Полнолуние

— Как что? — озадаченно переспросил Колычев. — То и спрашивал. Видели Алину после пяти вечера или нет? А что, не так надо было?

— Все так, — успокоил участкового Илья. — Вот только надо еще пройтись разок.

Колычев испуганно вздрогнул.

— Не по всем, — поспешил заверить его Лунин, — только ближайшие дома с этого края улицы. Надо поспрашивать, не видели ли они здесь автомобиль.

— Белый «ренджровер», — подсказал Зубарев.

— Белый «ренджровер», — повторил Илья. — Ты номер не записал?

— Номер с камер не видно было, — покачал головой Вадим, — но можно позвонить на пропускной пункт, у них там журнал учета ведется. Вряд ли в тот день такие машины здесь косяками разъезжали.

— Заодно уточните, в какое время этот «ренджровер» уехал, а ты, Вадик, — Илья ткнул Зубарева пальцем в грудь, — пробей номер. Выясним, кто хозяин, дальше решим, что делать.

«Группа крови на рукаве, твой порядковый номер на рукаве, — послышалось из кармана брюк Лунина, — пожелай мне удачи в бою, пожелай мне…»

— Слушаю, — оборвал песню Илья, — наконец-то. Обещали утром привезти. Нет, не вы, генерал-майор Хованский. Хорошо, сейчас я подъеду.

Спрятав телефон в карман, Илья ненадолго задумался.

— Вадим, ты пока в школе был, младшего Кноля не видел?

— Я с ним точно не общался, — отозвался оперативник. — А что, он тебе нужен?

— Да, хотелось бы встретиться, — кивнул Лунин, — позвони ребятам, узнай, если он там, то пусть сами его не трогают, дождутся меня. Я сейчас съезжу на пропускной пункт, мне дело привезли.

— Дело? — удивился Зубарев. — Тебе что, своих мало?

— А это наше и есть. Я просил привезти мне материалы прошлогоднего дела по исчезновению Слепцовой. Обещали, правда, с утра, но ничего, лучше поздно, чем никогда.

— Тогда я куда, опять в школу?

— Нет, Вадим, в школу тебе уже не надо, — иронично усмехнувшись, Илья похлопал Зубарева по плечу, — тебе надо в колонию.

— И чего я там забыл? — нахмурился оперативник.

— Опросишь все окружение Кноля, только по максимуму. Все заместители, оперативный отдел, безопасники. Директор этой, как ты говорил, промки. Со всеми поговори. Были ли у Аркадия Викторовича последнее время какие-то напряги по работе, могли ли они быть теоретически? Может, кто-то что-то про его семейные дела знает. Все же коллеги, праздники, поди, вместе отмечают.

— Лунин, имей совесть, — возмущенно вытаращил глаза Вадим, — я же такую кучу народа до ночи буду опрашивать. И потом, я тебе на чем туда добираться буду, «Убер» вызову?

— Я думаю, Петр Григорьевич тебе посодействует. — Илья покосился на участкового, который в ответ еле заметно кивнул. — Как с делами управлюсь, подъеду к тебе, помогу. Так что не ной!

Еще раз хлопнув по плечу Зубарева, Илья зашагал по протоптанной на снегу тропинке в сторону машины. Десять минут спустя он забрал у присланного из районного центра картонную коробку, в которой лежали несколько толстых папок с бумагами.

— Сказали завтра в это же время приехать забрать. — Стажер придержал уже садящегося в машину Лунина за локоть и тут же, встретившись глазами с мрачным, не сулящим ничего хорошего взглядом следователя, отдернул руку.

— Мне не говорили, — буркнул Илья, захлопывая дверь «хайлендера», затем, секунду подумав, немного опустил боковое стекло, — как все просмотрю, отзвонюсь, что можно забирать. Но точно не завтра.





Глава 8

Кноли




Вновь вернувшись в поселок, Илья затормозил у перекрестка, раздумывая, как поступить лучше — завезти коробку домой или оставить пока в машине. В конце концов, решив, что в багажнике «хайлендера» под охраной сигнализации делу Слепцовой угрожать ничего не может, Лунин направил машину к расположенному на центральной улице зданию школы. Поднявшись по ступенькам и пройдя в пустынный вестибюль, он остановился в нерешительности, озираясь по сторонам. Привычного для городских школ охранника на входе не было, а само здание встретило Лунина столь абсолютной тишиной, что он даже подумал, что Кольт и Макаров уже закончили опрашивать школьников и отправились восвояси. Вспомнив, что так и не удосужился записать номера оперативников в телефон, Илья чертыхнулся и, немного поколебавшись, двинулся влево по уходящему в обе стороны от входа слабоосвещенному коридору. Как он и предполагал, ведущая на второй этаж лестница оказалась в торце здания. Выйдя на лестничную площадку, Илья вновь на мгновение замер, прислушиваясь, а затем удовлетворенно кивнул. Судя по доносившимся откуда-то сверху голосам, в здании кто-то был, причем явно людей этих было несколько. Поднявшись по лестнице, Лунин увидел несколько подростков, двое из которых сидели на широком подоконнике, а остальные, человек пять или шесть, стояли рядом и увлеченно что-то обсуждали. Сделав несколько осторожных шагов в их сторону, Илья сперва услышал обрывок фразы, в котором смог разобрать лишь знакомую фамилию — Кноль, а затем эмоциональную, произнесенную срывающимся от волнения голосом ответную реплику: «Не могла Алинка так сделать! Я бы знал!»

— Что не могла сделать Алина?

Семь пар глаз одновременно уставились на Лунина, но с ответом никто явно спешить не собирался. Илья сунул руку во внутренний карман пуховика, хотя вовсе не был уверен в том, что при виде служебного удостоверения лица одиннадцатиклассников сделаются более дружелюбными.

— Ты сказал, что Алина не могла так сделать. — Илья успел заметить, кто именно произнес последнюю фразу, и теперь обращался к высокому, немного сутулому подростку, добрую половину лица которого закрывала спадающая на правую сторону челка. — О чем речь?

— О том, — нервным движением головы юноша откинул волосы набок, — не могла Алина никуда уехать, чушь это.

— Чушь, значит, — Илья окинул быстрым взглядом остальных школьников, в надежде заметить хотя бы один намек на несогласие, — может быть, ты и прав. Только скажи мне, друг мой, почему, если бы вдруг такая чушь приключилась, ты непременно про это знать должен был?

— Не… не понял, — вдруг начал запинаться подросток.


— Ты сам сказал: «Я бы знал». Верно? А почему именно ты должен знать? У вас что, с Алиной были особо доверительные отношения?

— Не было у нас никаких отношений, — видимая из-под челки часть лица стала стремительно краснеть, — сидели за одной партой, и то в прошлом году.

— Жаль. — Отступив на полшага, Лунин шутливо развел руками. — А скажите-ка мне, молодые люди, в каком кабинете наши сотрудники расположились, в этом? — кивнул он на ближайшую дверь.

— В переборе они сидят, — буркнул кто-то у Ильи за спиной.

— В переборе?

Взглянув на прикрученный к двери номер двадцать один, Илья понимающе кивнул и направился к следующему кабинету. В классе он застал обоих оперативников и худенькую, как показалось Илье, совсем не похожую на одиннадцатиклассницу девушку. Она сидела за первой партой в ближайшем к окнам ряду. Напротив нее за письменным столом расположился Кольт, а Макаров расхаживал из стороны в сторону вдоль письменной доски. Увидев Лунина, он расплылся в улыбке.

— Илья Олегович, а мы как раз с девушкой заканчиваем.

— Уже закончили, — поспешил поправить его напарник. — Спасибо, Лера, можешь идти.

Девушка, оказавшаяся в придачу к субтильному телосложению еще и совсем небольшого роста, торопливо выскочила из-за парты и попыталась проскользнуть мимо стоящего у выхода из класса Лунина.

— Подождите минуту, — Илья оперся плечом о дверной косяк, — с вами учится молодой человек, довольно высокий, у него еще челка такая, на пол-лица.

— Дима? Борискин? — испуганно захлопала глазами пигалица. — А что с ним?

— Не знаю, — пожал плечами Лунин. — Вы мне скажите. Говорят, он одно время с Алиной за одной партой сидел. А что потом, рассадили?

— Нет, почему рассадили? Они сами пересели. Вернее, пересел Дима, а Алина осталась за той же партой. С ней потом Катя Кобзева сидеть стала. — Лера произносила слова очень быстро, почти без пауз, так что они сливались в единый, торопливо несущийся поток звуков.

— То есть они поссорились? — Лунин выставил вперед указательный палец, словно пытался подать сигнал, обозначающий необходимость немного снизить скорость пролетающих мимо него гласных и согласных.

— Почему поссорились? Ничего они не ссорились, — проигнорировала намек собеседница. — Сидели люди вместе, удобно им так было. С Димой любой не против сидеть будет. Он у нас в классе лучше всех и в физике, и в математике разбирается. А еще в программировании. Когда контрольная, и свой вариант решить успевает, и соседу помочь может.

— Так почему расселись? Он что, помогать перестал?

— Ничего он не перестал. Алина сама так решила. Она всем нам сказала, когда с Димкой рядом сидишь, даже если все сам знаешь, все равно что-нибудь да спросишь. А она принципиальная, сама хотела, своей головой. У нас ведь, знаете, ЕГЭ на носу, там у Димки не спросишь.

— Логично, — согласился было Илья, но тут же нахмурился. — Она же в консерваторию поступать собиралась. Там что, физика нужна? Да и математика вряд ли.

— Вот что вы сейчас сказали? — Девушка выставила в сторону Ильи миниатюрный указательный палец.

— Что? — смутился Лунин.

— Вы сказали: «Логично». Понимаете? Логика — она ведь любому человеку нужна, вот даже вам. Думаете, чтобы музыку сочинять, она не нужна?

— Никогда не думал на эту тему, — признался Илья.

— Нужна, еще как нужна! — с жаром заверила его собеседница. — Вот вы знаете, что такое гармония?

— Стоп, — защищаясь, Илья выставил вперед ладони, — я все понял. Оставим в покое гармонию. Давай так, ты сейчас в коридор выйдешь, а Диме Борискину скажешь, чтобы он зашел. Только не надо никому говорить, что я о нем спрашивал. Договорились?

Кивнув, девушка стремительно проскочила мимо предупредительно распахнувшего перед ней дверь Лунина.

— С Кнолем вы уже разговаривали?

Оба оперативника удивленно уставились на Лунина.

— С Кнолем? — непонимающе переспросил наконец Макаров. — А он-то здесь как окажется?

— Олег, — раздраженно бросил Лунин, — Олег Кноль, он же учится в этом классе. Вы что, списки не смотрели?

— А Олег ушел.

Услышав голос за спиной, Илья быстро обернулся. Дима Борискин был сантиметров на двадцать выше только что покинувшей кабинет одноклассницы, но почти на столько же ниже самого Лунина. Он нерешительно стоял в дверном проеме, еще больше ссутулившись и втянув голову в плечи так, что длинная свисающая набок челка касалась его правого плеча.

— Куда ушел? — опешил Лунин. — Когда?

— Куда, я не знаю, — закрыв за собой дверь, Борискин так и остался стоять у входа, — а ушел он минут двадцать назад. Отец его приехал, сказал, что нечего здесь делать, и они вместе ушли. Наверное, домой поехали.

— Ясно, — первым порывом Ильи было немедленно отправиться на поиски, но затем он решил, что Кноли никуда от него не денутся, и беседа с ними у него состоится в любом случае. — Не стой в дверях, проходи.

Илья указал рукой на первую парту в центральном ряду. Молодой человек послушно занял один из стульев и удивленно покосился на с трудом уместившегося рядом с ним за партой Лунина.

— Ну, рассказывай, — подперев щеку ладонью, Илья изобразил внимательного слушателя, — с чего это вы с Алиной сидели за одной партой, сидели, а потом вдруг разбежались?

Нервно сцепленные пальцы рук подростка едва заметно подрагивали. Должно быть, куртку Борискин оставил в коридоре, и теперь рукава его толстовки задрались, обнажая еще не окрепшие, казавшиеся Илье необыкновенно тонкими запястья. На правой руке, прямо от основания большого пальца под рукав тянулась полоска шрама, уже зажившая, покрывшаяся готовой отлететь со дня на день корочкой. На левом же запястье из-под серого рукава виднелась яркая, разноцветная полоска ткани, возможно, манжета одетой под низ футболки с длинными рукавами. Илья наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как их сейчас называют. Кажется, лонгслив, но уверен он не был.