Поезд убийц

— Ну… — На самом деле этого Нанао так никогда и не узнал. Все, что он знал, — это то, что другого мальчика держали вместе с ним. — Это было что-то вроде склада для похищенных детей.

Незнакомый мальчик с короткой стрижкой понял, что Нанао хочет сбежать самостоятельно. «Помоги мне», — сказал он. Но Нанао ему не помог.

— Ты подумал, что он может тебя задержать?

— Я не помню, почему не сделал этого. Может быть, просто сработал инстинкт… Не думаю, что я вообще тогда раздумывал. Просто не помог ему, и всё.

— Что с ним случилось?

— Не знаю, — честно отвечает Нанао. — Он стал моей детской травмой. Я правда не хочу об этом думать. «Странно, почему вообще начал», — размышляет он, закрывая хранилище памяти. Если б мог, то запер бы его на ключ.

— А что похитители?

— Их так и не поймали. Мой отец не стал заявлять в полицию. Сказал, что от этого будет больше проблем, чем пользы, а мне было тем более все равно. Я просто гордился собой, что мне удалось сбежать. Так я понял, что могу что-то сделать самостоятельно… Что вообще заставило меня рассказать тебе об этом? — Ему кажется удивительным, что он вдруг начал проговаривать все это — одно событие за другим. Как говорящий робот, которому нажали на кнопку «пуск». — После того как меня похитили, вся моя жизнь превратилась в череду сплошных неудач. Несмотря на то что я усердно готовился к вступительному экзамену в старшую школу, когда я его сдавал, мальчик на соседнем со мной месте не переставая чихал, и я в итоге провалился.

— Из-за него у тебя не получалось сосредоточиться?

— Нет, дело не в этом. Когда он в очередной раз оглушительно чихнул, из его носа вылетела огромная сопля и приземлилась прямо на мой лист с ответами. Я перепугался и попытался ее стереть, и из-за этого все мои ответы, над которыми я так тщательно работал, размазались. Даже мое имя стало невозможно прочесть.

Семья Нанао не могла оплатить его обучение, поэтому он должен был набрать достаточное количество баллов на экзамене, чтобы поступить в государственную школу, но благодаря сопливому носу какого-то случайного мальчишки с аллергией все его надежды пошли прахом. Родители никогда ни на что не реагировали слишком эмоционально, так что и в тот раз они не были особенно рассержены или расстроены.

— Тебе и правда очень не везет.

— Помой машину — и пойдет дождь… Ну разве что мыть машину специально, если хочется, чтобы пошел дождь.

— Что это значит?

— Это закон Мерфи[51], о нем как-то раз по телевизору рассказывали. История всей моей жизни.

— А, точно, закон Мерфи… Я помню, когда книга вышла.

— Если когда-нибудь увидишь меня в очереди в кассу, становись в другую очередь. Любая, в которой не будет меня, станет двигаться гораздо быстрее.

— Я это запомню.

Телефон Нанао начинает вибрировать. Он смотрит на имя звонящего — это Мария. Нанао испытывает смешанное чувство радости от ее звонка и раздражения из-за того, что приходится прерывать этот необычный разговор. Что-то вроде раздражения. Он цокает языком, произнося это слово про себя по слогам: «раз-дра-же-ни-е».

— Моим ребрам уже, кажется, гораздо лучше. Спасибо, что выслушал меня.

— Но я не сделал ничего особенного, — смущенно отвечает мужчина. В выражении его лица нет тревоги или обеспокоенности, хотя сейчас оно, может быть, кажется чуть менее расслабленным, чем прежде. «Как будто из его эмоционального контура выдернули шнур питания…»

— Я думаю, ты умеешь вызывать людей на откровенность, — говорит Нанао. — Тебе это кто-нибудь когда-нибудь говорил?

— Но… — Мужчина, кажется, решает, что Нанао его осуждает. — Я правда ничего такого особенного не сделал.

— Как священник, который может заставить тебя говорить просто потому, что он сидит рядом и слушает. Ты прямо как ходячая исповедальня или как ходячий священник.

— Я полагаю, большинство священников умеют ходить. В любом случае я всего лишь учитель на подготовительных курсах.

Эти слова звучат у Нанао в голове, когда он идет по вагону. Прижимая телефон к уху, слышит в нем возмущенный голос Марии:

— Долго же ты не отвечал!

— Я был в туалете! — заявляет он на весь вагон.

— Да у тебя там полно свободного времени, как я посмотрю… Хотя, с твоим-то везением, в туалете, скорее всего, закончилась туалетная бумага или ты напи́сал себе на руки…

— Не стану этого отрицать. Что случилось?

Ему кажется, что он слышит ее недовольное дыхание, но, возможно, это всего лишь шум синкансэна. Нанао стоит прямо в месте соединения двух вагонов. Металлические пластины пола двигаются, как сустав живого существа.

— «Что случилось», он спрашивает… Ты вроде как спокоен. Поезд уже практически в Омия. Убедись, что ты сможешь сойти на этот раз. Что будешь делать с телом господина Плохого Волка?

— Не напоминай мне о нем. — Из-за движения поезда ему трудно удерживать равновесие.

— Впрочем, да, даже если его тело обнаружат, не представляю, чтобы кто-нибудь мог связать это с тобой.

«Точно», — думает Нанао. Никто почти ничего не знает о Волке, включая его настоящее имя. Трудно даже представить, какая трудная работенка предстоит полиции по идентификации тела.

— Не сомневайся, что я выйду в Омия, хорошо?

— Я уверена, что с этим у тебя не будет никаких проблем. Просто хотела еще немного надавить на тебя, на всякий случай…


— Надавить?

— Я только что говорила с нашим клиентом. Сказала ему, что чемодан у моего лучшего исполнителя, но он не смог выйти в Уэно. Я хочу сказать, я уверена, что у тебя не будет больших затруднений с тем, чтобы выйти в Омия, но подумала, что должна держать его в курсе. Это просто деловая этика. Новых работников компаний всегда же учат, что они должны сообщать обо всех проблемах и нестыковках своим начальникам.

— Он разозлился?

— Побелел как лист бумаги. Я не видела его лица, но могу тебе точно сказать, что вся кровь от него отхлынула.

— Почему он побелел? — Нанао понял бы, если б их клиент разозлился. Но такая реакция вызывала у него ощущение, что все гораздо серьезнее, чем обыкновенное рабочее задание, и что его дурное предчувствие обязательно сбудется.

— Наш клиент получает приказы от другого клиента. Можно сказать, мы субподрядчики у другого субподрядчика.

— Но такое происходит довольно часто.

— Конечно же, происходит. Но главный заказчик, для которого мы делаем эту работу, находится в Мориока, и его зовут Минэгиси.

Поезд раскачивается из стороны в сторону. Нанао теряет равновесие и хватается за ближайшую ручку. Затем снова подносит телефон к уху.

— Как ты сказала? Я не расслышал.

Когда он повторяет свой вопрос, поезд въезжает в тоннель. За окнами мгновенно темнеет. Салон наполняется шумом — низким и громким, как вой какого-нибудь животного. Когда он был маленьким, Нанао каждый раз столбенел от ужаса, стоило поезду въехать в тоннель. Он чувствовал себя так, будто в темноте вокруг рыщет и принюхивается огромное чудовище — оно прижимается мордой к окнам снаружи, выбирая, кого бы из пассажиров ему сожрать. Ему казалось, что эта тварь поворачивает голову и, облизываясь, останавливает на нем свой жадный взгляд: «Где тут маленький дрянной мальчишка? где тут маленький непослушный мальчишка? ты уже готов стать моим ужином, маленький дрянной мальчишка?» — и он калачиком сворачивался на сиденье и старался не двигаться. Сейчас Нанао понимает, что, по-видимому, это был крепко засевший в нем страх быть опять по ошибке похищенным. В детстве он был уверен: если чудовище и заберет кого-нибудь из пассажиров, то это точно будет он.

— Минэгиси. Ты слышал о нем? Ты, по крайней мере, должен знать это имя.

Несколько мгновений Нанао вообще не понимает, о чем говорит ему Мария, затем в его голове что-то щелкает, и когда это происходит, его желудок скручивает спазм.

— Минэгиси? Ты хочешь сказать, тот самый Минэгиси?

— Не знаю, что ты имеешь в виду под словами «тот самый».

— Тот, который отрезал руку женщине за то, что она опоздала.

— На пять минут. Всего на пять минут опоздала.

— Он один из тех персонажей, которые всегда появляются в страшных историях, которыми пугают молодых гангстеров. Я слышал разные сплетни. Говорят, он ненавидит, когда люди выполняют свою работу недостаточно хорошо… — Нанао чувствует, как на него накатывает волна дурноты. В сочетании с тем, что пол под ним непрестанно раскачивается, этого почти достаточно, чтобы он сейчас упал в обморок.

— Понимаешь? — говорит Мария. — Понимаешь теперь, что я имею в виду? У нас неприятности. Ведь мы выполнили нашу работу недостаточно хорошо.

— Не может быть, чтобы это все происходило на самом деле! Ты уверена, что главный заказчик — Минэгиси?

— Не на сто процентов, но мне кажется, что так оно и есть.

— Если тебе просто кажется, тогда мы не можем знать наверняка.

— Это так. Но наш клиент был просто в ужасе, как будто боялся, что Минэгиси с ним сделает. Я сказала ему — что случилось, то случилось, и, если ты сойдешь в Омия, это не будет такой уж большой проблемой, так что ему нужно утереть свои слезы и держать подбородок повыше.

— Ты думаешь, Минэгиси знает, что произошло? Я имею в виду, что я не вышел в Уэно. Что я не выполнил работу правильно.

— Сомневаюсь. Полагаю, это зависит от того, как наш клиент с этим справится. Возможно, он слишком напуган, чтобы сообщить обо всем Минэгиси, — а возможно, наоборот, бросится со всех ног ему признаваться, боясь, что в противном случае с ним произойдет что-нибудь еще более ужасное.

— Послушай, был же кто-то, кто позвонил тебе и сообщил, где конкретно находится чемодан? — Нанао вспоминает этот момент: сразу после того, как синкансэн покинул станцию Токио, Мария получила информацию о том, что чемодан находится в багажном отделении между третьим и четвертым вагонами. — А это значит, что тот, кто передал тебе информацию, все еще может находиться в поезде.

— Возможно. И что, если так?

— А то, что этот человек на моей стороне, он в нашей команде охотников за чемоданом. Верно? — Мысль о том, что у него в поезде есть союзник, обнадеживает Нанао.

— Я бы на твоем месте не рассчитывала на это. Работой этого человека было просто подтвердить местонахождение чемодана и позвонить мне. Скорее всего, он вышел на Уэно. — (Нанао должен признать, что она, скорее всего, права). — Ну что, ты уже начал немного нервничать насчет того, что, если не выполнишь эту работу, у тебя будут серьезные неприятности?

— Я всегда делаю все, что в моих силах, чтобы выполнить работу как следует. — Произнося эти слова, Нанао сам себе утвердительно кивает.

«Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь когда-либо настолько старался, чтобы все прошло идеально. Конечно, это зависит от того, что понимать под словом “идеально”, но я никогда не витаю в облаках, я всегда делаю шаги последовательно, я никогда не жалуюсь на то, какими бедными были мои родители, я никогда не поддаюсь отчаянию и не сваливаю вину за мои неудачи на преследующее меня проклятие; я просто украл тот футбольный мяч и старался как можно лучше научиться им владеть… Почему, почему вместо уважения окружающих я получаю лишь их насмешки?»

— Ты и выполняешь свою работу как следует. Просто ты невезучий. Не знаю, что еще может произойти.

— Все будет хорошо. — Конечно, он говорит это в большей степени себе, нежели Марии, пытается убедить свою судьбу в том, как все должно сложиться… — Я спрятал чемодан. Мы почти что прибыли в Омия. Как только я сойду там, работа будет выполнена. У Минэгиси не будет причин для ярости.

— Надеюсь, ты прав. Но я уяснила одну важную вещь с той поры, как мы начали работать вместе. Жизнь полна невезения; оно просто где-то подстерегает нас и ждет удобного момента. Дело, которое на первый взгляд невозможно провалить, может неожиданно обернуться неприятностями. Но даже если с самим делом всё в порядке, всегда может произойти еще что-нибудь ужасное, помимо этого. Каждый раз, когда ты отправляешься на задание, я обнаруживаю все новые и новые варианты, как все может обернуться крахом. Закон подлости срабатывает всякий раз — вот что я твердо выучила.

— Но каждый раз ты повторяешь мне, что это простая работа.

— И каждый раз говорю тебе правду. Это ведь не моя вина, что, куда бы ты ни пошел, тебя всюду преследуют неприятности. Ты можешь постучать по каменному мосту молотом, проверяя его на прочность перед тем, как переходить реку, но этим же молотом ты заденешь пчелу, мирно сидевшую на мосту, она разозлится, ужалит тебя, и ты свалишься в воду. С тобой всегда так. Держу пари, ты никогда не играл в гольф, я права?

«С чего это она вдруг?» — удивленно думает Нанао.

— Что?.. А, ну да, не играл.