Подлинное искупление
Часть 38 из 67 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Вот она, — самодовольно… многозначительно произнёс он. — Я всегда знал, что твой внутренний дьявол однажды проявит свою отвратительную сущность.
Он наклонился и провел кончиком носа по моей щеке.
— Я знал, что однажды мне предстоит эта битва. Что грешный демон, сидящий в твоем сердце, попытается снова взять всё под свой контроль.
Он замолчал, затем медленно поднял голову и встретился со мной взглядом.
— И я рад этой битве, Джезабель. Я очищу тебя от твоего греха.
— Не прикасайся ко мне, — огрызнулась я и попыталась вырваться из его хватки.
Гавриил сжал в своей ладони обе мои руки и, скользнув другой вниз по моей груди и животу, агрессивно схватил меня между ног. Я почувствовала, как его пальцы царапают мои складки, и с силой зажмурила глаза. Он наклонился ко мне, обдав мое лицо своим дыханием.
— Я прикоснусь к тебе, шлюха. Я буду прикасаться к тебе снова и снова, пока ты не поймёшь где в этом мире твоё место. Тебе запрещено в чём-либо мне отказывать. И мой долг убедиться в том, что ты наказана согласно нашему Священному Писанию.
Он отвёл руку от моего лона, а через секунду вонзился в меня. Тело захлестнула мучительная боль от его нежеланного проникновения, и я закричала. Я закричала снова, когда он ударил меня по лицу. Но вскоре я впала в оцепенение, и крики прекратились. С тех пор я больше не кричала.
Он собирался меня убить, и я ни за что не дала бы ему насладиться своей болью.
Когда я снова пришла в сознание, то всё так же неподвижно лежала на полу. Блуждающая по моему телу рука Гавриила скользнула вверх по задней части моего бедра. Его пальцы пробежали по растекшейся крови. По его сперме, которая все еще оставалась на моей коже. Он взобрался на меня и ворвался внутрь. Так что я закрыла глаза. Закрыла глаза и молилась, чтобы Бог меня забрал. Мне больше не хотелось находиться в этом месте. Не хотелось жить вот так.
И меня поглотила тьма.
Открыв глаза, я подумала, что моё желание исполнилось. Но когда мне удалось поднять голову, я увидела, что нахожусь в маленькой камере. На двери виднелись металлические решетки. И мне было холодно. Мне было очень, очень холодно. В тяжёлой голове клубился густой туман, и я никак не могла сосредоточиться. Мне хотелось пить. Губы потрескались и болели.
Я не чувствовал своего тела.
— Белла, — послышался снаружи чей-то голос.
Мэй? Это моя Мэй? Я не могла сконцентрироваться…
Я открыла рот, чтобы ответить. Я попыталась заговорить, но очень сомневалась в том, что у меня получится произнести хоть слово. Я очень устала. Мне хотелось просто поспать. Мне нужно было выспаться. Хотя бы еще немного. Внезапно что-то согрело мне руку. Я с трудом открыла свои опухшие глаза. Меня ослепил льющийся снаружи свет. Затем я встретилась взглядом с парой голубых глаз… Мэй.
Когда я увидела, что она плачет, у меня внутри все сжалось.
— Ш-ш-ш, — хотелось проговорить мне.
Не думаю, что у меня это получилось.
— Я тебя люблю, — хотелось мне сказать ей, но я не знала, не подведет ли меня мой голос.
Я видела, как двигались губы Мэй, но мне было не слышно, что она говорила. Я подумала, что мне все же удалось ответить на те слова, которые я уловила сквозь раздающийся у меня в ушах громкий звон. Но этого было недостаточно. В моё сознание начала просачиваться темнота.
— Не повиновалась…, — произнесла я, когда Мэй спросила меня, что произошло.
Я попыталась рассказать ей, что натворила. Но мысли с трудом приходили в голову, все было путанным и слишком медленным.
— Я думаю… меня чем-то накачали… я…
Она сказала что-то ещё, но я всё время забывала, что говорит Мэй, что я ей отвечала.
— …Я умираю, Мэй … Я хочу быть рядом с нашим Господом…
Мэй пыталась за меня бороться. Мне хотелось ей сказать, что уже слишком поздно. К горлу подступила тошнота. Ощутив во рту вкус крови, я крепко сжала руку Мэй. Я закашлялась и почувствовала, как по подбородку медленно стекает влага. Я услышала крик Мэй и приятный голос моей Лилы тоже услышала. Но меня продолжала окутывать тьма, застилая мне глаза.
Я так сильно устала.
Покидая этот мир, я закрыла глаза и держалась за сестер, которых беззаветно любила…
Я позволила тьме унести меня прочь… Мне хотелось просто умереть…
Но в темноте появлялись проблески света. До меня доносились тихие, незнакомые голоса, говорящие мне, что теперь я в безопасности. Меня вымыли. Пока я то приходила, сознание, то отключалась, мне казалось, что я плыву.
Очнулась я в маленькой комнате. В стене напротив меня было небольшое окно, а я лежала на матрасе — это показалось мне странным. Матрас был неудобным, но явно лучше, чем тот, на котором я спала долгие годы.
Я попробовала пошевелиться, но была еще слишком слаба. По шее струился пот; все мое больное тело обволакивал почти невыносимый жар.
Затем открылась дверь, и я затаила дыхание. В комнату вошел мужчина. Увидев, что я очнулась, он остановился. И сглотнул. Я смотрела на него в растерянности, а когда его темные глаза наполнились слезами, то и с некоторым опасением.
У меня в груди бешено заколотилось сердце.
— Ты свободна, — тихо сказал он.
Три слова, которые ошеломили меня, лишив дара речи.
— Ты больше не в главной общине. Тебя спасли из камеры. Один наш друг нашел тебя и смог вывезти из коммуны.
Мужчина положил руку себе на грудь.
— Я брат Стефан. Я не причиню тебе вреда… никто больше не причинит тебе вреда…
***
— Я хотела вернуться обратно. Хотела вернуться и забрать всех вас.
Я глубоко вдохнула, стараясь не терять самообладания.
— Мы планировали, когда я окончательно поправлюсь, попытаться вытащить вас всех… но потом получили сообщение о той резне. О смерти Пророка… И мне сказали, что вы все погибли. Я…, — у меня перехватило дыхание. — Я не могла вынести этой боли.
— Белла, — шмыгнув носом, произнесла Мэй.
Я взглянула на стол; на моей ладони лежали руки всех трех моих сестер.
Какое-то время мы сидели в гнетущем молчании.
— Мне хотелось умереть в этой камере. После всех тех мучений, которым подверг меня Гавриил, мне просто хотелось умереть, — я опустила голову. — Я всегда старалась быть сильной, я должна была всех вас защищать… но не могла. Это не давало мне покоя каждый раз, когда за вами приходили последователи-охранники.
Я повернулась к Мэдди.
— Особенно ты, сестра. То, что он делал с тобой.
— Все нормально, — мужественно сказала Мэдди.
Я покачала головой, почувствовав, как меня снова охватывает волна гнева.
— Нет. Всё это далеко не нормально. Вот почему я так себя повела. Просто не могла больше этого терпеть.
Я сглотнула и прошептала:
— Это было глупо. Какой же я была глупой. От этого всё стало только хуже.
На несколько мгновений воцарилась тишина, затем Мэй сказала:
— Все стало лучше, Белла.
Я сморгнула с глаз пелену печали и взглянула на сестру.
— Твоя смерть…, — Мэй пожала плечами и крепко сжала мою руку. — Она изменила для нас всё. Она положила начало тому, что потом обернулось для нас спасением.
Мэй наклонилась и провела рукой по моей щеке.
— Я нашла этот дом. Нашла Стикса. Это Палачи убили Пророка Давида.
Мэй замолчала, и я увидела, как омрачилось ее лицо.
— Что такое? — спросила я.
— И все было бы хорошо, но потом Райдер…
Я сделала глубокий вдох.
— Он пошел против этих людей… против вас.
Ни одна из моих сестер не проронила ни звука. Это и было ответом на мой вопрос.
Мэй быстро оглянулась на дверь и наклонилась ближе.
— Белла, он был неправ. Райдер поступил неправильно, но он меня отпустил. Он мог заставить меня уйти с ним… но, в конце концов, из-за той доброты, что все еще живет у него в душе, он меня отпустил.
Заглянув сестре в глаза, я увидела в них кое-что, что окончательно разбило мне сердце. Я уловила это в ее тихом голосе.
— Ему нужна была ты, — сказала я. — Райдеру… ему нужна была ты.
Мэй села на свое место, и я заметила во встревоженном выражении ее лица какую-то неловкость. Из меня сразу испарился весь боевой дух. Я отдала ему свое сердце. Но ему нужна была только Мэй.
Он наклонился и провел кончиком носа по моей щеке.
— Я знал, что однажды мне предстоит эта битва. Что грешный демон, сидящий в твоем сердце, попытается снова взять всё под свой контроль.
Он замолчал, затем медленно поднял голову и встретился со мной взглядом.
— И я рад этой битве, Джезабель. Я очищу тебя от твоего греха.
— Не прикасайся ко мне, — огрызнулась я и попыталась вырваться из его хватки.
Гавриил сжал в своей ладони обе мои руки и, скользнув другой вниз по моей груди и животу, агрессивно схватил меня между ног. Я почувствовала, как его пальцы царапают мои складки, и с силой зажмурила глаза. Он наклонился ко мне, обдав мое лицо своим дыханием.
— Я прикоснусь к тебе, шлюха. Я буду прикасаться к тебе снова и снова, пока ты не поймёшь где в этом мире твоё место. Тебе запрещено в чём-либо мне отказывать. И мой долг убедиться в том, что ты наказана согласно нашему Священному Писанию.
Он отвёл руку от моего лона, а через секунду вонзился в меня. Тело захлестнула мучительная боль от его нежеланного проникновения, и я закричала. Я закричала снова, когда он ударил меня по лицу. Но вскоре я впала в оцепенение, и крики прекратились. С тех пор я больше не кричала.
Он собирался меня убить, и я ни за что не дала бы ему насладиться своей болью.
Когда я снова пришла в сознание, то всё так же неподвижно лежала на полу. Блуждающая по моему телу рука Гавриила скользнула вверх по задней части моего бедра. Его пальцы пробежали по растекшейся крови. По его сперме, которая все еще оставалась на моей коже. Он взобрался на меня и ворвался внутрь. Так что я закрыла глаза. Закрыла глаза и молилась, чтобы Бог меня забрал. Мне больше не хотелось находиться в этом месте. Не хотелось жить вот так.
И меня поглотила тьма.
Открыв глаза, я подумала, что моё желание исполнилось. Но когда мне удалось поднять голову, я увидела, что нахожусь в маленькой камере. На двери виднелись металлические решетки. И мне было холодно. Мне было очень, очень холодно. В тяжёлой голове клубился густой туман, и я никак не могла сосредоточиться. Мне хотелось пить. Губы потрескались и болели.
Я не чувствовал своего тела.
— Белла, — послышался снаружи чей-то голос.
Мэй? Это моя Мэй? Я не могла сконцентрироваться…
Я открыла рот, чтобы ответить. Я попыталась заговорить, но очень сомневалась в том, что у меня получится произнести хоть слово. Я очень устала. Мне хотелось просто поспать. Мне нужно было выспаться. Хотя бы еще немного. Внезапно что-то согрело мне руку. Я с трудом открыла свои опухшие глаза. Меня ослепил льющийся снаружи свет. Затем я встретилась взглядом с парой голубых глаз… Мэй.
Когда я увидела, что она плачет, у меня внутри все сжалось.
— Ш-ш-ш, — хотелось проговорить мне.
Не думаю, что у меня это получилось.
— Я тебя люблю, — хотелось мне сказать ей, но я не знала, не подведет ли меня мой голос.
Я видела, как двигались губы Мэй, но мне было не слышно, что она говорила. Я подумала, что мне все же удалось ответить на те слова, которые я уловила сквозь раздающийся у меня в ушах громкий звон. Но этого было недостаточно. В моё сознание начала просачиваться темнота.
— Не повиновалась…, — произнесла я, когда Мэй спросила меня, что произошло.
Я попыталась рассказать ей, что натворила. Но мысли с трудом приходили в голову, все было путанным и слишком медленным.
— Я думаю… меня чем-то накачали… я…
Она сказала что-то ещё, но я всё время забывала, что говорит Мэй, что я ей отвечала.
— …Я умираю, Мэй … Я хочу быть рядом с нашим Господом…
Мэй пыталась за меня бороться. Мне хотелось ей сказать, что уже слишком поздно. К горлу подступила тошнота. Ощутив во рту вкус крови, я крепко сжала руку Мэй. Я закашлялась и почувствовала, как по подбородку медленно стекает влага. Я услышала крик Мэй и приятный голос моей Лилы тоже услышала. Но меня продолжала окутывать тьма, застилая мне глаза.
Я так сильно устала.
Покидая этот мир, я закрыла глаза и держалась за сестер, которых беззаветно любила…
Я позволила тьме унести меня прочь… Мне хотелось просто умереть…
Но в темноте появлялись проблески света. До меня доносились тихие, незнакомые голоса, говорящие мне, что теперь я в безопасности. Меня вымыли. Пока я то приходила, сознание, то отключалась, мне казалось, что я плыву.
Очнулась я в маленькой комнате. В стене напротив меня было небольшое окно, а я лежала на матрасе — это показалось мне странным. Матрас был неудобным, но явно лучше, чем тот, на котором я спала долгие годы.
Я попробовала пошевелиться, но была еще слишком слаба. По шее струился пот; все мое больное тело обволакивал почти невыносимый жар.
Затем открылась дверь, и я затаила дыхание. В комнату вошел мужчина. Увидев, что я очнулась, он остановился. И сглотнул. Я смотрела на него в растерянности, а когда его темные глаза наполнились слезами, то и с некоторым опасением.
У меня в груди бешено заколотилось сердце.
— Ты свободна, — тихо сказал он.
Три слова, которые ошеломили меня, лишив дара речи.
— Ты больше не в главной общине. Тебя спасли из камеры. Один наш друг нашел тебя и смог вывезти из коммуны.
Мужчина положил руку себе на грудь.
— Я брат Стефан. Я не причиню тебе вреда… никто больше не причинит тебе вреда…
***
— Я хотела вернуться обратно. Хотела вернуться и забрать всех вас.
Я глубоко вдохнула, стараясь не терять самообладания.
— Мы планировали, когда я окончательно поправлюсь, попытаться вытащить вас всех… но потом получили сообщение о той резне. О смерти Пророка… И мне сказали, что вы все погибли. Я…, — у меня перехватило дыхание. — Я не могла вынести этой боли.
— Белла, — шмыгнув носом, произнесла Мэй.
Я взглянула на стол; на моей ладони лежали руки всех трех моих сестер.
Какое-то время мы сидели в гнетущем молчании.
— Мне хотелось умереть в этой камере. После всех тех мучений, которым подверг меня Гавриил, мне просто хотелось умереть, — я опустила голову. — Я всегда старалась быть сильной, я должна была всех вас защищать… но не могла. Это не давало мне покоя каждый раз, когда за вами приходили последователи-охранники.
Я повернулась к Мэдди.
— Особенно ты, сестра. То, что он делал с тобой.
— Все нормально, — мужественно сказала Мэдди.
Я покачала головой, почувствовав, как меня снова охватывает волна гнева.
— Нет. Всё это далеко не нормально. Вот почему я так себя повела. Просто не могла больше этого терпеть.
Я сглотнула и прошептала:
— Это было глупо. Какой же я была глупой. От этого всё стало только хуже.
На несколько мгновений воцарилась тишина, затем Мэй сказала:
— Все стало лучше, Белла.
Я сморгнула с глаз пелену печали и взглянула на сестру.
— Твоя смерть…, — Мэй пожала плечами и крепко сжала мою руку. — Она изменила для нас всё. Она положила начало тому, что потом обернулось для нас спасением.
Мэй наклонилась и провела рукой по моей щеке.
— Я нашла этот дом. Нашла Стикса. Это Палачи убили Пророка Давида.
Мэй замолчала, и я увидела, как омрачилось ее лицо.
— Что такое? — спросила я.
— И все было бы хорошо, но потом Райдер…
Я сделала глубокий вдох.
— Он пошел против этих людей… против вас.
Ни одна из моих сестер не проронила ни звука. Это и было ответом на мой вопрос.
Мэй быстро оглянулась на дверь и наклонилась ближе.
— Белла, он был неправ. Райдер поступил неправильно, но он меня отпустил. Он мог заставить меня уйти с ним… но, в конце концов, из-за той доброты, что все еще живет у него в душе, он меня отпустил.
Заглянув сестре в глаза, я увидела в них кое-что, что окончательно разбило мне сердце. Я уловила это в ее тихом голосе.
— Ему нужна была ты, — сказала я. — Райдеру… ему нужна была ты.
Мэй села на свое место, и я заметила во встревоженном выражении ее лица какую-то неловкость. Из меня сразу испарился весь боевой дух. Я отдала ему свое сердце. Но ему нужна была только Мэй.