Поезд убийц

Дальнейшее зависит от того, насколько точно бородатый мужчина последует его инструкциям. Он должен будет спрятаться на последнем ряду и позвонить, как только приблизится Мандарин. «Пожалуйста, борода, сделай все так, как я тебя попросил». Едва Нанао произносит про себя эту импровизированную молитву, сумочка кроссдрессера начинает тихонько вибрировать из-за входящего звонка на мобильный. Он обрывается почти тотчас после того, как начался. «Точно вовремя».

— Теперь идем, — говорит Нанао. У него нет времени на раздумья, так что он полагается на свои инстинкты. — Выходи из туалета и иди в первый вагон.

— Что?

— Выйди из туалета и иди прямо в первый вагон.

— А дальше что?

— Возможно, человек, которого ты только что видела, попытается заговорить с тобой. Просто скажи ему, что ты ничего не знаешь. Скажи, что я угрожал тебе и ты просто сделала все так, как я сказал.

— А что ты собираешься делать?

— Лучше тебе этого не знать. Когда он тебя спросит, а ты ответишь, что ничего не знаешь, ты не соврешь ему.

Нанао знает, что у него есть единственный шанс. Он должен будет выйти из туалета одновременно с ней и пойти в противоположном направлении, в сторону головы поезда. Тогда даже если Мандарин будет смотреть в его сторону, ее тело должно оказаться прямо на линии его взгляда, и у Нанао будет хоть какое-то прикрытие. «По крайней мере, я на это надеюсь».

— Подожди, — говорит он, вытаскивая из кармана мобильный телефон и вкладывая ей в руку. Это телефон, который он забрал у Волка. — Отдай ему это.

— А про мои деньги ты забыл?

Нанао действительно об этом совсем забыл, но он тотчас вытаскивает две десятитысячных банкноты из кошелька и отдает ей.

— Теперь идем.

Он открывает дверь. Она поворачивается налево и направляется в первый вагон, Нанао поворачивается направо и идет в другую сторону спокойным шагом, не оглядываясь.





Кимура




Принц уходит в задние двери вагона, катя за собой чемодан.

Кимура приближает лицо к стеклу окна и смотрит наружу. Вид за окном напоминает ему о том, как быстро они мчатся. Каждое здание или клочок земли, едва на них успевает сфокусироваться его взгляд, тотчас пропадают из виду. Со связанными запястьями и лодыжками он никак не может устроиться на сиденье так, чтобы ему было удобно. Синкансэн въезжает в тоннель. Ревущее эхо заполняет поезд, от него дрожат окна. В его голове сам собой возникает вопрос: «Есть ли свет в конце тоннеля?» Ему кажется, что для Ватару, лежащего сейчас в больнице в коме, все вокруг представляется таким же черным и беспросветным, как этот тоннель. Все погружено в темноту и неизвестность. Мысль об этом заставляет его сердце сжиматься.

Он думает о том, куда пошел Принц, чтобы оставить там чемодан. «Надеюсь, он наткнется на его владельцев». Кимура улыбается этой мысли. Какие-нибудь крутые парни прижимают мальчишку к стенке: «Эй, что ты делаешь с нашим чемоданом, маленький паршивец?» Кимура надеется, что они его хорошенько отделают. Но тотчас вспоминает, что, если что-нибудь случится с Принцем, Ватару тоже окажется в опасности.

«Но правда ли это? Действительно ли кто-то ждет в больнице зеленый свет?» Он начинает задаваться вопросами. «А не может ли это быть блефом?» Может быть, Принц это просто выдумал, чтобы запугать его? Может быть, в этот самый момент он смеется над ним?

Это возможно. Но невозможно узнать это наверняка. И пока существует хотя бы крошечная вероятность того, что это правда, Принц должен быть жив. Едва подумав это, Кимура готов вскипеть от ярости, ему хочется вскочить и разнести все вокруг своими связанными руками. Ему стоит огромного усилия выровнять свое участившееся дыхание.

«Я не должен был оставлять Ватару одного». Его захлестывает раскаянье.

Кимура практически не покидал больницу в течение полутора месяцев с того для, как Ватару впал в кому. Мальчик ни на что не реагировал, так что они не могли поговорить, и Кимура никак не мог подбодрить его, но он делал все, что было в его силах. Менял ему одежду, переворачивал его на кровати, все… В больнице было трудно нормально выспаться, так что у Кимуры постепенно накапливалась усталость. В палате были и другие пациенты, шестеро одновременно, все — маленькие мальчики и девочки, и их родители тоже там оставались, делая все то же самое, что делал для Ватару он. Никто из них не пытался заговорить с мрачным и грубоватым Кимурой, но в то же время никто не пытался отстраниться от него или продемонстрировать свое нежелание общаться. Видя, как он сидит подле Ватару, вполголоса разговаривая сам с собой и с бесчувственным сыном, они могли легко предположить, через что ему приходится проходить, потому что сами проходили через нечто подобное, и смотрели на него с симпатией и сочувствием. В каком-то смысле все они бились в одной битве. Что же до самого Кимуры, то он делил всех людей в своей жизни на своих врагов и на тех, кто держался от него подальше, так что поначалу не мог определиться, как относиться к этим другим родителям. Но в конце концов тоже решил, что если представлять жизнь как спортивное соревнование, то все они в одной команде — игроки, сидящие на одной скамейке с одной стороны поля.

— Завтра мне нужно быть весь день на работе. Если что-нибудь случится с Ватару, не могли бы вы мне, пожалуйста, позвонить?

Вчера, поставив медсестер в известность о том, что он будет целый день отсутствовать, Кимура попросил других родителей, находившихся в палате, приглядеть за Ватару. Ему было несвойственно просить в столь вежливой манере.

Он не хотел ничего сообщать своим родителям, дедушке и бабушке Ватару. Вне всяких сомнений, думал Кимура, они начнут обвинять его: «Как ты можешь оставить Ватару, о чем ты только думаешь, куда ты вообще собрался…» И что он тогда должен был бы им сказать? Что он собирается отомстить за Ватару, убив ученика средней школы? Это точно ввело бы стариков в ступор.

— Конечно, не волнуйтесь, обязательно позвоним, — с готовностью отозвались другие родители. Они никогда не видели, чтобы Кимура покидал больницу, так что не представляли себе, на какие средства он живет: возможно, он взял длинный отпуск за свой счет или был сказочно богатым финансистом — но если так, то почему он не оплатил своему сыну отдельную палату? Они строили самые разнообразные предположения, так что даже испытали некоторое облегчение, когда он сказал им, что ему нужно на работу. Это было свидетельством того, что Кимура был нормальным работающим человеком. Конечно же, он знал, что персонал больницы позаботится о Ватару, но хотел быть уверенным, что его мальчик максимально защищен, поэтому должен был попросить их приглядеть за ним. И другие родители были счастливы ему помочь.

— Последние полтора месяца он спит, и я не думаю, что завтра могут возникнуть какие-то проблемы.

— Может быть, именно в тот день, когда его папы не будет рядом, он проснется! — пошутила одна из мам. Однако Кимура сразу понял, что она не насмехается над ним. В ее голосе была настоящая надежда.

— Конечно. Может быть и так.

— Конечно, может, — сказала она. — И если вы не будете успевать справиться с вашей работой за один день, просто позвоните. Мы сделаем всё, что потребуется.

— Я справлюсь за один день, — мгновенно ответил Кимура. То, что ему предстояло сделать, не требовало больше времени. Сесть на синкансэн, приставить дуло пистолета к голове этого самодовольного школьника и нажать на спусковой крючок. Затем вернуться в больницу. И всего-то.

Так он думал. Он никогда не смог бы предположить, что все повернется таким образом. Кимура смотрит на свои связанные руки и ноги. Пытается вспомнить, как друг его отца по имени Сигэру выпутывался из веревки, но невозможно вспомнить то, чего ты никогда не знал.

«Неважно, что происходит в этом поезде, Ватару остался там один, спящий и беспомощный. Он ждет меня». Кимура внезапно чувствует, что ему невыносимо находиться здесь. Прежде чем осознает, что делает, он уже стоит на ногах. У него нет плана, но он знает, что должен что-то сделать — хоть что-нибудь, — и ковыляет в проход вагона. «Нужно вернуться в больницу».

Он думает о том, что должен кому-нибудь позвонить, и пытается добраться до своего заднего кармана рукой, но из-за связанных запястий теряет равновесие и падает, сильно ударяясь поясницей о подлокотник крайнего кресла. Боль прошивает его насквозь — согнувшись, он в ярости щелкает языком.


Кто-то подходит сзади. Молодая женщина, которая выглядит одновременно раздраженной тем, что Кимура мешает ей пройти, и расстроенной мыслью о том, что ей придется с ним разговаривать.

— Извините… — говорит она неуверенно.

— А, прости, сестренка, — Кимура заставляет свое тело упасть на сиденье у прохода, затем ему в голову приходит идея: — Слушай, сестренка, не дашь мне свой телефон позвонить?

Она ошеломленно моргает. Совершенно ясно, что он кажется ей каким-то странным. Он сидит, неестественно согнувшись и спрятав руки между коленями, чтобы скрыть, что они связаны.

— Мне нужно позвонить. Это срочно. Мой телефон разрядился.

— Куда вам нужно позвонить?

Кимура колеблется. Он не знает новый номер своих родителей: несколько лет назад они сменили свой тарифный план на более дешевый, и их домашний номер поменялся. Из-за этого Кимура не знает, на какой номер он мог бы позвонить. Все они сохранены в его телефоне.

— Ну, в больницу, — говорит он и называет место, где находится Ватару. — Мой мальчик лежит там.

— Извините?

— Мой сын в опасности, понимаешь? Мне нужно позвонить в больницу.

— Ах да, конечно… какой телефон у больницы? — Чувствуя нервозность в голосе Кимуры, она тоже начинает нервничать, достает свой телефон и подходит ближе. Затем смотрит на него так, будто он сам нуждается в медицинской помощи. — Вы в порядке?

Кимура в ответ кривится и буквально выплевывает:

— Я не знаю телефон этой проклятой больницы!

— Ах, ну… тогда, думаю… извините меня.

Она так поспешно уходит, что это больше похоже на побег.

Кимуру просто трясет от ярости, но он решает не идти за ней. Он едва не кричит ей вслед, что нужно позвонить в полицию и сказать им защитить Ватару, хотя это, скорее всего, не имело бы никакого смысла. У него нет никакой информации о человеке, который получает приказы от Принца, — он даже не знает, является ли этот человек тоже школьником, или медицинским работником, или даже сотрудником полиции, что уж совсем маловероятно. Но если Принц узнает, что Кимура пытался связаться с представителями власти, легко себе представить, каким будет за это наказание.

— Куда это ты собрался, дедуля? В туалет? — Вернувшийся Принц смотрит на Кимуру, сидящего у прохода. — Или задумал какую-нибудь шалость?

— В туалет.

— Со связанными руками и ногами? Уверен, ты сможешь потерпеть еще немного. Давай-ка, возвращайся на свое место. — Принц заставляет Кимуру подвинуться с места у прохода и садится.

— Что ты сделал с чемоданом?

— Положил его на место. На багажную полку, где он лежал изначально.

— Тебя долго не было.

— Мне позвонили.

— Кто?

— Я говорил тебе. Мой друг ждет неподалеку от больницы, где находится твой сын. И он звонит мне для проверки. Он уже звонил мне после того, как мы выехали из Омия, как мы и договаривались, так что я думал, что могло произойти, когда он позвонил снова. «Когда мне уже можно будет это сделать? — спросил он. — Сколько еще я должен ждать? Дай мне уже наконец сделать это, дай мне отключить этому ребенку кислород». Кажется, он действительно очень хочет выполнить эту работу. Не волнуйся, я сказал ему не делать этого. Но если скажу ему, что пора, или не отвечу на его звонок…

— Тогда он навредит Ватару.

— Он не просто навредит ему, — смеется Принц. — Маленький Ватару — все, что он может сейчас делать, это только дышать, и он больше не сможет дышать. Если ты подумаешь о том, что все, что он сейчас делает, — это выдыхает в атмосферу углекислый газ, то можно сказать, что мы принесем пользу экологии. Убийство маленького Ватару — не грех, а защита окружающей среды. — Он преувеличенно смеется.

«Он пытается вывести меня из себя, — думает Кимура, контролируя свой гнев. — Выбирает слова, чтобы меня выбесить». Он стал замечать, что иногда Принц говорит «твой сын», а иногда — «маленький Ватару»; это какой-то его метод, чтобы давить на нужные кнопки. «Не позволяй ему тебя достать», — предупреждает себя Кимура.

— Что у тебя там за человек, такой усердный, а? Ему-то какое дело?

— Не сомневаюсь, что тебе хотелось бы это узнать, дедуля. Но, по правде, я тоже знаю о нем совсем немного. Знаю только, что он согласился выполнить эту работу за деньги. Насколько мне известно, он уже может быть в больнице в белом халате. Если он одет как сотрудник медицинского персонала и ведет себя так, будто он там работает, едва ли кто-то начнет задавать ему вопросы. Все, что ему требуется, — это вести себя естественно, и тогда никто ничего не заподозрит. Но правда, не волнуйся. Сейчас всё в порядке. Я сказал ему не делать ничего твоему сыну. Я сказал ему: «Сиди спокойно и оставайся там, где ты есть. Пока что не убивай этого ребенка. Следуй правилам».

— Хорошо, ладно, только сделай мне одолжение — не дай своему телефону разрядиться. — Кимура говорит беззаботно, но в глубине души он смертельно серьезен. Он даже не может допустить мысли о том, что произойдет, если подручный Принца попытается позвонить и не дождется ответа.

Кимура устремляет на Принца долгий взгляд, как будто внимательно рассматривая нечто отвратительное.

— Скажи, какая у тебя цель в жизни?

— Зачем ты спрашиваешь? Я и сам этого не знаю.

— Мне трудно представить, что у тебя нет какой-нибудь цели.

Принц улыбается — так беззаботно и невинно, что на какую-то долю секунды омерзение Кимуры сменяется желанием заботиться о нем и защищать его.

— Ты меня переоцениваешь, дедуля. Я не настолько сложен. Я просто хочу испробовать в жизни как можно больше.