно и не пропадал он неизвестно где тридцать лет. Разве только где-то кирпичи малость обветрились, появились сколы, да на оштукатуренных домах заметна потребность в подновлении.

Впрочем, чему удивляться. Для местных минули десятилетия, для него прошло не больше нескольких месяцев. Вполне сопоставимо с тем же византийским походом. А потому и отношение к возвращению как к чему-то само собой разумеющемуся.

– Побегери-и-ись! – послышался задорный крик.

Романов едва успел отойти в сторону, дабы его не сшибла молодежь, устроившая катание на санках. Улицы-то убирают, но весь снег не соскрести. Если только использовать железные скребки. Но подобный способ Михаил в свое время вводить не стал. Еще и запретил на всякий случай. Причина в сохранности мостовой. Тротуарная плитка не гранитная брусчатка, прочность у нее куда ниже. А цемент, что ни говори, достаточно дорогое удовольствие.

Вот и пользуется молодежь тем, что снежный покров на улицах все же присутствует. К слову, санки эти в свое время Михаил же и сконструировал. Без единого гвоздя, но работали исправно и были достаточно прочными. Ничего сложного, тут главное знать как. Остальное можно изготовить даже на крестьянском подворье, имея один лишь топор или вовсе нож.

Н-да. От первых саней он увернулся, а вот вторые снесли его, как бита фигурку в городках. К слову, эту игру он так же привнес в этот мир. Бог весть когда она появилась в его мире, но тут ее родоначальником стал именно он. И останавливаться на этом Михаил не собирался, так как успел изучить правила лапты, которую аборигены пока также не знали.

– Прости, дядя. Мы нечаянно, – послышался знакомый голос.

– Извините, – хором весело прощебетали две девчушки, лежащие на снегу у опрокинутых саней.

– За нечаянно бьют отчаянно, – поднимаясь на ноги, буркнул Михаил, разворачивая тряпицу, в которую завернул часы.

Дерево же. А ну как сломались. Тогда придется возвращаться и чинить. А время терять не хотелось. Он намеревался уже сегодня завлечь к себе князя.

– Драться станешь? – помогая девчатам подняться, поинтересовался паренек.

Пятнадцать годочков, росточка вполне соответствующего его возрасту, зато сложением слишком уж худощав. Узнал его Михаил сразу. Младший сын Марфы. Получается, его внук. Ну что тут сказать, в вежливости Глебу не отказать. И гонором не отличается. Ведь княжич, но и не думает козырять своим происхождением. Да и одет не как босяк какой, но и без особых изысков. Добротная и качественная одежда, хотя да, не из дешевых.

– С чего бы мне драться, княжич, – хмыкнул Михаил, убедившись, что изделие не пострадало, и вновь заворачивая его в тряпицу. – То просто поговорка такая. К слову пришлась. Но вам разумение иметь нужно, где кататься. Эдак ить и покалечить народ можно.

– Откуда меня знаешь? – вздернул бровь юноша, явно не желавший выделяться на общем фоне.

– Видел как-то по осени в Переяславле, когда ты глупости вещал, а потом морду набил одному много о себе думающему.

– Когда это я глупости говорил? – раскрасневшись, набычился он.

– Глеб, ну чего ты пристал к человеку. Извинились. Никого не покалечили. Дядечка, мы пойдем?

– Анфиса, вы идите. Я догоню, – отмахнулся паренек.

Ага. Не нравится юнцу, когда кто-то сомневается в его знаниях. А то как же! Он ведь умный! В свои пятнадцать уже в университете учится. Причем второй год. Получается, в четырнадцать перешел. Так что котелок у него варит хорошо.

– Так когда я глупости говорил? – В голосе явственно заметно не только любопытство, но и уверенность в собственной непогрешимости.

– Когда говорил, что воинские походы тебе ни к чему. Что способы, как бить половцев и не только их, уже давно испытаны и опробованы еще твоим дедом, и, чтобы бить ворога, совсем необязательно отправляться в поход, лично.

– И в чем же я не прав?

– В том, что любая теория без практики мертва. Опыт приходит с годами и неустанным трудом. А уж что касается командования войском и даже всего лишь одним десятком, так и подавно. Люди не шахматные фигурки, которые двигает игрок. Сколько нужно дать вою на отдых, каким выйдет переход по тем или иным местам, как правильно выбрать место для стоянки или схватки, как использовать возвышенности, овраги, реки, ручьи или мочаки – много всего нужно знать и учитывать, чтобы добиться победы. И пока все это не прочувствуешь на себе, по-настоящему оценить не сможешь. А значит, и принять правильное решение не получится.

– Ну так для того есть воеводы. Я ставлю им задачу, они решают, как ее выполнить, – пожал плечами Глеб.

– Ты меня не слышишь, княжич. Люди это не шахматные фигурки. Помимо выучки, воины должны еще и верить в того, кто ведет их в бой.

– Ну так пусть верят в своих командиров.

– А ты им тогда на что?

– Я князь и отдаю приказы, кои они должны выполнять.

– Должны? А с чего они должны-то? О заговоре, что случился по осени, слышал?

– Да.

– Сколько человек предали смерти, знаешь?

– Многих.

– А сколько среди них было простых воев?