Похититель поцелуев
Часть 30 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Спустя почти вечность Вулф снова заговорил:
– Ты этого не сделаешь.
– Почему ты так уверен?
– Синдикат ты любишь сильнее собственной дочери, – прямо ответил он.
Ядовитая стрела пронзила мое сердце. Вот почему люди изобрели ложь. Ни одно животное в природе не лжет. Правда беспощадна. Она режет вас заживо, пихает лицом в грязь, заставляет взглянуть реальности в глаза и смириться. Почувствовать настоящий вес мира, в котором вы живете.
– А ты? – спросил папа. – Что ты чувствуешь к моей дочери?
– Уверен, она будет усладой в постели и хорошей спутницей, которую я заменю без лишнего шума, когда истечет срок ее годности, – беззлобно ответил Вулф.
Меня затошнило. Я почувствовала, как забурлила в желудке кислота и стала подниматься к горлу. Я уже была готова распахнуть дверь и потребовать от них обоих объяснений. Как они посмели говорить обо мне в подобном тоне? Но едва я взялась за дверную ручку, как кто-то схватил меня за плечо. Я обернулась в темной комнате. Это была мисс Стерлинг. Она затрясла головой, и ее глаза чуть не вываливались из орбит.
– Он специально злит твоего отца, – отчеканила она шепотом каждое слово, опустила голову и заставила меня посмотреть ей в глаза.
За дверью начался ажиотаж. Отец надрывал глотку, выкрикивал на итальянском оскорбления, а Вулф смеялся. Его дерзкий хриплый голос отскакивал от стен и потолка. Я слышала, как скрипят по мраморному полу отцовские ботинки, и поняла, что охранники оттащили его прежде, чем он еще сильнее бы опозорился. В кабинете стоял невообразимый шум, и я перестала бояться, что они услышат, как я выскажу недовольство мисс Стерлинг.
– Откуда вам знать? – спросила я, утирая сердитые горячие слезы.
Опять я плачу. С тех пор как в моей жизни появился Вулф, можно на пальцах одной руки сосчитать дни, когда бы я не плакала.
– Потому что я знаю, что чувствует Вулф, а сейчас его ненависть к твоему отцу затмевает привязанность к тебе. Но все меняется, моя дорогая. Постоянно.
Мисс Стерлинг увела меня обратно в сад, закрыв аккуратным осторожным движением потайную дверь, чтобы Вулф нас не услышал. Она огляделась по сторонам и, убедившись, что за нами никто не смотрит, взяла меня за руки и повела обратно в беседку. Мисс Стерлинг положила себе на бедра свои морщинистые синеватые руки и усадила меня напротив. Второй раз за день я почувствовала себя нашкодившим ребенком.
– Как я могу нравиться Вулфу, если он так страстно ненавидит мою семью? – Я провела рукой по волосам, мечтая о сигарете.
Потеряв дар речи, мисс Стерлинг потупила взор. Я привела удачный аргумент. Она почесала голову, и ее белый пучок закачался из стороны в сторону.
– Франческа, он почти влюблен.
– Он ненавидит моего отца, а ко мне испытывает физическое влечение.
Наступила короткая пауза, но она вновь заговорила:
– Моя фамилия не Стерлинг, и я не та, кем кажусь. Вообще-то я выросла в Маленькой Италии в нескольких кварталах от тебя.
Нахмурившись, я посмотрела на нее. Мисс Стерлинг – итальянка? Она удивительно бледная. Впрочем, как и я. Как и мой отец. У матери кожа была потемнее, но я внешностью пошла в отца. Я страшилась, что это еще одна причина ненависти Вулфа ко мне. Я продолжала молчать и слушала.
– В юности я была глупа и кое-что натворила, поэтому мне пришлось начать все сначала. Я должна была выбрать фамилию – любую фамилию – и назвалась Стерлинг в честь глаз Вулфа[11]. Я не горжусь тем, как поступила с юным Вулфом Китоном, когда он был слишком уязвим, чтобы защититься, но все же он нашел в себе силы простить меня. Его сердце не такое черное, как ты думаешь. Оно неистово бьется ради тех, кого он любит. Просто так вышло, что… – мисс Стерлинг моргнула, захлебываясь словами, – что все, кого он любит, мертвы.
Я зашагала по беседке, из которой был виден сад. Летние цветы распустились фиолетовыми и розовыми красками. Мой огород тоже разросся. Я вдохнула жизнь в этот небольшой земельный участок и надеялась, возможно, даже не от большого ума верила, что смогу сделать то же самое со своим будущим мужем. Я остановилась и пнула камешек.
– Франческа, я хочу сказать, что его сердце пережило слишком много потерь. Вулф бесчувственный и язвительный к тем, кто причинил ему зло, но он не чудовище.
– Думаете, он может полюбить снова? – тихо спросила я.
– Думаешь, ты сама сможешь? – парировала мисс Стерлинг и устало улыбнулась.
Я простонала. Конечно, смогу. Но еще я безнадежный романтик с дурацкой репутацией человека, который упорно отстаивал версию, что почти в каждом можно найти хорошее. Отец называл это наивностью, а я – надеждой.
– Да, – призналась я. – В моем сердце есть место для Вулфа. Ему лишь нужно заявить на него права. – Моя честность привела меня в замешательство. Не знаю, почему я разоткровенничалась перед мисс Стерлинг. Может, потому что она сама мне открылась, позволив заглянуть в тайны ее жизни.
– Тогда, моя дорогая девочка, – она обхватила мои щеки холодными руками с бугристыми венами, – отвечаю тебе на вопрос. Вулф способен чувствовать то же, что чувствуешь ты, но намного, намного сильнее. Более ярко и живо. Он все делает безупречно и блестяще. И любит именно так.
* * *
Я попросила мисс Стерлинг передать Вулфу, чтобы тот сегодня вечером не приходил в мою спальню, и он не пришел. Поскольку это была ночь перед свадьбой, он решил, что я осталась в своей комнате по причине особой нервозности, поэтому велел мисс Стерлинг принести мне ужин наверх и убедиться, что я все съела.
Здесь были и вафли, плавающие в кленовом сиропе, и арахисовая паста из ближайшей закусочной. Вулфу явно не хотелось, чтобы завтра утром его невеста свалилась в обморок.
Я не сомкнула глаз.
В пять утра взъерошенная мисс Стерлинг вошла в мою комнату, напевая себе под нос, а за ней по пятам следовала целая толпа стилистов. Мама, Клара и Андреа тоже пришли, выгоняя меня из постели, как Золушку, которая просыпалась с помощью крошечных пушистых созданий и канареек. Я решила забыть на время, что мой отец мерзавец, а жених – бесчувственный человек, и твердо вознамерилась получать радость от этого дня. Поскольку понимала, что в этой жизни у меня будет лишь одна свадьба, которую я могу отпраздновать, и нужно извлечь из этого максимум выгоды.
Я надела золотисто-розовое свадебное платье от Веры Вонг с пышной юбкой из фатина, украшенной кружевными цветочными аппликациями. Мои волосы струились по спине пышными волнами, а макушку венчала тиара «Сваровски». Букет был простым и состоял из одних белых роз. Когда я приехала в церквушку в районе Маленькой Италии, выбранную, чтобы почтить семейную традицию, улица уже кишела фургонами прессы и кучками местных журналистов. Сердце гулко забилось в груди. Я даже не поговорила с будущим супругом в ночь перед свадьбой. Не предъявила ему претензий из-за тех ужасных слов обо мне, что он не в первый раз бросил моему отцу. Он рассчитывает избавиться от меня, как только я ему надоем. Только сейчас до меня дошло, в какой ситуации я оказалась.
Мы ни разу не ходили на свидание, потому что поход в закусочную был извинением, не свиданием, и я просто запихивала в себя еду, пока он решал рабочие вопросы по телефону. Мы редко переписывались. Ни разу не спали вместе. Никогда не говорили только потому, что просто захотели этого.
Как бы я ни старалась представлять все в ином свете, мои отношения с Вулфом Китоном были обречены.
Я пошла по проходу, увидев, что рядом со священником меня ждет мой безупречно одетый, гладко выбритый жених с мрачным выражением лица. Возле него стояли Престон Бишоп и Брайан Хэтч. От меня не ускользнуло, что у Вулфа Китона не было настоящих друзей. Только приятели по работе, которые могли принести ему пользу. У меня тоже не было настоящих друзей. Клара и мисс Стерлинг втрое старше меня, и хотя кузине Андреа двадцать четыре года, она была рядом в основном из жалости. Андреа работала в салоне и постоянно встречалась с мафиози, хотя утверждала, что даже пальцем коснуться себя не разрешала, не то что поцеловать. Мама была старше меня в два раза. Выходит, мы с Вулфом в одинаково уязвимом положении. Оба одиноки и осмотрительны. Уязвлены и недоверчивы.
Церемония прошла без сучка и задоринки, и, как только нас объявили мужем и женой, Вулф наклонился и сдержанно клюнул меня в губы. Его больше волновали камеры, в которых мы выглядели благопристойной милой четой, чем наш первый поцелуй в качестве женатой пары. За весь день мы так и не перемолвились словечком, а уже был почти полдень.
Я не была уверена, что разговор об услышанном вчера не перерастет в ссору, поэтому не хотела портить и без того взвинченное настроение. Так что из церкви мы так же молча поехали в дом моих родителей. После инцидента на помолвке Вулф отправил список необходимых к исполнению требований, если мой отец хочет видеть нас в своем доме. Неважно, что дом был полон людей, заранее одобренных моим мужем. И неудивительно, что среди них не было Анджело, хотя его родители пришли, коротко поздравили нас, положили подарки и ретировались. Наблюдая, как гости болтали, смеялись и поздравляли нас, я повернулась к мужу и произнесла первые слова после того, как мы связали себя узами брака:
– Ты что-то сделал с Анджело?
В этом вопросе таился особый смысл. Наш первый разговор был о другом мужчине. Мужчине, которого я не так давно страстно желала. Вулф продолжал пожимать руки, кивать и радостно улыбаться, как и положено публичному деятелю.
– Я предупреждал тебя, что не буду снисходителен к Анджело, если случится третий эпизод. Приношу глубочайшие извинения за то, что поспешил с выводами о том, чем ты с ним занимаешься, но все же не будем отрицать, что он пересек черту и обхаживал обручившуюся женщину.
– Что ты сделал?
Вулф ухмыльнулся и полностью повернулся ко мне, пока гости сражались за его внимание.
– В эту минуту его допрашивают о причастности к делу его отца. Нет нужды волноваться, дорогая. Уверен, он уже нашел отличного адвоката. Может, Кристен наняла того же. Я только что поспособствовал ее увольнению и лишил кредита доверия за то, что она, наверное, в сотый раз пересекла границы допустимого.
– Ты настучал на клан из Синдиката? – Я сжала руки в кулаки, едва сдерживая гнев. Вулф молча уставился на меня, словно понятия не имел, кто я и почему с ним разговариваю.
– Я дал им то, чего они достойны. Пусть отныне не приближаются к тому, что принадлежит мне.
Ко мне. Я принадлежала ему.
– Что с ним будет? – охнула я.
Он пожал плечами:
– Наверняка попугают до смерти и отпустят. А вот карьера Кристен окончательно загублена. Но тебе не стоит об этом волноваться.
– Ты омерзителен.
– А ты аппетитна, – прошептал он, не восприняв мой гнев всерьез и, наверное, отчасти им наслаждаясь. Мисс Стерлинг была где-то с гостями, думаю, делала фотографии. Вот бы она сейчас оказалась свидетелем этой сцены и объяснила его поведение. – И официально стала моей женой. Ты же в курсе, что мы должны обагрить простыни кровью?
Его слова заставили меня поежиться. Я рассчитывала, что Вулф не согласится почтить эту традицию, ведь он сенатор и все такое. Но забыла, сколько радости ему доставляют мучения моего отца. А что может быть хуже доказательства, что он уже переспал с его дочерью?
– Думаю, после последнего раза в моем теле не осталось крови. – Я улыбнулась, прижав к губам краешек винного бокала, из которого пила апельсиновый сок. Вулфу не обязательно знать, что сок приправлен таким количеством водки, что в нем можно было бы утопить пуделя. Спасибо Кларе.
– Не в твоем характере признавать поражение, моя дорогая жена. Уверяю тебя, если постараемся, кровь тоже добудем.
– Хочу развод, – простонала я, не совсем воспринимая его всерьез, но и не совсем шутя.
Вулф хохотнул:
– Боюсь, ты обречена быть со мной, пока я не испущу последний вздох.
Или пока ты не решишь заменить меня моделью поновее.
– Тогда давай надеяться, что это произойдет как можно скорее.
Через два часа после начала торжества мы с Вулфом разделились. Я пошла в ванную, где провозилась с объемной юбкой, пытаясь пописать. Мне удалось, хотя потребовалось целых пятнадцать минут, чтобы выполнить задачу без серьезных последствий. Я помыла руки, открыла дверь и пошла обратно на вечеринку, как вдруг услышала какой-то грохот в примыкающей комнате. Я резко остановилась и повернулась в сторону одной из гостевых спален на первом этаже. Насупившись, пошла на источник шума. Если кто-то нажрался и громит дом моих родителей, я не постесняюсь высказать ему свое мнение. Но я замерла перед открытой дверью, удивленно вытаращив глаза от развернувшейся сцены, суть которой постепенно доходила до моего сознания.
Моя мать лежала на кровати, а над ней возвышался отец, который орал во всю глотку, брызгая слюной ей в лицо. На полу валялся разбитый стакан с бренди, и отец топтал его ботинками, отчего толстые осколки разлетались по ковру.
– Какой пример ты ей подаешь? Готовишь ее к этому знаменательному событию, когда еще вчера она пренебрегла своим отцом и пререкалась со мной? На глазах у этого дьявола! Она сделала из меня дурака, а ты? Я идиот, раз женился на тебе!
Мать плюнула ему в лицо.
– Изменщик.
Отец поднял руку, собираясь ударить ее по лицу, и я, не раздумывая, прыгнула между ними, пытаясь защитить маму. Я вскрикнула «нет!», желая оттолкнуть отца, но оказалась недостаточно быстрой и сильной, и в итоге он с силой залепил мне пощечину. Я пошатнулась и упала рядом с матерью, между делом ткнув ее локтем в ребра. Щека горела, а глаза щипало. Боль поднялась от шеи к глазу, и я почувствовала, как горит все мое лицо. Я заморгала и закачалась, после чего выпрямилась и снова легла на матрац, мотая головой. Боже, как больно. Сколько раз он ее бил? До или после того, как отдал меня Вулфу? До или после того, как она узнала о его измене и предъявила ему претензии?
– Как раз вовремя, Франческа. – Отец ожесточенно расхохотался и пнул в мою сторону осколок стекла. – Как раз вовремя. Погляди, что за бардак ты устроила.
Мать, лежа на кровати, разрыдалась и стыдливо закрыла лицо руками.
Она не собиралась принимать меры, чтобы уладить эту неприятную ситуацию, поэтому замкнулась в себе, спряталась за скорбью и печалью. После долгих лет роли преданной идеальной жены мать все же пала духом, так что мне пришлось самостоятельно противостоять Артуру. И притом храбро, ведь я не знала, кем он стал в результате шантажа Вулфа.
Я подняла голову и гордо выпрямила спину.
– Сколько раз ты ее бил? – Я чувствовала, как раздуваются крылья носа, а рот кривится от отвращения.
– Ты этого не сделаешь.
– Почему ты так уверен?
– Синдикат ты любишь сильнее собственной дочери, – прямо ответил он.
Ядовитая стрела пронзила мое сердце. Вот почему люди изобрели ложь. Ни одно животное в природе не лжет. Правда беспощадна. Она режет вас заживо, пихает лицом в грязь, заставляет взглянуть реальности в глаза и смириться. Почувствовать настоящий вес мира, в котором вы живете.
– А ты? – спросил папа. – Что ты чувствуешь к моей дочери?
– Уверен, она будет усладой в постели и хорошей спутницей, которую я заменю без лишнего шума, когда истечет срок ее годности, – беззлобно ответил Вулф.
Меня затошнило. Я почувствовала, как забурлила в желудке кислота и стала подниматься к горлу. Я уже была готова распахнуть дверь и потребовать от них обоих объяснений. Как они посмели говорить обо мне в подобном тоне? Но едва я взялась за дверную ручку, как кто-то схватил меня за плечо. Я обернулась в темной комнате. Это была мисс Стерлинг. Она затрясла головой, и ее глаза чуть не вываливались из орбит.
– Он специально злит твоего отца, – отчеканила она шепотом каждое слово, опустила голову и заставила меня посмотреть ей в глаза.
За дверью начался ажиотаж. Отец надрывал глотку, выкрикивал на итальянском оскорбления, а Вулф смеялся. Его дерзкий хриплый голос отскакивал от стен и потолка. Я слышала, как скрипят по мраморному полу отцовские ботинки, и поняла, что охранники оттащили его прежде, чем он еще сильнее бы опозорился. В кабинете стоял невообразимый шум, и я перестала бояться, что они услышат, как я выскажу недовольство мисс Стерлинг.
– Откуда вам знать? – спросила я, утирая сердитые горячие слезы.
Опять я плачу. С тех пор как в моей жизни появился Вулф, можно на пальцах одной руки сосчитать дни, когда бы я не плакала.
– Потому что я знаю, что чувствует Вулф, а сейчас его ненависть к твоему отцу затмевает привязанность к тебе. Но все меняется, моя дорогая. Постоянно.
Мисс Стерлинг увела меня обратно в сад, закрыв аккуратным осторожным движением потайную дверь, чтобы Вулф нас не услышал. Она огляделась по сторонам и, убедившись, что за нами никто не смотрит, взяла меня за руки и повела обратно в беседку. Мисс Стерлинг положила себе на бедра свои морщинистые синеватые руки и усадила меня напротив. Второй раз за день я почувствовала себя нашкодившим ребенком.
– Как я могу нравиться Вулфу, если он так страстно ненавидит мою семью? – Я провела рукой по волосам, мечтая о сигарете.
Потеряв дар речи, мисс Стерлинг потупила взор. Я привела удачный аргумент. Она почесала голову, и ее белый пучок закачался из стороны в сторону.
– Франческа, он почти влюблен.
– Он ненавидит моего отца, а ко мне испытывает физическое влечение.
Наступила короткая пауза, но она вновь заговорила:
– Моя фамилия не Стерлинг, и я не та, кем кажусь. Вообще-то я выросла в Маленькой Италии в нескольких кварталах от тебя.
Нахмурившись, я посмотрела на нее. Мисс Стерлинг – итальянка? Она удивительно бледная. Впрочем, как и я. Как и мой отец. У матери кожа была потемнее, но я внешностью пошла в отца. Я страшилась, что это еще одна причина ненависти Вулфа ко мне. Я продолжала молчать и слушала.
– В юности я была глупа и кое-что натворила, поэтому мне пришлось начать все сначала. Я должна была выбрать фамилию – любую фамилию – и назвалась Стерлинг в честь глаз Вулфа[11]. Я не горжусь тем, как поступила с юным Вулфом Китоном, когда он был слишком уязвим, чтобы защититься, но все же он нашел в себе силы простить меня. Его сердце не такое черное, как ты думаешь. Оно неистово бьется ради тех, кого он любит. Просто так вышло, что… – мисс Стерлинг моргнула, захлебываясь словами, – что все, кого он любит, мертвы.
Я зашагала по беседке, из которой был виден сад. Летние цветы распустились фиолетовыми и розовыми красками. Мой огород тоже разросся. Я вдохнула жизнь в этот небольшой земельный участок и надеялась, возможно, даже не от большого ума верила, что смогу сделать то же самое со своим будущим мужем. Я остановилась и пнула камешек.
– Франческа, я хочу сказать, что его сердце пережило слишком много потерь. Вулф бесчувственный и язвительный к тем, кто причинил ему зло, но он не чудовище.
– Думаете, он может полюбить снова? – тихо спросила я.
– Думаешь, ты сама сможешь? – парировала мисс Стерлинг и устало улыбнулась.
Я простонала. Конечно, смогу. Но еще я безнадежный романтик с дурацкой репутацией человека, который упорно отстаивал версию, что почти в каждом можно найти хорошее. Отец называл это наивностью, а я – надеждой.
– Да, – призналась я. – В моем сердце есть место для Вулфа. Ему лишь нужно заявить на него права. – Моя честность привела меня в замешательство. Не знаю, почему я разоткровенничалась перед мисс Стерлинг. Может, потому что она сама мне открылась, позволив заглянуть в тайны ее жизни.
– Тогда, моя дорогая девочка, – она обхватила мои щеки холодными руками с бугристыми венами, – отвечаю тебе на вопрос. Вулф способен чувствовать то же, что чувствуешь ты, но намного, намного сильнее. Более ярко и живо. Он все делает безупречно и блестяще. И любит именно так.
* * *
Я попросила мисс Стерлинг передать Вулфу, чтобы тот сегодня вечером не приходил в мою спальню, и он не пришел. Поскольку это была ночь перед свадьбой, он решил, что я осталась в своей комнате по причине особой нервозности, поэтому велел мисс Стерлинг принести мне ужин наверх и убедиться, что я все съела.
Здесь были и вафли, плавающие в кленовом сиропе, и арахисовая паста из ближайшей закусочной. Вулфу явно не хотелось, чтобы завтра утром его невеста свалилась в обморок.
Я не сомкнула глаз.
В пять утра взъерошенная мисс Стерлинг вошла в мою комнату, напевая себе под нос, а за ней по пятам следовала целая толпа стилистов. Мама, Клара и Андреа тоже пришли, выгоняя меня из постели, как Золушку, которая просыпалась с помощью крошечных пушистых созданий и канареек. Я решила забыть на время, что мой отец мерзавец, а жених – бесчувственный человек, и твердо вознамерилась получать радость от этого дня. Поскольку понимала, что в этой жизни у меня будет лишь одна свадьба, которую я могу отпраздновать, и нужно извлечь из этого максимум выгоды.
Я надела золотисто-розовое свадебное платье от Веры Вонг с пышной юбкой из фатина, украшенной кружевными цветочными аппликациями. Мои волосы струились по спине пышными волнами, а макушку венчала тиара «Сваровски». Букет был простым и состоял из одних белых роз. Когда я приехала в церквушку в районе Маленькой Италии, выбранную, чтобы почтить семейную традицию, улица уже кишела фургонами прессы и кучками местных журналистов. Сердце гулко забилось в груди. Я даже не поговорила с будущим супругом в ночь перед свадьбой. Не предъявила ему претензий из-за тех ужасных слов обо мне, что он не в первый раз бросил моему отцу. Он рассчитывает избавиться от меня, как только я ему надоем. Только сейчас до меня дошло, в какой ситуации я оказалась.
Мы ни разу не ходили на свидание, потому что поход в закусочную был извинением, не свиданием, и я просто запихивала в себя еду, пока он решал рабочие вопросы по телефону. Мы редко переписывались. Ни разу не спали вместе. Никогда не говорили только потому, что просто захотели этого.
Как бы я ни старалась представлять все в ином свете, мои отношения с Вулфом Китоном были обречены.
Я пошла по проходу, увидев, что рядом со священником меня ждет мой безупречно одетый, гладко выбритый жених с мрачным выражением лица. Возле него стояли Престон Бишоп и Брайан Хэтч. От меня не ускользнуло, что у Вулфа Китона не было настоящих друзей. Только приятели по работе, которые могли принести ему пользу. У меня тоже не было настоящих друзей. Клара и мисс Стерлинг втрое старше меня, и хотя кузине Андреа двадцать четыре года, она была рядом в основном из жалости. Андреа работала в салоне и постоянно встречалась с мафиози, хотя утверждала, что даже пальцем коснуться себя не разрешала, не то что поцеловать. Мама была старше меня в два раза. Выходит, мы с Вулфом в одинаково уязвимом положении. Оба одиноки и осмотрительны. Уязвлены и недоверчивы.
Церемония прошла без сучка и задоринки, и, как только нас объявили мужем и женой, Вулф наклонился и сдержанно клюнул меня в губы. Его больше волновали камеры, в которых мы выглядели благопристойной милой четой, чем наш первый поцелуй в качестве женатой пары. За весь день мы так и не перемолвились словечком, а уже был почти полдень.
Я не была уверена, что разговор об услышанном вчера не перерастет в ссору, поэтому не хотела портить и без того взвинченное настроение. Так что из церкви мы так же молча поехали в дом моих родителей. После инцидента на помолвке Вулф отправил список необходимых к исполнению требований, если мой отец хочет видеть нас в своем доме. Неважно, что дом был полон людей, заранее одобренных моим мужем. И неудивительно, что среди них не было Анджело, хотя его родители пришли, коротко поздравили нас, положили подарки и ретировались. Наблюдая, как гости болтали, смеялись и поздравляли нас, я повернулась к мужу и произнесла первые слова после того, как мы связали себя узами брака:
– Ты что-то сделал с Анджело?
В этом вопросе таился особый смысл. Наш первый разговор был о другом мужчине. Мужчине, которого я не так давно страстно желала. Вулф продолжал пожимать руки, кивать и радостно улыбаться, как и положено публичному деятелю.
– Я предупреждал тебя, что не буду снисходителен к Анджело, если случится третий эпизод. Приношу глубочайшие извинения за то, что поспешил с выводами о том, чем ты с ним занимаешься, но все же не будем отрицать, что он пересек черту и обхаживал обручившуюся женщину.
– Что ты сделал?
Вулф ухмыльнулся и полностью повернулся ко мне, пока гости сражались за его внимание.
– В эту минуту его допрашивают о причастности к делу его отца. Нет нужды волноваться, дорогая. Уверен, он уже нашел отличного адвоката. Может, Кристен наняла того же. Я только что поспособствовал ее увольнению и лишил кредита доверия за то, что она, наверное, в сотый раз пересекла границы допустимого.
– Ты настучал на клан из Синдиката? – Я сжала руки в кулаки, едва сдерживая гнев. Вулф молча уставился на меня, словно понятия не имел, кто я и почему с ним разговариваю.
– Я дал им то, чего они достойны. Пусть отныне не приближаются к тому, что принадлежит мне.
Ко мне. Я принадлежала ему.
– Что с ним будет? – охнула я.
Он пожал плечами:
– Наверняка попугают до смерти и отпустят. А вот карьера Кристен окончательно загублена. Но тебе не стоит об этом волноваться.
– Ты омерзителен.
– А ты аппетитна, – прошептал он, не восприняв мой гнев всерьез и, наверное, отчасти им наслаждаясь. Мисс Стерлинг была где-то с гостями, думаю, делала фотографии. Вот бы она сейчас оказалась свидетелем этой сцены и объяснила его поведение. – И официально стала моей женой. Ты же в курсе, что мы должны обагрить простыни кровью?
Его слова заставили меня поежиться. Я рассчитывала, что Вулф не согласится почтить эту традицию, ведь он сенатор и все такое. Но забыла, сколько радости ему доставляют мучения моего отца. А что может быть хуже доказательства, что он уже переспал с его дочерью?
– Думаю, после последнего раза в моем теле не осталось крови. – Я улыбнулась, прижав к губам краешек винного бокала, из которого пила апельсиновый сок. Вулфу не обязательно знать, что сок приправлен таким количеством водки, что в нем можно было бы утопить пуделя. Спасибо Кларе.
– Не в твоем характере признавать поражение, моя дорогая жена. Уверяю тебя, если постараемся, кровь тоже добудем.
– Хочу развод, – простонала я, не совсем воспринимая его всерьез, но и не совсем шутя.
Вулф хохотнул:
– Боюсь, ты обречена быть со мной, пока я не испущу последний вздох.
Или пока ты не решишь заменить меня моделью поновее.
– Тогда давай надеяться, что это произойдет как можно скорее.
Через два часа после начала торжества мы с Вулфом разделились. Я пошла в ванную, где провозилась с объемной юбкой, пытаясь пописать. Мне удалось, хотя потребовалось целых пятнадцать минут, чтобы выполнить задачу без серьезных последствий. Я помыла руки, открыла дверь и пошла обратно на вечеринку, как вдруг услышала какой-то грохот в примыкающей комнате. Я резко остановилась и повернулась в сторону одной из гостевых спален на первом этаже. Насупившись, пошла на источник шума. Если кто-то нажрался и громит дом моих родителей, я не постесняюсь высказать ему свое мнение. Но я замерла перед открытой дверью, удивленно вытаращив глаза от развернувшейся сцены, суть которой постепенно доходила до моего сознания.
Моя мать лежала на кровати, а над ней возвышался отец, который орал во всю глотку, брызгая слюной ей в лицо. На полу валялся разбитый стакан с бренди, и отец топтал его ботинками, отчего толстые осколки разлетались по ковру.
– Какой пример ты ей подаешь? Готовишь ее к этому знаменательному событию, когда еще вчера она пренебрегла своим отцом и пререкалась со мной? На глазах у этого дьявола! Она сделала из меня дурака, а ты? Я идиот, раз женился на тебе!
Мать плюнула ему в лицо.
– Изменщик.
Отец поднял руку, собираясь ударить ее по лицу, и я, не раздумывая, прыгнула между ними, пытаясь защитить маму. Я вскрикнула «нет!», желая оттолкнуть отца, но оказалась недостаточно быстрой и сильной, и в итоге он с силой залепил мне пощечину. Я пошатнулась и упала рядом с матерью, между делом ткнув ее локтем в ребра. Щека горела, а глаза щипало. Боль поднялась от шеи к глазу, и я почувствовала, как горит все мое лицо. Я заморгала и закачалась, после чего выпрямилась и снова легла на матрац, мотая головой. Боже, как больно. Сколько раз он ее бил? До или после того, как отдал меня Вулфу? До или после того, как она узнала о его измене и предъявила ему претензии?
– Как раз вовремя, Франческа. – Отец ожесточенно расхохотался и пнул в мою сторону осколок стекла. – Как раз вовремя. Погляди, что за бардак ты устроила.
Мать, лежа на кровати, разрыдалась и стыдливо закрыла лицо руками.
Она не собиралась принимать меры, чтобы уладить эту неприятную ситуацию, поэтому замкнулась в себе, спряталась за скорбью и печалью. После долгих лет роли преданной идеальной жены мать все же пала духом, так что мне пришлось самостоятельно противостоять Артуру. И притом храбро, ведь я не знала, кем он стал в результате шантажа Вулфа.
Я подняла голову и гордо выпрямила спину.
– Сколько раз ты ее бил? – Я чувствовала, как раздуваются крылья носа, а рот кривится от отвращения.