Пояс Ориона
Часть 23 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Даня с удовольствием.
Настя нетерпеливо.
Родион испуганно.
– Я договорилась с Галиной Сергеевной, – сказала Тонечка мужу, плюхнувшись в услужливо подставленное официантом кресло. – Завтра встречаемся.
– Кто такая Галина Сергеевна? – тут же спросила Настя.
– Я буду салат из сезонных овощей, борщ, пельмени и беф-строганов, – объявил Даня. – А ты?..
– Сальсу, минестроне и равиоли с крабом. Дядь Саш, давай шампанского выпьем?
– Давай, – согласился Герман.
Тонечка подглядывала на Родиона. Ему нужно помочь, но так, чтобы не унизить и не вызвать лишних вопросов у любопытных и хорошо кормленных её собственных детей.
– Здесь всё вкусно, – полголоса сказала она мальчишке.
– Ты какую кухню любишь? – тут же встряла Настя. – Если итальянскую, бери спагетти, не прогадаешь.
– Я всё люблю, – пробормотал Родион.
На самом деле любил он не всё.
Дядькин друг сегодня уже кормил его в этом ресторане, и ему ничего не понравилось – в бульоне не было лапши, а только какие-то овощи тонкой соломкой, а пельменей принесли всего штук шесть, разве этим наешься?!
– Я суп не буду, – сказал Родион. – Я лучше мяса. И картошку-фри.
– Значит, – подытожила Тонечка, – свежий салат, стейк, картошки-фри у них нет.
– Мы попросим, и нам поджарят, – сказал Герман и помахал официанту. – Может, правда, сразу чаю?.. Пока ждём?
– Попроси, дядь Саш, – Настя скроила дурашливую гримаску. – И давайте светски беседовать! У меня через неделю этюд – обед в богатом доме!
– Ты горничная? – уточнил Даня. – Или дворецкий?
– Я хозяйка!
– Какая из тебя хозяйка, ты сразу самовар опрокинешь!
– Ой, – вдруг сказала Настя и просияла. – Правда! В богатом доме вполне может быть самовар! Ну, как деталь!..
И они заспорили, хорошая ли деталь самовар.
Родион сидел, разглядывая собственные руки.
– Мы написали заявление, – сказал Герман Тонечке. – Иначе Серёге пришлось бы того гопника отпустить с миром.
Родион всё не отрывался от своих рук, как бог знает от какой диковины.
– И ботинки поменяли, – продолжал Тонечкин муж. – Те, что я купил, оказались велики.
– А мне на телевидении сказали, что Лена Пантелеева на звонки не отвечает и дома телефон молчит.
– Мы это и так знаем.
– Я подписалась на неё в Инстаграм и посмотрела, что она там выкладывает. Сплошная красота и никаких побоев! И никакого мужа, а замуж она вышла, судя по тому, что сказали редакторши, совсем недавно.
– Это ни о чём не говорит.
Тонечка пожала плечами. С её точки зрения, отсутствие мужа в блоге, в ленте, на стене – везде! – говорило о многом.
– А муж у неё, сказали редакторши, типичный бывший военный. Твой друг – повар – военный?
Герман посмотрел на неё. И Родион посмотрел на неё.
И дети перестали спорить про самовар и посмотрели на неё.
– Какой друг-повар? – спросила Настя. – Дядь Саш, у тебя есть друг-повар? Мишлен, три звезды?
– Это чё, дядька повар, что ли? – протянул Родион. – Или военный?
– Военный врач бывает, – заметил Даня. – А военный повар?..
– Военный повар называется кок!
– Настька, ты серая личность! Кок – это морской повар! А военный… как, дядь Саш? Кашевар?
– Оператор полевой кухни, – буркнул Герман.
…Догадка Тонечки – и каких-то неизвестных редакторш! – его встревожила. Нужно срочно увести разговор в другую сторону, и он увёл.
– Кстати, про моря и реки! Здесь в Нижнем есть музей Сормовского завода. Если есть желающие, я позвоню и договорюсь.
– Музей завода? – удивилась Настя. – Зачем нам музей завода?..
Тонечка закатила глаза – до чего серую дочь она вырастила!
– Сормовский завод – легенда, – сказала она. – Сто романов можно написать и двести фильмов снять!.. Его в своё время устроил удивительный грек Бенардаки Дмитрий Егорович. Он всю жизнь занимался разного рода промышленностью, у него царь деньги в долг брал!.. Завод плавил сталь, делал пароходы, баржи, вагоны! Когда война началась, танки стал выпускать. Подводные лодки! Вы можете себе представить, дети, чтоб подводные лодки строили на реке?! А в Сормово строили!
– Как это? – Даня почесал голову, от чего сделался необыкновенно лохмат. – А как отсюда подводную лодку вести в море? Да ещё в войну?
– Сходи в музей, – посоветовал Герман. – И спроси.
– Я бы сходил.
– Ну, не зна-а-аю, – протянула Настя. – Это всё такое далёкое прошлое! Промышленная революции, вагоны! Какая сейчас разница, какой завод строил вагоны? Вот нам сейчас до этого какое дело?..
– Большое, – сказал Герман довольно резко. – Мы не прилетели сегодня из космоса и завтра обратно в космос не улетаем. Мы живём на этой земле, в этой стране, вблизи этой реки. Или, например, гор! Или моря. Ты представь себе, сколько людей стоит за тобой. Ну, ты же актриса! Закрой глаза и представь.
– Я всё что угодно могу представить, – пробормотала Настя несколько обескураженно. – Что значит – за мной, дядь Саш? Кто стоит?
– Питекантропов рассматривать не будем и славянские племена тоже, бог с ними, – продолжал Герман. – Но чтобы на свет появилась Настя Морозова и сидела сейчас в ресторане, нужно, чтоб твои предки пережили Батыя, Мамая, ливонцев, поляков, пожары, недороды, эпидемии. Чтоб ты родилась, нужно, чтоб линия твоих предков нигде не прервалась, чтобы они не только выжили, но и оставили сильных, приспособленных, сообразительных детей, которые тоже выжили и тоже оставили детей.
– К примеру, – вставила Тонечка, – Елец, городок такой, горел дотла двадцать раз! Двадцать!.. И всякий раз заново отстраивался.
– Потом Иван Грозный, – продолжал Герман, – опричники, казни, войны, Смута, голод, холод, темнота, болезни. Заметь, мы ещё до Петра не дошли! И линия твоей жизни нигде не прервалась.
– При чём тут моя жизнь, дядь Саш? – вспылила Настя.
– При том, что ты просто обязана знать, что здесь было до тебя, до того момента, как ты сюда пришла. Как воевали, как строили, как делали корабли, как плавили сталь, как романы писали! Это всё твоя жизнь. И конкретно твоей жизни не было бы, если б не было… всех этих людей до тебя.
Он глотнул чаю и добавил:
– Кстати, есть легенда или версия, как на Руси появилось обращение «дядя» и «тётя»! Считается, что его ввёл указом Дмитрий Донской после какого-то особенно страшного мора, когда перемёрло почти всё взрослое население, дети и подростки остались сиротами. И Дмитрий Иванович велел детям обращаться к чужим взрослым «дядя» и «тётя», чтоб хоть иллюзия создавалась, что у них есть родные! А ты говоришь – какая разница.
– Ну, я же просто так говорю, – пробормотала Настя. – И потом! Вы, взрослые, очень любите нас пугать! Вы все живёте какими-то доисторическими категориями! Войны, пожары, эпидемии, мор!.. В нашем поколении ничего такого не будет, неужели непонятно?! Мы не допустим! У нас открытый мир, мы совсем по-другому живём!
– Настя, – сказала Тонечка, – нет никакого открытого мира. Есть интернет, он, конечно, создаёт иллюзию открытости, но это только иллюзия…
Настя дёрнула плечом:
– Ты не понимаешь ни-че-го! Ва-а-абще! Именно на наше поколение пришёлся глобальный разрыв с прошлым!.. Вот ты и бабушка – у вас никакого разрыва нет, вы одинаковые, и представления о жизни у вас одинаковые! А я другая! Дру-га-я! И Данька другой!
– Не уверен, – пробормотал Даня.
Настя не обратила на него внимания.
– И вы никогда нас не поймёте, потому что мир изменился, а вы не хотите это принимать!
– В чём именно изменился мир?
– Как?! – поразилась Настя. – А информационные технологии?!
– Да бог с ними, – продолжал Герман. – Мой дед пел в церковном хоре и учил в гимназии латынь. А моя мама, дедова родная дочь, работала у Сергея Королёва и провожала в космос Леонова. И только посмей сказать, что ты не знаешь, кто такие Королёв и Леонов!.. Вот это я понимаю – разрыв поколений! А в интернете сидеть уже научились, по-моему, все, и стар и млад.
– Всё равно в нашем поколении ничего не будет, – сказала Настя убеждённо. – Ни войн, ни эпидемий. Мам, ты ещё про чуму задвинь! Ты любишь про чуму и Средневековье! И про то, что население Европы почти вымерло!..
– И что? Так оно и было!
– Да они же дикие были! Ди-ки-е!.. Руки не мыли! Все отходы в речки сливали! И препаратов никаких не было! Их только потом придумали!.. А мы цивилизованные! И лекарства есть от всего!..
– Положим, не от всего, – вставил Даня, и Тонечка посмотрела на него.
…Его мать умерла от болезни, которую так и не научились как следует лечить.
– Вся штука в том, – проговорил Герман задумчиво, – что ничего нельзя как следует предвидеть. Сейчас всё хорошо и прекрасно, можно сидеть в ожидании обеда и рассуждать о разрыве поколений, а что может случиться завтра, никто не знает.
Настя нетерпеливо.
Родион испуганно.
– Я договорилась с Галиной Сергеевной, – сказала Тонечка мужу, плюхнувшись в услужливо подставленное официантом кресло. – Завтра встречаемся.
– Кто такая Галина Сергеевна? – тут же спросила Настя.
– Я буду салат из сезонных овощей, борщ, пельмени и беф-строганов, – объявил Даня. – А ты?..
– Сальсу, минестроне и равиоли с крабом. Дядь Саш, давай шампанского выпьем?
– Давай, – согласился Герман.
Тонечка подглядывала на Родиона. Ему нужно помочь, но так, чтобы не унизить и не вызвать лишних вопросов у любопытных и хорошо кормленных её собственных детей.
– Здесь всё вкусно, – полголоса сказала она мальчишке.
– Ты какую кухню любишь? – тут же встряла Настя. – Если итальянскую, бери спагетти, не прогадаешь.
– Я всё люблю, – пробормотал Родион.
На самом деле любил он не всё.
Дядькин друг сегодня уже кормил его в этом ресторане, и ему ничего не понравилось – в бульоне не было лапши, а только какие-то овощи тонкой соломкой, а пельменей принесли всего штук шесть, разве этим наешься?!
– Я суп не буду, – сказал Родион. – Я лучше мяса. И картошку-фри.
– Значит, – подытожила Тонечка, – свежий салат, стейк, картошки-фри у них нет.
– Мы попросим, и нам поджарят, – сказал Герман и помахал официанту. – Может, правда, сразу чаю?.. Пока ждём?
– Попроси, дядь Саш, – Настя скроила дурашливую гримаску. – И давайте светски беседовать! У меня через неделю этюд – обед в богатом доме!
– Ты горничная? – уточнил Даня. – Или дворецкий?
– Я хозяйка!
– Какая из тебя хозяйка, ты сразу самовар опрокинешь!
– Ой, – вдруг сказала Настя и просияла. – Правда! В богатом доме вполне может быть самовар! Ну, как деталь!..
И они заспорили, хорошая ли деталь самовар.
Родион сидел, разглядывая собственные руки.
– Мы написали заявление, – сказал Герман Тонечке. – Иначе Серёге пришлось бы того гопника отпустить с миром.
Родион всё не отрывался от своих рук, как бог знает от какой диковины.
– И ботинки поменяли, – продолжал Тонечкин муж. – Те, что я купил, оказались велики.
– А мне на телевидении сказали, что Лена Пантелеева на звонки не отвечает и дома телефон молчит.
– Мы это и так знаем.
– Я подписалась на неё в Инстаграм и посмотрела, что она там выкладывает. Сплошная красота и никаких побоев! И никакого мужа, а замуж она вышла, судя по тому, что сказали редакторши, совсем недавно.
– Это ни о чём не говорит.
Тонечка пожала плечами. С её точки зрения, отсутствие мужа в блоге, в ленте, на стене – везде! – говорило о многом.
– А муж у неё, сказали редакторши, типичный бывший военный. Твой друг – повар – военный?
Герман посмотрел на неё. И Родион посмотрел на неё.
И дети перестали спорить про самовар и посмотрели на неё.
– Какой друг-повар? – спросила Настя. – Дядь Саш, у тебя есть друг-повар? Мишлен, три звезды?
– Это чё, дядька повар, что ли? – протянул Родион. – Или военный?
– Военный врач бывает, – заметил Даня. – А военный повар?..
– Военный повар называется кок!
– Настька, ты серая личность! Кок – это морской повар! А военный… как, дядь Саш? Кашевар?
– Оператор полевой кухни, – буркнул Герман.
…Догадка Тонечки – и каких-то неизвестных редакторш! – его встревожила. Нужно срочно увести разговор в другую сторону, и он увёл.
– Кстати, про моря и реки! Здесь в Нижнем есть музей Сормовского завода. Если есть желающие, я позвоню и договорюсь.
– Музей завода? – удивилась Настя. – Зачем нам музей завода?..
Тонечка закатила глаза – до чего серую дочь она вырастила!
– Сормовский завод – легенда, – сказала она. – Сто романов можно написать и двести фильмов снять!.. Его в своё время устроил удивительный грек Бенардаки Дмитрий Егорович. Он всю жизнь занимался разного рода промышленностью, у него царь деньги в долг брал!.. Завод плавил сталь, делал пароходы, баржи, вагоны! Когда война началась, танки стал выпускать. Подводные лодки! Вы можете себе представить, дети, чтоб подводные лодки строили на реке?! А в Сормово строили!
– Как это? – Даня почесал голову, от чего сделался необыкновенно лохмат. – А как отсюда подводную лодку вести в море? Да ещё в войну?
– Сходи в музей, – посоветовал Герман. – И спроси.
– Я бы сходил.
– Ну, не зна-а-аю, – протянула Настя. – Это всё такое далёкое прошлое! Промышленная революции, вагоны! Какая сейчас разница, какой завод строил вагоны? Вот нам сейчас до этого какое дело?..
– Большое, – сказал Герман довольно резко. – Мы не прилетели сегодня из космоса и завтра обратно в космос не улетаем. Мы живём на этой земле, в этой стране, вблизи этой реки. Или, например, гор! Или моря. Ты представь себе, сколько людей стоит за тобой. Ну, ты же актриса! Закрой глаза и представь.
– Я всё что угодно могу представить, – пробормотала Настя несколько обескураженно. – Что значит – за мной, дядь Саш? Кто стоит?
– Питекантропов рассматривать не будем и славянские племена тоже, бог с ними, – продолжал Герман. – Но чтобы на свет появилась Настя Морозова и сидела сейчас в ресторане, нужно, чтоб твои предки пережили Батыя, Мамая, ливонцев, поляков, пожары, недороды, эпидемии. Чтоб ты родилась, нужно, чтоб линия твоих предков нигде не прервалась, чтобы они не только выжили, но и оставили сильных, приспособленных, сообразительных детей, которые тоже выжили и тоже оставили детей.
– К примеру, – вставила Тонечка, – Елец, городок такой, горел дотла двадцать раз! Двадцать!.. И всякий раз заново отстраивался.
– Потом Иван Грозный, – продолжал Герман, – опричники, казни, войны, Смута, голод, холод, темнота, болезни. Заметь, мы ещё до Петра не дошли! И линия твоей жизни нигде не прервалась.
– При чём тут моя жизнь, дядь Саш? – вспылила Настя.
– При том, что ты просто обязана знать, что здесь было до тебя, до того момента, как ты сюда пришла. Как воевали, как строили, как делали корабли, как плавили сталь, как романы писали! Это всё твоя жизнь. И конкретно твоей жизни не было бы, если б не было… всех этих людей до тебя.
Он глотнул чаю и добавил:
– Кстати, есть легенда или версия, как на Руси появилось обращение «дядя» и «тётя»! Считается, что его ввёл указом Дмитрий Донской после какого-то особенно страшного мора, когда перемёрло почти всё взрослое население, дети и подростки остались сиротами. И Дмитрий Иванович велел детям обращаться к чужим взрослым «дядя» и «тётя», чтоб хоть иллюзия создавалась, что у них есть родные! А ты говоришь – какая разница.
– Ну, я же просто так говорю, – пробормотала Настя. – И потом! Вы, взрослые, очень любите нас пугать! Вы все живёте какими-то доисторическими категориями! Войны, пожары, эпидемии, мор!.. В нашем поколении ничего такого не будет, неужели непонятно?! Мы не допустим! У нас открытый мир, мы совсем по-другому живём!
– Настя, – сказала Тонечка, – нет никакого открытого мира. Есть интернет, он, конечно, создаёт иллюзию открытости, но это только иллюзия…
Настя дёрнула плечом:
– Ты не понимаешь ни-че-го! Ва-а-абще! Именно на наше поколение пришёлся глобальный разрыв с прошлым!.. Вот ты и бабушка – у вас никакого разрыва нет, вы одинаковые, и представления о жизни у вас одинаковые! А я другая! Дру-га-я! И Данька другой!
– Не уверен, – пробормотал Даня.
Настя не обратила на него внимания.
– И вы никогда нас не поймёте, потому что мир изменился, а вы не хотите это принимать!
– В чём именно изменился мир?
– Как?! – поразилась Настя. – А информационные технологии?!
– Да бог с ними, – продолжал Герман. – Мой дед пел в церковном хоре и учил в гимназии латынь. А моя мама, дедова родная дочь, работала у Сергея Королёва и провожала в космос Леонова. И только посмей сказать, что ты не знаешь, кто такие Королёв и Леонов!.. Вот это я понимаю – разрыв поколений! А в интернете сидеть уже научились, по-моему, все, и стар и млад.
– Всё равно в нашем поколении ничего не будет, – сказала Настя убеждённо. – Ни войн, ни эпидемий. Мам, ты ещё про чуму задвинь! Ты любишь про чуму и Средневековье! И про то, что население Европы почти вымерло!..
– И что? Так оно и было!
– Да они же дикие были! Ди-ки-е!.. Руки не мыли! Все отходы в речки сливали! И препаратов никаких не было! Их только потом придумали!.. А мы цивилизованные! И лекарства есть от всего!..
– Положим, не от всего, – вставил Даня, и Тонечка посмотрела на него.
…Его мать умерла от болезни, которую так и не научились как следует лечить.
– Вся штука в том, – проговорил Герман задумчиво, – что ничего нельзя как следует предвидеть. Сейчас всё хорошо и прекрасно, можно сидеть в ожидании обеда и рассуждать о разрыве поколений, а что может случиться завтра, никто не знает.