Полночная библиотека
Часть 30 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Но ты не будешь жить, пока ищешь смысл жизни[71], – сказал он мудро.
– Ты цитируешь Камю.
– Подловила.
Он смотрел на нее. Норе больше не мешал его пыл, но слегка заботил ее собственный.
– Я училась философии, – ответила она так мягко, как только могла, избегая его взгляда.
Теперь он стоял близко к ней. Было что-то в равной степени раздражающее и привлекательное в Гюго одновременно. Он излучал наглую безнравственность, из-за чего его лицо взывало либо к пощечине, либо к поцелую, в зависимости от обстоятельств.
– В одной жизни мы знаем друг друга многие годы, и даже женаты… – проговорил он.
– В большинстве жизней я вовсе тебя не знаю, – парировала она, глядя прямо на него.
– Это так печально.
– Не думаю.
– Правда?
– Правда, – она улыбнулась.
– Мы особенные, Нора. Мы избранные. Никто нас не понимает.
– Никто никого не понимает. Мы не избранные.
– Единственная причина, по которой я все еще в этой жизни, – в ней есть ты…
Она подалась вперед и поцеловала его.
Если что-то со мной происходит, я хочу при этом присутствовать
Ощущение было очень приятным. И поцелуй, и осознание, что способна на такую прямолинейность. Осознавая, что все, что может случиться, уже с ней где-то в какой-то жизни произошло, отчасти освобождало от принятия решений. Это была всего лишь реальность универсальной волновой функции. «Что бы ни происходило сейчас, можно, – рассудила она, – свести все к квантовой физике».
– В своей комнате я сплю один, – сообщил он.
Она взглянула на него бесстрашно, словно столкновение с белым медведем разбудило в ней некую способность приказывать, о которой она прежде не подозревала.
– Что ж, Гюго, может, тебе стоит нарушить привычку.
Но секс обернулся разочарованием. В самый разгар действа ей вспомнилась цитата из Камю:
Может, я и не знаю наверняка, что меня по-настоящему занимает. Но уж что мне совсем неинтересно – это я знаю твердо[72].
Пожалуй, тот факт, что она задумалась об экзистенциальной философии и что эта цитата возникла в ее голове, не лучшим образом характеризует их ночное свидание. Но разве не Камю сказал: «Если что-то должно случиться со мной, я хочу при этом присутствовать»?[73]
Гюго, заключила она, был странной личностью. Для того, кто столь глубок и искренен в беседе, он оказался слишком отчужден от пребывания в моменте. Возможно, после такого множества прожитых жизней, единственным человеком, с которым у него получилось бы сформировать близкие отношения, был он сам. Она почувствовала, что он вполне мог обойтись без нее.
И спустя несколько мгновений исчезла.
Бог и другие библиотекари
– Кто вы?
– Ты знаешь мое имя. Я миссис Элм. Луиза Изабель Элм.
– Вы Бог?
– Она улыбнулась.
– Я та, кто я есть.
– И кто же?
– Библиотекарша.
– Но вы не настоящая. Вы просто… механизм.
– Разве не все мы такие?
– Не такие. Вы – продукт какого-то странного взаимодействия моей психики с мультиверсумом, какое-то упрощение квантовой волновой функции или что там еще.
Миссис Элм выглядела обеспокоенной этим предположением.
– В чем дело?
Глядя на желто-коричневый каменный пол, Нора вспомнила о белом медведе.
– Я чуть не умерла.
– И помни, если ты умрешь в какой-либо из жизней, ты не сможешь вернуться сюда.
– Так нечестно.
– В библиотеке строгие правила. Книги ценны. Ты должна бережно с ними обращаться.
– Но есть же другие жизни. Другие версии меня. Не эта я.
– Да, но пока ты проживаешь их, именно ты расплачиваешься за последствия.
– По-моему, это кисло, если честно.
Библиотекарша улыбнулась краешками губ, словно свернулся опавший листок.
– Что ж, это любопытно.
– Что любопытно?
– Как радикально ты изменила свое отношение к смерти.
– Что?
– Ты хотела умереть, но больше не хочешь.
Нора поняла, что миссис Элм, пожалуй, в чем-то права, хотя и не во всем.
– Ну, я все еще считаю, что моя настоящая жизнь не стоит того, чтобы ее прожить. По сути, последний опыт только что это подтвердил.
Она покачала головой.
– Сомневаюсь, что ты так думаешь.
– Я правда так думаю. Поэтому и сказала.
– Нет. «Книга сожалений» становится легче. В ней теперь много белых страниц… Похоже, ты провела всю жизнь, говоря то, чего в действительности не думаешь. Это одно из твоих ограничений.
– Ограничений?
– Да. У тебя их много. Они мешают тебе видеть истину.
– Какую?
– О самой себе. И тебе правда нужно начать стараться. Разглядеть истину. Потому что это важно.
– Я думала, у меня бесконечное число жизней, из которых я могу выбрать.
– Тебе нужно выбрать жизнь, в которой ты будешь счастлива. Иначе скоро не останется выбора.
– Я встретила человека, который делает это уже очень долго, и он так и не нашел жизни, которая ему понравилась бы…
– Ну, Гюго обладает привилегией, которой у тебя нет.
– Гюго? Откуда вы…
– Ты цитируешь Камю.
– Подловила.
Он смотрел на нее. Норе больше не мешал его пыл, но слегка заботил ее собственный.
– Я училась философии, – ответила она так мягко, как только могла, избегая его взгляда.
Теперь он стоял близко к ней. Было что-то в равной степени раздражающее и привлекательное в Гюго одновременно. Он излучал наглую безнравственность, из-за чего его лицо взывало либо к пощечине, либо к поцелую, в зависимости от обстоятельств.
– В одной жизни мы знаем друг друга многие годы, и даже женаты… – проговорил он.
– В большинстве жизней я вовсе тебя не знаю, – парировала она, глядя прямо на него.
– Это так печально.
– Не думаю.
– Правда?
– Правда, – она улыбнулась.
– Мы особенные, Нора. Мы избранные. Никто нас не понимает.
– Никто никого не понимает. Мы не избранные.
– Единственная причина, по которой я все еще в этой жизни, – в ней есть ты…
Она подалась вперед и поцеловала его.
Если что-то со мной происходит, я хочу при этом присутствовать
Ощущение было очень приятным. И поцелуй, и осознание, что способна на такую прямолинейность. Осознавая, что все, что может случиться, уже с ней где-то в какой-то жизни произошло, отчасти освобождало от принятия решений. Это была всего лишь реальность универсальной волновой функции. «Что бы ни происходило сейчас, можно, – рассудила она, – свести все к квантовой физике».
– В своей комнате я сплю один, – сообщил он.
Она взглянула на него бесстрашно, словно столкновение с белым медведем разбудило в ней некую способность приказывать, о которой она прежде не подозревала.
– Что ж, Гюго, может, тебе стоит нарушить привычку.
Но секс обернулся разочарованием. В самый разгар действа ей вспомнилась цитата из Камю:
Может, я и не знаю наверняка, что меня по-настоящему занимает. Но уж что мне совсем неинтересно – это я знаю твердо[72].
Пожалуй, тот факт, что она задумалась об экзистенциальной философии и что эта цитата возникла в ее голове, не лучшим образом характеризует их ночное свидание. Но разве не Камю сказал: «Если что-то должно случиться со мной, я хочу при этом присутствовать»?[73]
Гюго, заключила она, был странной личностью. Для того, кто столь глубок и искренен в беседе, он оказался слишком отчужден от пребывания в моменте. Возможно, после такого множества прожитых жизней, единственным человеком, с которым у него получилось бы сформировать близкие отношения, был он сам. Она почувствовала, что он вполне мог обойтись без нее.
И спустя несколько мгновений исчезла.
Бог и другие библиотекари
– Кто вы?
– Ты знаешь мое имя. Я миссис Элм. Луиза Изабель Элм.
– Вы Бог?
– Она улыбнулась.
– Я та, кто я есть.
– И кто же?
– Библиотекарша.
– Но вы не настоящая. Вы просто… механизм.
– Разве не все мы такие?
– Не такие. Вы – продукт какого-то странного взаимодействия моей психики с мультиверсумом, какое-то упрощение квантовой волновой функции или что там еще.
Миссис Элм выглядела обеспокоенной этим предположением.
– В чем дело?
Глядя на желто-коричневый каменный пол, Нора вспомнила о белом медведе.
– Я чуть не умерла.
– И помни, если ты умрешь в какой-либо из жизней, ты не сможешь вернуться сюда.
– Так нечестно.
– В библиотеке строгие правила. Книги ценны. Ты должна бережно с ними обращаться.
– Но есть же другие жизни. Другие версии меня. Не эта я.
– Да, но пока ты проживаешь их, именно ты расплачиваешься за последствия.
– По-моему, это кисло, если честно.
Библиотекарша улыбнулась краешками губ, словно свернулся опавший листок.
– Что ж, это любопытно.
– Что любопытно?
– Как радикально ты изменила свое отношение к смерти.
– Что?
– Ты хотела умереть, но больше не хочешь.
Нора поняла, что миссис Элм, пожалуй, в чем-то права, хотя и не во всем.
– Ну, я все еще считаю, что моя настоящая жизнь не стоит того, чтобы ее прожить. По сути, последний опыт только что это подтвердил.
Она покачала головой.
– Сомневаюсь, что ты так думаешь.
– Я правда так думаю. Поэтому и сказала.
– Нет. «Книга сожалений» становится легче. В ней теперь много белых страниц… Похоже, ты провела всю жизнь, говоря то, чего в действительности не думаешь. Это одно из твоих ограничений.
– Ограничений?
– Да. У тебя их много. Они мешают тебе видеть истину.
– Какую?
– О самой себе. И тебе правда нужно начать стараться. Разглядеть истину. Потому что это важно.
– Я думала, у меня бесконечное число жизней, из которых я могу выбрать.
– Тебе нужно выбрать жизнь, в которой ты будешь счастлива. Иначе скоро не останется выбора.
– Я встретила человека, который делает это уже очень долго, и он так и не нашел жизни, которая ему понравилась бы…
– Ну, Гюго обладает привилегией, которой у тебя нет.
– Гюго? Откуда вы…