Пограничные полномочия

– Теперь на меня, – голос справа.

Ого, у него испарина на щеках и прядь волос прилипла ко лбу.

Так. Махом поднимаюсь на ноги, покачиваюсь, еле сохраняю равновесие и сдерживаю рвотные позывы.

– Где источник? Надо догнать его…

– Ш-ш-ш! Остановись. Вот он, – разгибаясь, указывает на маленькую коробочку в примятой траве.

– Он же может…

– Не может. Сеть восстановили.

– Почему он?..

– Ты его… вроде как замкнул.

– Каким образом?!

– Спроси, Ваня, что-нибудь полегче. Таким же, надо думать, каким ты мне… мозг чуть не вынес. Много раз…

– Да конечно! А то ты мне нет!

– Вынес? – щурится, качнув шеей назад, будто хочет разглядеть меня сразу целиком.

– Нет, ну… ты мне его как охватил, что ли, окутал или… отуманил мой мозг…

– И это – совершенно противоположно, так?

– Так.

– А говоришь, плохое слово – наоборот… – и добавляет, будто пьянея от радости: – Шиворот-навыворот, да?

– Вот ты прямо сейчас…

– Всё, вставай. Отправим его в лабораторию и отдохнём.





30 марта 2099 года, Мирабилис




Плетусь за ним до кара, восстанавливая пазл:

– Почему Джека не было в самом начале?

– Надо думать, ты про него забыл.

– Зачем ты выслал Алекса с Риткой? О…

– Да. Оградил нас от твоих… привязанностей…

– Хитро.

– Трюк с собакой мне понравился больше…

Забравшись в летательный аппарат, прихожу в себя окончательно – или в большей степени – и эйфория от немыслимой победы сменяется стойким непониманием, что я конкретно сделал и должен ли был делать именно это.

Лея произносит какие-то слова, но я не успеваю сориентироваться с переводом, а ментальной связи с ней никакой уже нет.

– Том… а если бы я согласился послушать сакральные речи расы двадцать шесть?

– Тебя бы засосало насовсем, – роняет, якобы сосредоточившись на создании маршрута и взлёте.

Но в ответной тишине с полминуты, кажется, никто даже не дышит.

– Мне не до шуток. Ты это только что выдумал?

– Нет. Был один случай. Двадцать восемь лет назад. Мой друг вошёл в Мираж после череды таких его перемещений. Вместе со мной. Я вытащил оттуда двоих прохожих. И так же, внутри иллюзии, его стали приглашать к беседе. Я попробовал помешать, но он просто оборвал связь. Никто из нас не смог его больше там найти.


– А как же… отсюда было не разбудить?

– Запредельная кома. Он всегда любил риск, потому оставил завещание – эвтаназия… Тянул как мог, но три года назад мне всё же пришлось отключить его от системы.

– То есть… тебе? Ты прямо сам это сделал?

– Да, история нашумевшая, а я член Совета.

– Так вот что это за друг, о котором ты рассказывал на Ёжике!

Том молчит, никак не меняясь в лице. Одолевает свинцовое чувство. Рисковать чужой жизнью, не посчитав нужным ввести в курс дела, – и ведь не на службе, и даже не на Земле…

С управлением совсем разобрался, поэтому прямо под носом у Тома уверенно задаю курс на вокзал пневмодороги – единственный известный мне способ попасть в космопорт.

– Тебя не выпустят с планеты, – включает автопилот и демонстративно раскладывает ладони на коленях.

– Если я хорошенько начищу морду члену Совета, меня с радостью выпроводят с планеты, полагаю, – старюсь так же спокойно парировать я. – А помешать мне с твоей стороны будет не по-джентльменски, да?

– Ваня! – прикрикивает Лея, порываясь обхватить меня сзади, но Том останавливает её незнакомым жестом.

– Мы покатаемся на поезде, если поможет остыть, но тебя не выпустят с планеты.

Бессмысленно уставившись на сумрачный пейзаж за лобовым стеклом, зубами сжимаю губу до острой боли и, пытаясь слизнуть кровь, понимаю, что прокусить-то и не удалось… Остыть… Как же любят во всей Вселенной тыкать этим словом в меня… Да он вообще, что ли, потерял берега?!

– И какого хрена ты не рассказал мне всё это до того, как я туда полез? И Лея… вы, блядь, договорились, что ли?!

– Не выражайся, – рявкает он мне прямо в ухо. – Никто не осмелился сказать… Страх мог помешать игнорировать его атаку.

– Страх?! Я был бы профнепригоден, если бы не умел его глушить…

– Мой страх, – запросто открывает Том, – подстрекаемый твоим знанием.

– Ты за олигофрена меня принимаешь?! Учитывая риски, я бы мог просто туда вообще не соваться!

– Ты?! Не соваться?! Помнишь, что вытворял сегодня? И даже сейчас мне не веришь!

Крыть особо нечем. А кататься на поезде бессмысленно. Снова без препятствий со стороны пилота меняю маршрут, активировав рычажок «домой».

– А если бы что-то пошло не так? Вышло из-под контроля, а, Том?

– Я бы всё уладил.

– Ну конечно! Ты всесилен? И вообще… я вам как подопытная крыса, да? Ты с самого начала всё это запланировал?

– Некоторым образом…

– Почему Мираж не попробовал засосать тебя самого?

– Надо думать, это невозможно, – вертит шеей, извлекая откуда-то из-под панели управления бутылочки с очередной порцией питательных коктейлей и впихивая одну из них, с ярко-розовым содержимым, мне, – я уже пробовал объяснить… меня затруднительно… вычленить из… всего остального. Особенно для него, выходит…

Глотаю нечто в пограничной степени сладкое и ленюсь уточнить, не приготовлен ли случайно этот напиток для Тома. В темноте подлетаем к дому: о ночной подсветке улиц у мирабилианцев какое-то странное представление – похоже, она включается только там, где происходит активное движение.





***


Судя по отблескам светящихся визуализаций в окнах, штаб продолжает заседание. Лея выпрыгивает из машины первой и быстрым ходом удаляется вглубь квартиры.

Подступает дурнота – не хочется двигаться с места. Том выжидательно замирает в кресле. Роняю голову на плечо – и почему-то размышляю только об одном:

– Если Ритка догадается, что ты знаешь о протезе, убьёт меня… Лучше сразу ей скажу.

– Не волнуйся, не догадается.

Не меняя позы, вопросительно моргаю.

– Ладно. Она мне сама расскажет. Это нетрудно, – отмахивается тремя пальцами Том.

Так я и знал.

– Почему ты всегда вытворяешь такие вещи? Довольно непорядочно.