Поезд убийц

— Ты имеешь в виду жизненные впечатления?

— У меня только одна жизнь. — На этот раз его слова не звучат фальшиво. Он совершенно искренен.

— Продолжай в том же духе, и твоя драгоценная единственная жизнь может закончиться раньше, чем тебе этого хотелось бы.

— Ты можешь быть прав. — Снова этот вид чистой невинности. — Но у меня хорошее предчувствие, что ты ошибаешься.

«И что же придает тебе такую уверенность?» — хочет спросить Кимура, но сдерживается. Он знает, что ответом будет не какой-нибудь детский лепет. Совершенно ясно, что Принц родился с врожденным чувством превосходства над другими людьми, с ощущением того, что у него есть право решать, кому жить, а кому умереть, и что у него не возникает ни тени сомнения относительно своей избранности. Удача благоволит Принцу больше, чем обыкновенным людям, потому что он сам пишет для нее правила.

— Послушай, дедуля, ты ведь знаешь, как аплодируют после концерта в филармонии?

— Ты бывал в филармонии?

— Конечно. Слушатели не начинают аплодировать все одновременно: несколько человек начинают, а потом присоединяются остальные. Аплодисменты нарастают, достигают пика и затем стихают, потому что все меньше и меньше людей продолжают хлопать.

— Я похож на того, кто ходит на концерты классической музыки?

— Если построить график звука аплодисментов, кривая будет напоминать маленькую гору, верно? Вначале хлопают только несколько людей, потом больше, и после того, как проходит пик, аплодисменты начинают стихать.

— Я похож на того, кого интересуют графики?

— А если построить график чего угодно еще — например, покупок определенной модели мобильных телефонов, он будет выглядеть точно так же, как график аплодисментов в филармонии.

— И что я должен тебе на это ответить? Что твое открытие обладает огромной научной ценностью и ты должен обязательно сообщить о нем миру?

— Смысл сказанного мной в том, что люди действуют, основываясь на влиянии, которое оказывают на них окружающие. Человеческие существа в первую очередь полагаются не на свой рассудок, а на свои инстинкты. Поэтому, даже когда кажется, что кто-то делает что-то по своей собственной воле, он всегда делает это, подчиняясь внешнему импульсу, исходящему от окружающих. Люди могут считать, что они независимы, что каждый из них — уникальная личность, но если разместить их на графике, они становятся просто цифрами данных. Понимаешь, о чем я? Например, если сказать кому-нибудь, что он может делать все, что ему заблагорассудится, что он, по-твоему, сделает первым?

— Понятия не имею.

— Он посмотрит вокруг, чтобы понять, что делают остальные. — Принц, судя по всему, крайне доволен этим своим заявлением. — Даже если человеку было сказано, что он может делать все, что захочет! Представь себе: людям предоставлена полная свобода действий, они могут делать всё, что им нравится, — а они беспокоятся о том, чем занимаются другие. И больше всего люди склонны подражать другим, когда им нужно решить важный вопрос, на который нет очевидного ответа. Странно ведь, правда? Но люди так устроены.

— Ну и хорошо, — рассеянно отвечает Кимура, который уже потерял нить рассуждений Принца.

— Меня завораживает то, как все это работает, как людьми управляет столь мощная сила, а они даже не подозревают об этом. Они попадают в ловушки рациональных объяснений и самооправданий, по своей природе всегда действуя в соответствии с тем, что делают другие. За этим так весело наблюдать… А если ты можешь использовать это, чтобы контролировать людей, становится еще веселее. Ты так не думаешь? И если так рассуждать, то спровоцировать геноцид в Руанде не сложнее, чем подстроить дорожную аварию.

— Каким образом? Взяв под контроль информацию?

— Неплохо, дедуля, — произносит Принц с великодушной улыбкой. — Но одного этого недостаточно. Речь идет не только об информации. Управление человеческими отношениями похоже на игру в бильярд: если правильным образом заставить кого-нибудь нервничать, или напугать, или разозлить, затем легко заставить их напасть на кого-то другого, или возвести кого-то на пьедестал, или отвернуться от кого-то, оставив того в социальной изоляции.

— То, что ты везешь меня в Мориока, — это часть твоего независимого исследования?

— Именно так, — уверенно отвечает Принц.

— И кого именно я должен там буду убить? — Едва он произносит эти слова, как что-то всплывает в памяти Кимуры, что-то такое, что он настолько хорошо забыл, что теперь это кажется воспоминанием о какой-то старой истории, слышанной в далеком детстве. — Много лет назад в Токио был один человек, очень серьезный человек, который внезапно уехал в провинцию…

— О, ты определенно рассуждаешь в правильном направлении, дедуля. Продолжай. — Голос Принца звучит так, будто все это для него только развлечение, но лицо Кимуры становится напряженным и мрачным. У него возникает ощущение, будто кто-то насильно заставляет его произнести следующие слова.

— Только не говори мне, что ты едешь за господином Минэгиси.

Лицо Принца медленно, но верно расплывается в счастливой улыбке.

— Он что, и правда такой серьезный человек?

— Мы тут с тобой не о какой-нибудь знаменитости разговариваем. Он крутой босс огромной организации, состоящей сплошь из опасных людей. Ты и представить себе не можешь, сколько у него денег и насколько он плевать хотел на все законы и правила.

Кимура, конечно, никогда не встречался с Минэгиси, и когда еще был в деле, тот никогда не нанимал его на работу лично. Но в те старые злые деньки Ёсио Минэгиси держал весь преступный мир в такой железной хватке, что практически любая работа была тем или иным образом связана с ним — по крайней мере, так все говорили. Так что Кимура знал, что с высокой вероятностью бо́льшая часть работы, которую он выполнял, была заказана ему разными подручными Минэгиси.

— А до него был человек по имени Тэрахара, верно, дедуля? — Голос Принца звучит как голос маленького ребенка, который просит рассказать ему сказку, как будто истории о боссах преступного мира ничем не отличаются от истории его бабушки о том, как в молодости она ходила на реку стирать белье.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Получить информацию проще простого. Только глупые старики думают, что они могут сохранить свои секреты, если фрагментами какой-то информации владеют разные люди, и что в таком случае ее нельзя собрать в единое целое. Невозможно предотвратить распространение информации. Если мне захочется, я могу собрать любую информацию — хоть по крупицам, хоть принудив кого-нибудь выдать мне все свои секреты.

— Ты собираешь свою информацию в интернете?

В улыбке Принца сквозит разочарование.

— Конечно, я пользуюсь интернетом, но это только один из способов. У стариков всегда такое категоричное мышление… Они либо презирают интернет, либо боятся его. Наклеив на что-нибудь ярлык, они чувствуют себя лучше. Неважно, откуда ты получаешь информацию — из Сети или из другого источника, — важно, как ты ее используешь. Есть молодые люди, которые говорят, что нельзя доверять ничему, что показывают по телевизору или пишут в газетах, и что взрослые, которые всему этому верят, — полные придурки. Но я думаю, что придурки как раз таки они, поскольку верят категоричному утверждению, что все, что попадает в телевизор или на страницы газет, автоматически является ложью. Это же очевидно, что абсолютно любой источник информации содержит смесь правды и неправды, но каждый хочет сказать, что один источник лучше другого. При этом никто не хочет самостоятельно попытаться отделить правду от лжи.

— А ваше высочество, конечно, обладает магической силой отделять правду от лжи, я правильно понимаю?

— Ничего подобного. Просто нужно брать информацию из нескольких источников, выделять из нее относящуюся к делу и максимально тщательно ее проверять.

— Так какие проблемы у тебя с Минэгиси?


— Я бы не назвал это «проблемами», — Принц по-детски надувает губы. — Есть один одноклассник, который мне не нравится. Ты его знаешь; он был одним из тех, с кем мы в тот раз играли в парке. Мальчик с собакой.

— А, этот… — Кимура хмурится, пытаясь вспомнить имя. — Томоясу, верно? Ты называешь это «игрой»? Скорее было похоже на то, что вы пытали его. — Он уже собирается спросить, почему они заговорили о Томоясу, как вдруг еще одна деталь приходит ему на ум: — Погоди-ка, а это не он говорил, что у его отца есть какой-то опасный друг, который может отомстить за него?

— Я думал, он просто хвастается, так что не обратил на это особенного внимания, но, похоже, он действительно пожаловался своему папочке. Это просто смешно — пойти и нажаловаться родителям… В общем, его отец разозлился. Разве это не глупо со стороны родителей — так сильно беспокоиться за своих детей? Глупый адвокат думает, что он важная птица…

— Да, я никогда не хотел быть таким отцом, — хрипло отвечает Кимура. — Так, и что же он сделал?

— Он пошел и рассказал обо мне.

— Кому?

— Господину Минэгиси.

Когда Принц произносит эти слова, Кимуру на мгновение берет оторопь, но затем все встает на свои места, и он понимает, каким образом Принц связан с Минэгиси.

— Выходит, что «опасный друг» его отца действительно опасный.

— Я гораздо больше уважаю людей вроде тебя, дедуля, которые сами разбираются со своими делами. Отец Томоясу — никчемный человек. Я был очень разочарован. — Не похоже, чтобы Принц строил из себя крутого. Он говорит скорее как ребенок, удрученный открытием, что Санта-Клаусом все эти годы был его собственный папа. — Но еще больше меня разочаровало то, что этот дедуля Минэгиси не воспринял меня всерьез.

— Что ты имеешь в виду? — Кимуре с трудом верится, что он только что услышал, как кто-то спокойно назвал Ёсио Минэгиси «дедулей Минэгиси». И более того, это спокойствие было следствием уверенности, а не незнания.

— Он просто позвонил мне по телефону. Позвонил мне домой и сказал: «Оставь Томоясу в покое и перестань над ним издеваться; если не перестанешь — я рассержусь, и ты об этом пожалеешь». Как будто ругал ребенка.

— Ты и есть ребенок! — Кимура не удерживается от смеха, но он сам слишком хорошо знает, что Принц — вовсе не обычный ребенок.

— Я решил, что самое лучшее, что я мог сделать, — это притвориться, будто я очень напуган. «Простите меня, — сказал я, — я больше никогда не буду так делать». Я постарался, чтобы мой голос звучал так, будто я вот-вот расплачусь. И всё.

— Тогда ты легко отделался. Минэгиси не стал бы терять время на возню с учеником средней школы. Если б он действительно пришел к тебе, ты не отделался бы фальшивыми слезами. Все могло бы обернуться для тебя гораздо хуже.

— Это правда? — Принц, похоже, искренне сомневается. Этот мальчик-подросток с шелковистыми волосами и изящным стройным телом выглядит как живое воплощение классических представлений об усердном и примерном ученике. Он кажется настолько чистоплотным, что трудно представить, как он крадет в магазине — даже просто берет, не расплатившись, пачку печенья — по дороге домой из школы. Кимуре внезапно приходит в голову мысль, что он действительно едет в однодневную поездку в Тохоку со своим благовоспитанным племянником. — Минэгиси и правда такой страшный?

— Он чертовски ужасный.

— Мне кажется, просто все так думают. Как те американские солдаты в фильме, которые были уверены, что радиация не может им навредить. Может быть так, что все просто считают, что все эти слухи о Минэгиси — правда? Это как пожилые люди всегда говорят, что телевизионные программы и игроки в бейсбол были в прошлые дни гораздо лучше. Но это не более чем ностальгия.

— Если ты недооценишь его, это будет стоить тебе жизни.

— Вот видишь, я говорю, что это похоже на суеверие. Опасно недооценивать дедулю Минэгиси. Если перейдешь дорогу дедуле Минэгиси, то умрешь. Можно сказать, что извращенное предубеждение породило массовое заблуждение, которое, в свою очередь, еще больше исказило реальность.

— Разговаривай как нормальный подросток.

— Когда людям говорят, что кто-то опасен, они просто принимают это как данность и боятся этого человека. То же самое с терроризмом, то же самое с заболеваниями. Ни у кого нет времени и сил на составление собственного мнения. Я готов поспорить, что у дедули Минэгиси нет ничего, кроме денег, угроз, жестокости и превосходящего числа людей.

— Этого достаточно, чтобы напугать меня.

— И поэтому он не воспринял меня всерьез. Просто потому, что я школьник.

— И что же вы задумали, ваше высочество?

Принц уверенно указывает пальцем в направлении головы синкансэна и их пункта назначения.

— Я еду в Мориока, чтобы встретиться с дедулей Минэгиси. Тебе известно, что раз в месяц он отправляется повидаться с дочерью от своей любовницы? Еще у него есть сын от его жены, его наследник, но, судя по всему, он глупый, эгоистичный и никчемный. Возможно, поэтому Минэгиси так обожает свою милую маленькую дочурку. Она еще учится в младшей школе.

— Признаю, ты хорошо выполнил свое домашнее задание. Ты заслуживаешь похвалы.

— Суть не в этом. Важно, что здесь замешан ребенок.

— И что это значит? — Кимура хмурится.

— В детских фильмах и передачах, которые показывают по телевизору, даже у самых страшных злодеев есть слабое место. В бытность свою ребенком я всегда думал, что это слишком удобно.

— Но ты все еще ребенок.

— Но получается, что это правда. У каждого есть слабое место — неважно, кто он, — и обычно это его семья или его дети.

— Это само собой разумеется, разве нет?

— Ведь поэтому ты за мной пришел, разве нет? Из-за твоего сына. Люди становятся невероятно слабы, когда речь заходит об их детях. У дедули Минэгиси тоже есть ребенок, которого он любит. Если я смогу надавить на это, то быстро доберусь до его слабого места.

— Ты собираешься причинить вред дочери Минэгиси? — Кимура испытывает целый вихрь разных эмоций. Одна из них — гнев из-за того, что Принц хочет причинить вред невинной маленькой девочке, сделав ее очередной своей игрушкой. Другая — сомнение, что Минэгиси действительно проявит слабость ради своей дочери. — Ты правда думаешь, что это сработает?

— Я не собираюсь этого делать.