Полнолуние

— Вы ведь все равно будете всех подряд теребить, — принял решение Аркадий Викторович, — да и большого секрета здесь нет. Формально руководит ДОКом наш главный проектировщик, Афонин Дмитрий Юрьевич, но, по сути, вся деятельность компании управляется Нефедовым, моим замом по производству.

— Это директор промки? — Илья торопливо делал пометки на уже почти полностью заполненном кружками и стрелками листе бумаги.

— Он самый, — кивнул Кноль.

— Но ведь директор — это не собственник…

— Не собственник, — вновь согласился Аркадий Викторович, — собственником предприятия является Елизарова Алла Михайловна.

— Это которая учитель немецкого? — в очередной раз удивился Лунин.

— Это которая жена Владимира Анатольевича, — поправил его Кноль. — Разницу улавливаете?

— Если честно, не очень, — был вынужден признаться Илья. — Мы ведь с вами об одной женщине говорим?

— Об одной, — промелькнувшая в интонациях собеседника снисходительность заставила Илью сурово нахмурить брови, — только дело не в женщине. Ее мужа хорошо знают в областном управлении, он там до сих пор пару раз в год бывает, в каком-то ветеранском совете числится. Так что, когда мы сотрудничаем с предприятием, которое принадлежит его жене, это не вызывает лишних вопросов. Так сказать, меньше пытаются найти двойное дно.

— А оно есть, — полюбопытствовал Лунин, — это дно?

— Нет. Нет здесь никакого дна, — снисходительность в голосе Кноля сменилась явно проступившими нотками раздражения, — а уж двойного тем более.

— И все же, — Илья хоть, как правило, и не занимался расследованиями, связанными с совершением экономических преступлений, все же имел некоторое представление о самых распространенных ухищрениях в этой сфере, — Алла Михайловна — это фактический собственник или все же номинальный? Если она владелец предприятия, зачем ей тогда давать частные уроки?

— Это имеет отношение к поискам моей дочери? — Кноль вновь пристально уставился в лицо своему собеседнику, но так и не дождался ответа. — Елизарова владеет предприятием, а с Алиной занимается исключительно из дружеского расположения. Точка. Могу лишь добавить, что у нас, я имею в виду исправительную колонию и ДОК, имеется джентльменское соглашение, по которому почти вся прибыль комбината перечисляется в некоммерческий фонд, который, в свою очередь, тратит их на нужды поселка, а также оказывает содействие семьям сотрудников колонии.

— Хорошая схема. — Илья одобрительно почесал затылок.

— Это не схема, — энергично возразил полковник. — Вы ведь здесь уже походили, поездили. Фасады наши видели? Все оштукатурено, выкрашено, улицы вычищены. А тротуары? Вы в каком-нибудь поселке такие тротуары встречали? У нас, конечно, не Москва, каждый год покрытие перекладывать не можем. То есть можем, но люди не поймут. Поэтому как один раз все выложили три года назад, так и лежит, не шелохнется. Плиточка к плиточке.

— Наверное, у вас людей меньше ходит, — сам не зная зачем, заступился за московского мэра Лунин.

— Может, и так, — пожал плечами Кноль и тут же продолжил перечислять все имеющиеся в Нерыби достопримечательности: — А клуб? Вы сходите, посмотрите наш клуб. Такого кинотеатра, как у нас, даже в районе нет. А стадион? Вы вот сами спортом занимаетесь?

— Ходьбой, — почти честно ответил Лунин, но, заметив промелькнувшее в глазах собеседника разочарование, зачем-то добавил: — Скандинавской. Я правильно вас понял, Аркадий Викторович, сами вы уверены, что из ваших сотрудников и прочих местных жителей зла вам никто не желает? Верно?

— Именно так, — уверенно кивнул Кноль, — нет повода. Если я отсюда куда-то вдруг сгину, от этого никто не выгадает.

После недолгого размышления Илья возразил:

— Освободится кресло начальника колонии.

— И что, вы думаете, в него посадят кого-то из моих замов? — фыркнул полковник.

— Главное, что думают они сами.

— Сами они понимают, что если я вдруг уйду, вернее, если меня уберут, то пришлют нового человека из области, и ничего хорошего никому из них это не принесет.

— Допустим, — не стал вступать в дискуссию Лунин, — оставим тогда коллег в покое. Поговорим лучше о ваших подопечных.

— О подопечных? — удивился повороту разговора полковник. — А что о них разговаривать? Они ударным трудом и участием в решетниковской самодеятельности приближают момент, когда их наконец с той стороны забора выпустят на эту, после чего со счастливыми лицами незамедлительно покидают наш замечательный поселок. Некоторым, конечно, здесь так нравится, что они вновь возвращаются. Вот только привозят их в автозаке и сразу туда, за периметр.

— Аркадий Викторович, скажу вам честно, я не очень хорошо разбираюсь в специфике вашей деятельности, — еще почти полная вазочка с печеньем постоянно притягивала к себе взгляд Лунина, но кофе у него в чашке уже кончился, а жевать всухомятку Илье не хотелось, — но ведь у вас здесь несколько тысяч человек.

Илья сделал небольшую паузу, ожидая, что Кноль назовет ему точную цифру, но полковник лишь коротко кивнул.

— Люди среди них, думаю, разные, — продолжил Лунин, — кому-то из них может не нравиться труд, особенно ударный, кому-то с детства противопоказано участие в самодеятельности. При всем при этом они, так же как и остальные, желают выйти на свободу как можно скорее. А ведь вопрос этот, как и все здесь остальное, находится полностью в вашей компетенции…

— Решение о досрочном освобождении принимает суд. — Кноль скрестил на груди руки, словно пытаясь закрыться от необоснованных претензий.

— Но представление делает администрация исправительного учреждения, — в тон ему откликнулся Лунин. — Аркадий Викторович, вы что, думаете, меня интересуют нюансы освобождения того или иного заключенного? Меня интересует, мог ли в процессе обсуждения этих нюансов возникнуть конфликт?

— С кем, с зэком? — презрительно фыркнул полковник.

— Почему бы и нет? Насколько я знаю, среди них встречаются люди, — Лунин небрежно закинул ногу на ногу, — пользующиеся большим влиянием, как вы говорите, по эту сторону забора. А может быть так, что этим влиянием пользуются их знакомые, которые и так на этой стороне, но проявляют заинтересованность в ком-то, кто находится на вашем попечении.

— Влиятельные, говорите. — Аркадий Викторович на некоторое время задумался, Илье даже показалось, что Кноль перебирает в памяти весь состав вверенного ему контингента. — Вряд ли. Большинство так называемых влиятельных начинают влиять сразу после суда, при условии, что на суд они повлиять не сумели. Тогда они договариваются, чтобы их этапировали в какую-нибудь из колоний, где условия содержания полегче. У нас ведь здесь все вкалывают, причем по полной программе. Если кто работать отказывается категорически, то и досрочно он ни за что не выйдет.

— Вот прямо совсем ни за что? — Илья недоверчиво взглянул на собеседника. — Может быть, все же есть варианты?

— Допустим, есть, — нехотя признал Кноль. — Если человек сидит тихо, воду не баламутит, то иногда, в порядке исключения, мы идем навстречу. Колонии, заметьте, не мне, колонии оказывается так называемая гуманитарная помощь, причем это делается либо на регулярной основе, либо разово, но в достаточно весомых масштабах, после чего, если сроки содержания соответствуют всем требованиям, мы делаем представление.

— И что, последнее время не было таких случаев, чтобы вы с кем-то не договорились?

Иронично улыбаясь, полковник медленно покачал головой из стороны в сторону.


— Нет. Правила игры все знают. Если человека по формальным основаниям можно выпустить, мы готовы рассмотреть предложения, вернее, мы его рассмотрим. После чего озвучиваем, что в настоящий момент нужно колонии. Вот в прошлом году мы разом обновили все матрасы. Они у нас, сами понимаете, не ортопедические. Но только нам их надо было несколько тысяч.

— И что, один человек вам их все привез? — изумился Лунин. — Это же…

— Двое, — перебил его Кноль. — Два человека все сделали и отчалили.

— На свободу с чистой совестью, — пробормотал Илья.

— Насчет совести сомневаюсь, но перед нами свои обязательства они выполнили.

— И что, много им скостили? — заинтересовался Лунин.

— У одного был срок десять, у другого двенадцать. Ушли по двум третям. Так что, как видите, с теми, с кем можно договариваться, мы договариваемся. Но опять же, — Кноль выставил вперед указательный палец, — в рамках действующих правовых норм.

— То есть и с этой стороны врагов вы себе не нажили, — безрадостно подытожил Лунин.

— Похоже, что нет. — Кноль вновь покачал головой. — У вас еще есть ко мне вопросы?

— Похоже, что нет. — Илья улыбнулся полковнику. — Теперь, если не возражаете, я хотел бы побеседовать с вашим сыном.

Кноль бросил беглый взгляд на запястье левой руки.

— У меня через двадцать минут звонок по видеосвязи с областным управлением. Мне, в принципе, в штаб ехать не обязательно, я могу и здесь из кабинета пообщаться. Но в любом случае это надолго. Может быть, мы можем перенести разговор на другое время?

— Аркадий Викторович, чем быстрее у следствия будет полная информация, тем быстрее мы сможем предпринять какие-то дополнительные действия по поиску Алины. — Увидев по лицу полковника, что тот собирается что-то возразить, Илья добавил фразу, которую изначально произносить не собирался: — Согласно действующему законодательству, я могу вести допрос лица, достигшего шестнадцати лет, без присутствия его родителей.

— Допрос? — Лицо Кноля стремительно побагровело. — Что значит — допрос?

— Не надо так нервничать. — Илья предупреждающе выставил перед собой открытую ладонь. — Свидетелей тоже допрашивают. Уж вы-то должны знать, столько лет в этой системе.

— Хорошо, — вновь помрачнев, Кноль вскочил с кресла, — я позову Олега. Сомневаюсь только, что от всех этих разговоров будет какая-то польза. Вы не там ищете.

— Возможно. — Решив проявить вежливость перед хозяином дома, Илья тоже встал. — И где же, по вашему мнению, надо искать?

— А что, вы сами не понимаете? — Полковник стоял, широко расставив ноги и исподлобья глядя на возвышающегося над ним следователя. — Две девочки пропали с интервалом один год. Обе в полнолуние! Что, из этого нельзя сделать простейшие выводы? Это даже дети знают, что по осени у всех идиотов, или как там этих ненормальных называют, обострение случается. Тем более в полнолуние. У них там в голове приливы какие-то или отливы, не знаю точно. Вот от этих приливов что-то и замыкает.

— И что, у вас есть список? — В голове у Лунина из стороны в сторону металась одна и та же мысль: должно быть, именно так выглядел разъяренный Кноль, перед тем как утащить в кусты оскорбившего его генерала.

— Какой список? — растерялся полковник.

— Список поселковых идиотов. У вас их тут вообще много? Или вы предлагаете провести психиатрическую экспертизу всем местным жителям?

Кноль с сожалением причмокнул губами.

— По первому знакомству, Илья Олегович, мне показалось, что вы умнее, чем этот ваш приятель…

— Зубарев, — подсказал Илья.

— Точно, Зубарев, — кивнул Кноль, — но, похоже, я ошибся.

— Все может быть, — Илья виновато развел руками, — Аркадий Викторович, вы Олега позовите, пожалуйста. И еще у меня одна просьба.

— Говорите, — равнодушно бросил полковник.

— Подготовьте мне список сотрудников, которые в день исчезновения Алины были не на смене. И колония, и ДОК. Не важно, по каким обстоятельствам. И точно такой же список мне нужен на четырнадцатое октября прошлого года. Если можно, то сегодня.

— Список, — Кноль на мгновение нахмурился, а затем на его лице появилась заинтересованность, — это что же…

— Да, — не дожидаясь окончания фразы, кивнул Лунин, — будем искать совпадения. Не знаю, что нам это даст, но искать будем. И в ваших списках, и по всем остальным организациям. А сейчас зовите Олега!

Аркадий Викторович вышел из гостиной, и почти сразу послышался его громкий голос. Несколько секунд спустя Лунин услышал, как загудела лестница под ногами торопливо сбегающего вниз человека. Когда полковник, положив руку на плечо сыну, вновь вошел в гостиную, Илья не смог сдержать удивления.

— До чего же похожи, с вами одно лицо! А мне сказали, что у вас близнецы.

— Двойняшки, Алинка вся в мать. — Кноль подтолкнул сына к креслу, в котором сам сидел во время общения с Луниным. — Вот, оставляю вам парня в целости и сохранности, надеюсь в том же виде получить обратно.

— Не беспокойтесь, — заверил полковника Лунин, — если Олег сделает мне еще чашечку кофе, то у нас с ним даже появится шанс подружиться, во всяком случае, с моей стороны препятствий к этому никаких не будет.

Десять минут спустя Илья неторопливо потягивал горячий кофе и слушал большей частью весьма немногословные ответы Кноля-младшего. К огорчению Лунина, Олег не смог рассказать почти никаких новых подробностей о жизни своей сестры. Училась в школе, занималась дополнительно с преподавателями, самостоятельно готовилась к экзаменам. Свободного времени, которое можно было бы потратить на общение с друзьями, почти не имела, впрочем, как и сам Олег.

— Наверное, с лета у нас дома и не было никого, — признался он Лунину. — Ну а что, большинство поступать хочет, так что вариантов нет, обложишься книжками и сидишь.

— А Борискин? — озадачил собеседника вопросом Лунин. — Дима, он ведь тоже поступать собирается?