Пограничные полномочия
Часть 46 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
***
Методично просмотрев сводки со всех баз Содружества, вразмах откидываюсь на спинку рабочего кресла, сосредоточенно уцепив себя правой рукой за левое запястье. Отсутствие ориентиров настораживает. Никаких признаков расы двадцать шесть по всему пограничному кольцу – с тех пор как я просто-напросто очень захотел никогда её больше не видеть.
Моё дело – защищать рубежи. Задача становится невыполнимой, если угроза не определяется. Что она на самом деле из себя представляет, да и вообще существует или нет – вопрос второй. Гражданские обожают им задаваться, мешая нам работать. Как говорит Гончар, «спаси мир – и народ тебя освищет».
Из кабинета Дятлова разносится лишающий воли запах кофе. Вспоминаю «водоплавающую земную черепаху», расползаюсь в улыбке и, отключив все свидетельства своего детективного расследования, выскальзываю наружу. Система уведомляет, что в кабинете полковника сейчас нет посетителей. Дверь распахивается навстречу, игнорируя стандартную процедуру.
Гончар возлежит в кресле, сцепив пальцы на затылке, и наблюдает за отражённой на потолок трансляцией испытаний боевых роботов последнего поколения. Задрав голову, ухватываю момент, в котором нечто спиралевидное с дикой скоростью уничтожает силовое поле вокруг муляжа инопланетной базы, после чего, для большей театральности эффекта, отрезает её от остальной части пространства полыхающим кольцом.
– Хм! – не впечатляется Пётр Николаич. – Так только с истуканами воевать! Мы бы эту байду вручную расстреляли за версту, да, Кузнецов?
– Так точно, товарищ полковник, – без особенных угрызений совести вру я. С техническими характеристиками «этой байды» надо бы детально разобраться…
– Ну, чего у тебя? – отключает трансляцию и, опершись обоими локтями на столешницу, испытующе меня разглядывает.
– Пётр Николаич, ну скажите мне, зачем у вас там валенок? Как я смог почти с его помощью уничтожить вселенское непонятно что?
– Заело тебя на нём, вот и всё, – Гончар элегантно покидает кресло, отпирает сейф и достаёт предмет, несанкционированно завладевший моими мыслями, – нагородил в бреду незнамо чего.
– Ну всё-таки?..
– Супермегабластер гиперсекретный, пых-пых, – картинно наставляет на меня таинственную вещь полковник. – Ты убит.
Удерживать происходящее от падения в апофеоз несерьёзности выходит только благодаря исполинской силе воли и сосредоточенному молчанию.
– Настоящий Colt Single Action Army в суперсовременной упаковке, защитной, от всех вообразимых воздействий, – наградив мою выдержку уважительном прищуром, разматывает «валенок», как длинную широкую ленту. – Подарили. Хочешь подержать?
Недоверчиво склоняю голову набок.
– Бери, бери! В музее только видел небось?
Поверхность непривычная на ощупь, а ухват по сравнению с бластером – хм… я его как будто задом наперёд держу. Целюсь в спинку полковничьего кресла.
– Боевые! – предупреждающе рявкает он. – Давай-ка двинем на стрельбище.
– Вряд ли наши мишени рассчитаны на такое…
– И не на такое ещё! – оскаливается Гончар, изымая у меня свою драгоценную игрушку.
Следующие три часа мы испытываем оружие: начав с несчастного ковбойского, для которого и впрямь в арсенале имеются какие-то чуть ли не соломенные мишени, и закончив современным (пока я перенастраиваю тир, полковник любовно убирает кольт обратно в «валенок»). Поначалу веду по меткости, но к концу мероприятия известный своим безграничным вторым дыханием Гончар начинает планомерно обгонять.
К середине моей третьей матерной тирады по этому поводу, которая могла бы послужить настоящей жемчужиной коллекции лингвистов с Мирабилиса, полковник, уже начавший прицеливаться, опускает бластер и отключает подсветку панели:
– Поздравляю с победой, Кузнецов.
Противнику не хватает всего двух попаданий, чтобы перебить счёт, и, будь на его месте кто-то другой, этот реверанс выглядел бы попросту как насмешка. Кто-то другой. В том-то и дело. Так трогательно, что я позволяю себе продолжить допрос:
– Раса двадцать шесть вправду отовсюду исчезла, Пётр Николаич?
– Ты же видишь сводки не только с наших баз. Хотя и не имеешь права, – успев подмигнуть за еле осознаваемый отрезок времени, складывает руки на груди.
– Я имею в виду не базы, чем-то же заняты наши учёные! И Том как в рот воды набрал! И мысли свои он контролирует получше, чем… не важно. Ладно… отпустите меня в августе отдохнуть?
– Вот ещё. И так нагулялся!
А я знаю – хотя и не имею права: приказ уже готов, и даже с дополнительной неделей отдыха и премией… Потому что это полковник Гончар, а не кто-то другой, в том-то и дело…
И я тоже – не кто-то другой. Но последнее, конечно, порождает некоторые трудности… Потому как означает, что засевший в печёнках я не успокоюсь, пока всё не выясню.
И прямо сейчас меня тревожит несколько вещей…
Во-первых, действительно ли я вернулся в реальность.
Во-вторых, что случилось с расой и как именно это произошло.
В-третьих, какого дьявола Алекс разломал санузел и успеет ли он его отремонтировать до моего возращения домой.
В-четвёртых, как я смогу не отомстить Риткиному насильнику.
В-пятых, Том…
Том меня, конечно, тревожит больше всего. Вдруг он вообще эту расу устроил как аттракцион для всех нас, чтобы пар выпустили или ещё чего… Такой мирабилианский проект… Сколько ни пытаюсь узнать у него, какие выводы сделали их высокоразвитые учёные по горячим следам моего подвига, – наглухо уходит от темы.
Жёсткая тяжёлая ладонь полковника упирается мне в ключицу:
– Ваня? Отомри! На сегодня свободен.
– Я же не закончил тестирование удалённого доступа к огневой системе на Бурой…
Он величаво поднимает и разводит брови, чётко указывая мне двумя пальцами на дверь.
***
На обратном пути даю домашнему компьютеру задание синтезировать рыжую краску для волос. Решив, что предлагаемые в палитре «настоящий красный» и «апельсин» потянут на очередное дисциплинарное взыскание, предпочитаю слегка струсить и выбрать вариант под названием «имбирный» – утешаясь тем, что точный оттенок Рите не обещал. Приняв мой выбор, он докладывает: ванная приведена в порядок, Алекс ушёл, а Том торчит на кухне, пустив в оборот все мои запасы сахара.
Поэтому, оказавшись дома, атакую сразу:
– Я не понимаю, Том, тебе заняться больше нечем? А ещё член Совета! До чего там ваши докопались – тайна, да? И почему бы тебе как минимум не свалить обратно?
Выставив на стол полную причудливых ватрушек тарелку, он неопределённо изгибает шею – будто сейчас спросит что-то вроде: «Срочно убраться?»
– Мирабилис – свободная планета. Совет избирается заново, только если пожелают граждане. А никто из них не жаждет заниматься такими делами. То есть очень может статься, я застрял в Совете пожизненно. Поэтому… нахожусь где хочу.
– Ты наконец будешь говорить о расе или нет?
– Что мне о ней сказать?!
– Хватит включать дурака! Ты член правительства планеты, на которой пятьдесят лет занимались этой хреновиной. Вот и объясни теперь, что происходит вообще! До чего допёрли ваши учёные? Выкладывай! Меня ведь напрямую касается!
– Боюсь, да… – потупившись, тянется к одной из плюшек на тарелке – вдруг понимаю, что он собирается предложить её мне прямо посреди разговора, и внутренне бешусь – Том тут же отдёргивает руку.
– То есть?! Да что происходит?
– Есть гипотеза, что именно ты и… происходишь, Ваня…
– Происхожу где?..
– Выходит, везде… – выписывает зрачками волну с явно читаемым «но я тут ни при чём».
– Не понял… – приваливаюсь лопатками к холодильнику – он немелодично паникует, считывая команду как ошибку. – К примеру, зачем мне нужно явление Чучуева с того света?
– Для раскрытия темы, надо думать… – зачарованно в меня всматривается.
А я только сейчас понял, почему у Тома серьги синие – удачно подсвечивают настоящий оттенок радужки. А фиолетовые линзы были диким диссонансом… Так себе шпион он всё-таки…
– Я собираюсь покрасить волосы. Это не приведёт к концу времени? – и вправду, иногда текст произносится сам по себе и никак не связан с мыслями говорящего…
– Не хочу ещё больше напугать, но… может статься, такое только тебе известно.
Жутко, конечно, но вряд ли повод отказаться от затеи – решительно направляюсь в гостиную, извлекаю упрятанного за зеркалом робота-парикмахера и отдаю голову в его власть, бескомпромиссно отвергнув предложение подстричься: рыжего должно быть по максимуму.
– Я слушаю, ну! – ору в сторону кухни, но Том всё мешкает, звякая посудой.
В гостиную он возвращается с выпечкой и решительным видом, означающим, что попробовать её он меня обязательно рано или поздно заставит. Но молчит так долго, что робот успевает нанести всю краску и приступить к её равномерному распределению по волосам – а-а-а, главное – не уснуть… и почему я так редко вспоминаю о вшитой в агрегат возможности массажа…
– Надо полагать, в… распрях… их исходе… очень важна сила воли.
– Ну, прописная истина. Настрой на победу изменяет физическое состояние.
– Похоже, меняет и условия вокруг.
– Но это же бред! В духе сказочек про «если очень захотеть, можно сделать что угодно». Поверь мне, я очень хотел, чтобы Ёжик был хоть немного пофотогеничнее. Скажешь, у меня не хватило силы воли?
– Нужен разлад. Двух одушевлённых существ. Или сторон. Мы часто наблюдаем это явление на Мирабилисе. Уверенный в победе более удачлив, чем должен быть, статистически. Эффект ещё какое-то время сохраняется после.
– Ну почему я-то сейчас со всеми якобы происхожу? Уже время прошло, и я как-то… не чувствую ничего такого… ой! – робот прекращает ублажать меня и окатывает кожу совершенно бесчеловечной температуры водичкой.
– Слишком энергетически заряжено то, что ты сделал, и некоторое время ещё будет нести – как на волне. Осторожнее: это, мы замечали, опасно.