Попасть – не напасть

* * *


Синяк, увы, не прошел. Наоборот, стал еще более ярким, броским, отчетливым. Фельдшер не поленился лично проводить мать до дома, заверил меня в своем почтении и посочувствовал.

Мол, никак-с. Вот если б сразу, другой вопрос. А сейчас уже сделать ничего нельзя, все налилось…

Это верно, такой лиловой блямбы я давно не видела. Чудесный оттенок… Неделя? Да? Не меньше?

О, как замечательно!

Так, мирно и спокойно, под рыдания и страдания проходил вечер. Пока Аришка не проговорилась. Про благотворительный бал, конечно.

Мамаша тут же сделала стойку.

– Я иду с тобой!

– Баронесса четко сказала, кому приходить.

– Мать всегда поймет другую мать! – с пафосом провозгласило это… кошмарище.

– Синяк…

– До бала еще время есть. Примочки поделаю, быстрее сойдет.

– И платье…

– И платье тоже есть теперь.

Я представила маман в этом жутком платье рядом с баронессой и показала Аринке кулак.

Кто тебя, дуру, за язык тянул?

Кажется, девчонка и сама поняла, что молчание – золото, но поздно. Мамаша уже строила грандиозные планы. А я прикидывала, что можно купить в аптеке.

Либо снотворное, либо слабительное. Тут, главное, с дозировкой не ошибиться, не травануть старую дуру. Нейтрализовать – и хватит с нее.

Не с собой же тащить в самом-то деле? Это невозможно!

Спорить заранее я не стала, чтобы не насторожить, согласилась, что да, можно попробовать договориться с баронессой, и занялась ребенком.

А потом в ворота опять застучали.

Я пожала плечами и пошла открывать.





* * *


– У вас совесть есть?!

– Вам порционно или на развес?

Тетка опешила.

На вид ей было лет пятьдесят, то есть реально, может быть, лет тридцать пять. Невысокая, полненькая, в черном платье и черном же платке, она воинственно наступала на меня.

– Вы что себе позволяете?

– Я тут живу. А вас что не устраивает?

Огрызалась я без особого чувства, так, для порядка. Не устраивать же скандал? Тетка была настроена решительно, а мне только синяков не хватало. Или еще одного убийства.

– Да вы… Да как вам вообще совесть позволила?!

– Да что она мне позволила?! – взорвалась я. – Я вообще не знаю, что вас не устраивает?! Вас как зовут?

– Перелукина я! Анна Ивановна!

– О-ох…


До меня дошло.

– Вы, наверное, к моей матери?

– А?.. – теперь уже и тетка глазами захлопала.

– Проходите, – радушно пригласила я.

Тетка так ошалела, что последовала за мной.

– Мама! – окликнула я, не заходя в дом.

– Да?

– Выйди к нам, пожалуйста!

Маман появилась на крыльце.

– Мария, что случилось?

– Это к тебе. По вопросу Карпа Перелукина, – громко объявила я.

И удрала в дом.

А чего тут ждать? Мне и так примерно было ясно, что именно произойдет дальше. Тут, главное, дверь закрыть. А то вломятся в дом, чего-нибудь разнесут…

Ровно через минуту послышались крики, а еще через пять минут – звуки драки. Замечательно. Мне того и надобно было.

А еще через двадцать минут появился околоточный. И забрал обеих участниц драки в околоток.

И совесть меня ничуть не мучила.

Ни за пущенную в огород козу.

Ни за отправленного с запиской Петю.

Ни за пять рублей, которые я вложила в записку.

Зато матушка неделю, а то и две будет заниматься общественно-полезными работами. И не мешать нам жить спокойно.

Трудотерапия – лучший метод воспитания, начиная со времен неандертальцев!

Живем, ребята! Живем…





* * *


Справиться о матушкином состоянии я зашла на следующее утро. Конечно, вместе с Ариной, Ваня пока был в состоянии нестояния.

Околоточный принял меня весьма любезно. Вот что значит вовремя прикормить нужного человека! Осталось только похлопать ресницами, изображая святую невинность, и попросить:

– Елпифидор Семенович, расскажите, пожалуйста…

Меня не заставили томиться в неведении.

Как оказалось, выяснять к маман отношения явилась не вдова Перелукина, та-то как раз была вполне довольна развитием событий. И тем, что муж гулял, и тем, что помер, последним даже больше, чем первым. Но и гулянками… Хоть у чертей водку пей, лишь бы не дома! Я этому не удивилась.

Карп, сволочь такая, затиранил и жену, и детей. Сейчас она лишилась мужа, но родственники помогут, а без ежедневных пьянок, гулянок и колотушек жить как-то легче, не находите?

К нам же пришла скандалить сестра Карпуши.

Видите ли, оскорбило ее мамочкино явление. Ну… понять я ее могла. Неясно только, что ее оскорбило больше – то ли появление любовницы на похоронах, то ли внешний вид означенной любовницы.

– И что теперь?

Как оказалось, за хулиганство здесь принято отрабатывать всем. Мужчинам – по их силам, женщинам же – шить рукавицы, рубахи, возможно, готовить…

Маман так возмущалась и орала, что ей определили две недели исправработ, в то время как сестра Карпа (надеюсь, ее зовут не Стерлядь?) попала всего на четыре дня. Наверное, не надо было мамаше плеваться, ругаться и пытаться вцепиться в лицо околоточному. Елпифидор смотрел на меня с явным сочувствием. Но – отдаю должное его смекалке – даже не попробовал предложить мне снизить маман срок за взятку. Я бы его, наоборот, увеличить попросила.

Мы обменялись вежливыми фразами, я развела руками, мол, родню не выбирают, поблагодарила и ушла. Итак, у меня впереди две недели счастья.