Поезд убийц
Часть 7 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Дедуля, я объясню тебе максимально доходчиво, чтобы ты наконец понял. Если не будешь выполнять мои указания, если что-то случится со мной, то с твоим сынулей, дедуля, в больнице приключится беда.
Кимура молчит.
Принц испытывает смешанные чувства: одновременно удовлетворение и уныние. Он старается сосредоточиться на удовольствии от созерцания человека в абсолютном отчаянии.
— У меня стоит кое-кто на стрёме поблизости от больницы в Токио. Той самой больницы, где лежит твой сын, дедуля.
— «Поблизости» — это где именно?
— Возможно, это означает внутри больницы. В любом случае достаточно близко, чтобы выполнить работу в случае необходимости.
— Работу?
— Если он не сможет связаться со мной, то сделает это.
— Что это значит — не сможет с тобой связаться? — Душевная боль Кимуры отражается на его лице.
— Он будет звонить мне каждый раз, когда синкансэн будет приезжать на станции. Омия, Сэндай, потом Мориока. Чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке. Если я не отвечу, тогда он поймет, что что-то случилось.
— Кто это? Кто-то из твоих друзей?
— Нет. Как я уже говорил, люди делают что-то по самым разным причинам. Некоторые любят женщин, другие любят деньги. Поверь мне, есть взрослые, которые толком не отличают плохое от хорошего и могут сделать практически что угодно.
— И этот твой приятель — что он может сделать?
— Раньше он работал в компании, которая занимается медицинским оборудованием. Так что ему не трудно будет проникнуть в больницу и сделать что-нибудь с дыхательным аппаратом, к которому подключен твой сынуля.
— Вот как, это не будет для него трудно… Ничего у него не получится.
— Ну, мы этого не узнаем, пока он не попробует. Как я уже сказал, он ждет кое-где очень близко от больницы. Ждет сигнала. Все, что мне нужно сделать, — это позвонить ему и дать добро, и он управится со всем остальным. А если случайным образом позвонит мне, — помимо звонков по расписанию на каждой станции, — а я не отвечу спустя десять гудков, это тоже будет сигналом к выполнению работы. Если так случится, мой нетерпеливый приятель пойдет в больницу и займется оборудованием жизнеобеспечения твоего сына.
— Какой эгоистичный список правил… Повсюду одни сигналы к действию. А если мы окажемся там, где твой телефон не будет ловить сигнал?
— В последнее время в подземных тоннелях тоже были установлены антенны сотовой связи, так что не думаю, что мы окажемся вне зоны действия сети. Ну, тебе лучше надеяться на то, что так оно и есть. В любом случае, если ты, дедуля, выкинешь какую-нибудь глупость или дернешься не в ту сторону, я просто не возьму трубку, когда позвонит мой верный слуга. Возможно, я сойду в Омия, пойду в кино и выключу свой телефон на пару часов. К тому моменту, как я выйду из кинотеатра, в системе жизнеобеспечения твоего мальчика уже произойдет какая-нибудь непоправимая поломка.
— Ну ты и лживый выродок, — с ненавистью произносит Кимура.
— Я не лгу. Я всегда говорю правду. Может, это для тебя, дедуля, ложь — привычное дело…
По Кимуре видно, что он сейчас взорвется, но в конце концов он смиряется с собственным бессилием, и это окончательно лишает его сил. Он безвольно обмякает в кресле. Проводница проходит мимо, катя перед собой тележку, Принц подзывает ее и берет упаковку шоколадных драже. Его сердце прямо-таки ликует, когда он бросает взгляд на сидящего по соседству Кимуру, крепко сжимающего челюсти и всего багрового от ярости.
— Если мой телефон зазвонит, будь внимателен, дедуля. Если я не возьму трубку после десятого гудка, случится непоправимое.
Фрукты
— Мандарин, что нам теперь делать? — Напротив Лимона сидит мелкий Минэгиси; его глаза закрыты, он не двигается. Его рот остается по-дурацки открытым, как будто он насмехается над ними. Это нервирует Лимона.
— А что мы можем сделать? — Мандарин деловито чешет щеку. То, что напарник растерян, что случается с ним крайне редко, придает Лимону немного уверенности:
— Это все потому, что ты оставил его без присмотра. Почему ты бросил мальчишку одного?
— Мне пришлось. Ты ведь сказал мне про чемодан, так что я должен был пойти с тобой и проверить. А чего ты еще ожидал после этого твоего заявления? Чемодан однозначно похищен… — Мандарин вздыхает. — Вот все у тебя не пойми как, все грубо и приблизительно: твои слова, твои действия, твой ход мыслей… Ты просто типичный обладатель третьей группы крови.
— Не суди обо мне по моей группе крови, — тотчас фыркает Лимон. — Нет никаких научных доказательств для подобного мнения. Только дурак может говорить о таких вещах серьезно. Если б это было правдой, то ты был бы организованным и пунктуальным просто потому, что у тебя вторая группа крови.
— Я действительно организован и пунктуален. И когда я выполняю свою работу, то делаю все четко и аккуратно.
— Ну и гордись своими победами… Слушай, я сам виноват во всех моих косяках, и моя группа крови тут ни при чем.
— Так оно и есть! — с готовностью отзывается Мандарин. — Твои провалы — прямое следствие твоего характера и полного отсутствия самокритики.
Мандарину кажется, что, стоя в проходе, он выглядит подозрительно, так что он наклоняется вперед и передвигает тело мелкого Минэгиси на сиденье возле окна. Затем наклоняет его голову немного вперед и вниз, как будто тот дремлет.
— Ну вот; так будет казаться, что он просто уснул.
Мандарин садится на центральное место, а Лимон плюхается на место у прохода.
— Кто и зачем это сделал? Как он вообще умер?
Мандарин осматривает тело. На нем нет явных порезов и не видно крови. Взявшись пальцами за верхнюю и нижнюю челюсти, он широко открывает рот мальчишки и заглядывает в его горло, стараясь не наклоняться слишком близко на случай, если там осталось что-нибудь ядовитое.
— На теле никаких внешних следов.
— Яд?
— Возможно. Или, может быть, у него была на что-то аллергическая реакция и он умер от анафилактического шока…
— На что это у него могла быть аллергия?
— Понятия не имею. Я же не создатель аллергий, забыл? Кто его знает, может, для него это оказалось чересчур: похитили, потом спасли… отсутствие сна, полное изнеможение… сердце не выдержало.
— Это вообще возможно с точки зрения медицины?
— Лимон, ты когда-нибудь видел, чтобы я читал книги по медицине?
— Ты все время что-то читаешь.
Действительно, куда бы он ни шел, Мандарин берет с собой книги — даже на работу. И читает их в любое свободное время.
— Я люблю художественную литературу, а не учебники. Так что откуда мне знать, описаны ли в медицине случаи внезапной беспричинной остановки сердца.
— И что нам теперь делать? — Лимон хватается за свои волосы и с силой тянет. — Просто доехать до Мориока, прийти к Минэгиси и сказать ему: «Мы спасли вашего сына, но он без всякой видимой причины умер в синкансэне?»
— Не забудь добавить, что деньги тоже украдены.
— На месте Минэгиси я бы порядком рассердился.
— Я тоже. Пришел бы в настоящую ярость.
— Но его папаша только и делал все это время, что сидел в своей резиденции! Развлекался там в свое удовольствие! — Они оба не знали наверняка, но ходили сплетни, что старший Минэгиси вообще отправился в путешествие со своей любовницей и их общей дочерью. — Его сына похитили, а он не нашел ничего лучшего, как поехать в путешествие со своей бабой… Вот же говнюк!
— Его дочка учится сейчас в младшей школе — говорят, она просто прелесть. А ты посмотри на его наследничка — пустышка, безмозглый, бессердечный, испорченный мальчишка… Нетрудно догадаться, кого из своих детей он любит больше. — Не похоже, чтобы Мандарин шутил.
— Ну что же, теперь он безмозглый испорченный мальчишка, который вдобавок ко всему еще и мертв. Но, может быть, Минэгиси согласится с тобой и махнет на этот факт рукой?
— Ну уж нет. Представь себе, что у тебя есть машина, которая тебе самому, может, и не очень нравится, но вдруг кто-то разбивает ее. Ты все равно разозлишься. И потом, это вопрос его репутации.
— А-а-а, да что ж такое-то! — в отчаянии восклицает Лимон.
Мандарин прижимает палец к губам и шепотом просит его вести себя потише.
— Надо подумать.
— Думать — это по твоей части.
— Ну ты и дуралей…
Лимон начинает лихорадочно обыскивать все вокруг, начиная с тела и пространства возле окна, открывает раскладные столики на спинках передних сидений, пролистывает рекламные журналы, выдергивая их из карманов кресел.
— Чем ты занимаешься? — спрашивает Мандарин.
— Подумал, вдруг где-то осталась какая-нибудь зацепка… Но тут вообще ничего. Глупый богатенький мальчишка!
— Зацепка?
— Ну, например, написанное кровью имя убийцы или что-нибудь в этом роде… Могло бы быть, верно?
— Разве что в детективном романе. Но не в реальной же жизни.
— Да, наверное. — Лимон отрешенно засовывает рекламный журнал обратно в карман кресла, но продолжает осматривать сиденье и стену вокруг тела мелкого Минэгиси.
— Сомневаюсь, что у него было время оставить нам какую-нибудь зацепку, прежде чем он умер. Тут даже крови нет, как бы он смог написать послание кровью?
Лимона немного раздражает непоколебимая логика Мандарина.
— Вот так взял и умер, даже никакой зацепки не оставил, чтобы помочь нам раскрыть это дело… На будущее, Мандарин: если ты узнаешь, что кто-то хочет убить тебя, удостоверься, пожалуйста, в том, что ты оставил для меня несколько зацепок, прежде чем умереть.
— Какие именно зацепки я должен буду для тебя оставить?
— Ну, скажем, напиши мне имя убийцы или истинную причину твоей смерти… По крайней мере, дай понять, было ли это убийством, самоубийством или несчастным случаем. Иначе мне придется трудно.
— Если я умру, то это точно не будет самоубийством, — уверенно отвечает Мандарин. — Я люблю творчество Вирджинии Вулф и Юкио Мисимы[20], но самоубийство не входит в мои планы.
Кимура молчит.
Принц испытывает смешанные чувства: одновременно удовлетворение и уныние. Он старается сосредоточиться на удовольствии от созерцания человека в абсолютном отчаянии.
— У меня стоит кое-кто на стрёме поблизости от больницы в Токио. Той самой больницы, где лежит твой сын, дедуля.
— «Поблизости» — это где именно?
— Возможно, это означает внутри больницы. В любом случае достаточно близко, чтобы выполнить работу в случае необходимости.
— Работу?
— Если он не сможет связаться со мной, то сделает это.
— Что это значит — не сможет с тобой связаться? — Душевная боль Кимуры отражается на его лице.
— Он будет звонить мне каждый раз, когда синкансэн будет приезжать на станции. Омия, Сэндай, потом Мориока. Чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке. Если я не отвечу, тогда он поймет, что что-то случилось.
— Кто это? Кто-то из твоих друзей?
— Нет. Как я уже говорил, люди делают что-то по самым разным причинам. Некоторые любят женщин, другие любят деньги. Поверь мне, есть взрослые, которые толком не отличают плохое от хорошего и могут сделать практически что угодно.
— И этот твой приятель — что он может сделать?
— Раньше он работал в компании, которая занимается медицинским оборудованием. Так что ему не трудно будет проникнуть в больницу и сделать что-нибудь с дыхательным аппаратом, к которому подключен твой сынуля.
— Вот как, это не будет для него трудно… Ничего у него не получится.
— Ну, мы этого не узнаем, пока он не попробует. Как я уже сказал, он ждет кое-где очень близко от больницы. Ждет сигнала. Все, что мне нужно сделать, — это позвонить ему и дать добро, и он управится со всем остальным. А если случайным образом позвонит мне, — помимо звонков по расписанию на каждой станции, — а я не отвечу спустя десять гудков, это тоже будет сигналом к выполнению работы. Если так случится, мой нетерпеливый приятель пойдет в больницу и займется оборудованием жизнеобеспечения твоего сына.
— Какой эгоистичный список правил… Повсюду одни сигналы к действию. А если мы окажемся там, где твой телефон не будет ловить сигнал?
— В последнее время в подземных тоннелях тоже были установлены антенны сотовой связи, так что не думаю, что мы окажемся вне зоны действия сети. Ну, тебе лучше надеяться на то, что так оно и есть. В любом случае, если ты, дедуля, выкинешь какую-нибудь глупость или дернешься не в ту сторону, я просто не возьму трубку, когда позвонит мой верный слуга. Возможно, я сойду в Омия, пойду в кино и выключу свой телефон на пару часов. К тому моменту, как я выйду из кинотеатра, в системе жизнеобеспечения твоего мальчика уже произойдет какая-нибудь непоправимая поломка.
— Ну ты и лживый выродок, — с ненавистью произносит Кимура.
— Я не лгу. Я всегда говорю правду. Может, это для тебя, дедуля, ложь — привычное дело…
По Кимуре видно, что он сейчас взорвется, но в конце концов он смиряется с собственным бессилием, и это окончательно лишает его сил. Он безвольно обмякает в кресле. Проводница проходит мимо, катя перед собой тележку, Принц подзывает ее и берет упаковку шоколадных драже. Его сердце прямо-таки ликует, когда он бросает взгляд на сидящего по соседству Кимуру, крепко сжимающего челюсти и всего багрового от ярости.
— Если мой телефон зазвонит, будь внимателен, дедуля. Если я не возьму трубку после десятого гудка, случится непоправимое.
Фрукты
— Мандарин, что нам теперь делать? — Напротив Лимона сидит мелкий Минэгиси; его глаза закрыты, он не двигается. Его рот остается по-дурацки открытым, как будто он насмехается над ними. Это нервирует Лимона.
— А что мы можем сделать? — Мандарин деловито чешет щеку. То, что напарник растерян, что случается с ним крайне редко, придает Лимону немного уверенности:
— Это все потому, что ты оставил его без присмотра. Почему ты бросил мальчишку одного?
— Мне пришлось. Ты ведь сказал мне про чемодан, так что я должен был пойти с тобой и проверить. А чего ты еще ожидал после этого твоего заявления? Чемодан однозначно похищен… — Мандарин вздыхает. — Вот все у тебя не пойми как, все грубо и приблизительно: твои слова, твои действия, твой ход мыслей… Ты просто типичный обладатель третьей группы крови.
— Не суди обо мне по моей группе крови, — тотчас фыркает Лимон. — Нет никаких научных доказательств для подобного мнения. Только дурак может говорить о таких вещах серьезно. Если б это было правдой, то ты был бы организованным и пунктуальным просто потому, что у тебя вторая группа крови.
— Я действительно организован и пунктуален. И когда я выполняю свою работу, то делаю все четко и аккуратно.
— Ну и гордись своими победами… Слушай, я сам виноват во всех моих косяках, и моя группа крови тут ни при чем.
— Так оно и есть! — с готовностью отзывается Мандарин. — Твои провалы — прямое следствие твоего характера и полного отсутствия самокритики.
Мандарину кажется, что, стоя в проходе, он выглядит подозрительно, так что он наклоняется вперед и передвигает тело мелкого Минэгиси на сиденье возле окна. Затем наклоняет его голову немного вперед и вниз, как будто тот дремлет.
— Ну вот; так будет казаться, что он просто уснул.
Мандарин садится на центральное место, а Лимон плюхается на место у прохода.
— Кто и зачем это сделал? Как он вообще умер?
Мандарин осматривает тело. На нем нет явных порезов и не видно крови. Взявшись пальцами за верхнюю и нижнюю челюсти, он широко открывает рот мальчишки и заглядывает в его горло, стараясь не наклоняться слишком близко на случай, если там осталось что-нибудь ядовитое.
— На теле никаких внешних следов.
— Яд?
— Возможно. Или, может быть, у него была на что-то аллергическая реакция и он умер от анафилактического шока…
— На что это у него могла быть аллергия?
— Понятия не имею. Я же не создатель аллергий, забыл? Кто его знает, может, для него это оказалось чересчур: похитили, потом спасли… отсутствие сна, полное изнеможение… сердце не выдержало.
— Это вообще возможно с точки зрения медицины?
— Лимон, ты когда-нибудь видел, чтобы я читал книги по медицине?
— Ты все время что-то читаешь.
Действительно, куда бы он ни шел, Мандарин берет с собой книги — даже на работу. И читает их в любое свободное время.
— Я люблю художественную литературу, а не учебники. Так что откуда мне знать, описаны ли в медицине случаи внезапной беспричинной остановки сердца.
— И что нам теперь делать? — Лимон хватается за свои волосы и с силой тянет. — Просто доехать до Мориока, прийти к Минэгиси и сказать ему: «Мы спасли вашего сына, но он без всякой видимой причины умер в синкансэне?»
— Не забудь добавить, что деньги тоже украдены.
— На месте Минэгиси я бы порядком рассердился.
— Я тоже. Пришел бы в настоящую ярость.
— Но его папаша только и делал все это время, что сидел в своей резиденции! Развлекался там в свое удовольствие! — Они оба не знали наверняка, но ходили сплетни, что старший Минэгиси вообще отправился в путешествие со своей любовницей и их общей дочерью. — Его сына похитили, а он не нашел ничего лучшего, как поехать в путешествие со своей бабой… Вот же говнюк!
— Его дочка учится сейчас в младшей школе — говорят, она просто прелесть. А ты посмотри на его наследничка — пустышка, безмозглый, бессердечный, испорченный мальчишка… Нетрудно догадаться, кого из своих детей он любит больше. — Не похоже, чтобы Мандарин шутил.
— Ну что же, теперь он безмозглый испорченный мальчишка, который вдобавок ко всему еще и мертв. Но, может быть, Минэгиси согласится с тобой и махнет на этот факт рукой?
— Ну уж нет. Представь себе, что у тебя есть машина, которая тебе самому, может, и не очень нравится, но вдруг кто-то разбивает ее. Ты все равно разозлишься. И потом, это вопрос его репутации.
— А-а-а, да что ж такое-то! — в отчаянии восклицает Лимон.
Мандарин прижимает палец к губам и шепотом просит его вести себя потише.
— Надо подумать.
— Думать — это по твоей части.
— Ну ты и дуралей…
Лимон начинает лихорадочно обыскивать все вокруг, начиная с тела и пространства возле окна, открывает раскладные столики на спинках передних сидений, пролистывает рекламные журналы, выдергивая их из карманов кресел.
— Чем ты занимаешься? — спрашивает Мандарин.
— Подумал, вдруг где-то осталась какая-нибудь зацепка… Но тут вообще ничего. Глупый богатенький мальчишка!
— Зацепка?
— Ну, например, написанное кровью имя убийцы или что-нибудь в этом роде… Могло бы быть, верно?
— Разве что в детективном романе. Но не в реальной же жизни.
— Да, наверное. — Лимон отрешенно засовывает рекламный журнал обратно в карман кресла, но продолжает осматривать сиденье и стену вокруг тела мелкого Минэгиси.
— Сомневаюсь, что у него было время оставить нам какую-нибудь зацепку, прежде чем он умер. Тут даже крови нет, как бы он смог написать послание кровью?
Лимона немного раздражает непоколебимая логика Мандарина.
— Вот так взял и умер, даже никакой зацепки не оставил, чтобы помочь нам раскрыть это дело… На будущее, Мандарин: если ты узнаешь, что кто-то хочет убить тебя, удостоверься, пожалуйста, в том, что ты оставил для меня несколько зацепок, прежде чем умереть.
— Какие именно зацепки я должен буду для тебя оставить?
— Ну, скажем, напиши мне имя убийцы или истинную причину твоей смерти… По крайней мере, дай понять, было ли это убийством, самоубийством или несчастным случаем. Иначе мне придется трудно.
— Если я умру, то это точно не будет самоубийством, — уверенно отвечает Мандарин. — Я люблю творчество Вирджинии Вулф и Юкио Мисимы[20], но самоубийство не входит в мои планы.