Подлинное искупление

Все моё тело превратилось в тяжелую глыбу льда. Свадьба… Иуда женится на Хармони, а затем возьмёт ее перед всем нашим народом, чтобы начать божественное избавление от ее греха. Он трахнет ее у всех на виду после того, как они поженятся. И зная моего брата, он сделает это жестко.

Хармони. Нет! Это её убьет.

Ожидая моего ответа, Иуда наклонился ближе. Внезапно весь накопившийся внутри меня гнев вырвался на свободу. В яростном приливе сил я повалил Иуду на землю. Мой брат, уступающий мне и в силе, и в боевых навыках, упал на спину. Обхватив его за шею, другой рукой я зажал ему рот, чтобы он молчал. Иуда боролся, метался подо мной на полу. Встретившись с ним глазами, я увидел в его взгляде потрясение и животный страх.

По моим венам хлынул адреналин. От чудовищности того, что я собирался сделать, меня затрясло. Я напряг руку, обхватившую шею Иуды, и начал ее сжимать. Иуда царапал мне плечи, впиваясь ногтями в мою плоть. Но он никогда раньше не дрался. Пять лет жизни с Палачами не прошли даром. Они научили меня убивать. Быстро и грамотно.

Беспощадно.

— Нет, — беззвучно, одними губами, произнес Иуда, когда я сильно сдавил ему горло и увидел, как его кожа начинает покрываться красными пятнами.

Его организм погибал от нехватки кислорода. Я говорил себе не смотреть Иуде в лицо. Я понимал, что должен совершить это убийство, но не мог оторвать глаз от прикованного ко мне взгляда Иуды.

— Нет, — посиневшими губами снова прошептал он.

— Брат…, — умолял Иуда, и у него увлажнились глаза.

Когда на его глаза навернулись слёзы, казалось, каждая из них острым кинжалом вонзается мне в грудь. У меня перед глазами пронеслись наши с ним жизни, и моя твёрдая решимость его убить, действительно довести дело до конца, начала ослабевать. Иуда смеялся вместе со мной, когда мы с ним росли, совершенно одни, только я и он. Иуда всегда мне помогал, когда у меня не получалось понять Священное Писание. Он встречал меня с распростертыми объятиями, когда я сбежал от Палачей. Он не задавал мне никаких вопросов. Никогда во мне не сомневался… он был моим младшим братом… был для меня всем…

— Зачем? — прохрипел я, и у меня из глаз, обжигая щеки, хлынули горячие слёзы. — Зачем тебе понадобилось всё испоганить?

Иуда попытался помотать головой, чтобы оправдаться. Моя рука железными тисками сжимала его шею. Ногти Иуды сильнее впились в мою плоть, и я прорычал:

— Ты должен был оставаться на моей стороне, даже если я облажаюсь. Ты поклялся, что всегда будешь со мной, всегда будешь меня поддерживать. Какого хрена ты пошёл против меня? Откуда, черт возьми, в твоем сердце столько яда, что в своём стремлении к кровопролитию ты губишь наш народ и нашу веру?

Я сверлил его взглядом. Иуда зажмурил глаза. Я увидел, как он шевелит губами в попытке что-то сказать. Когда ему это удалось, моё сердце раскололось надвое.

— Прости… меня… брат…, — открыв глаза, произнес он. — Прости, что подвел тебя… Каин… Я… я люблю тебя…

У меня из груди вырвался рёв, и руки соскользнули с его шеи. Он мой брат. Он, бл*дь, мой брат!

— Я не могу, — сказал я, тяжело опустившись на ноги. — Ты всё, что у меня есть. Я не могу…

Кашляя и захлебываясь, Иуда судорожно хватал ртом столь необходимый ему воздух. Оглянувшись на меня, он метнулся к ступенькам, ведущим на сооруженное в комнате возвышение. Я ждал, когда он заговорит. Я протянул ему руку в ожидании, что он ее возьмет.

Мне хотелось, чтобы он со мной поговорил, чтобы выслушал то, что я должен ему сказать. Вместо этого, он неожиданно закричал:

— Охрана! ОХРАНА!

В комнату ворвались трое охранников. Они подбежали к Иуде и помогли ему подняться на ноги. Иуда указал на меня.

— Заберите его и накажите.

Иуда хрипло откашлялся, потирая шею с уже проступающими на ней синяками.

— Он только что пытался меня убить. Он только что пытался расправиться с вашим Пророком!

Последователи-охранники мигом развернулись ко мне, на их бородатых лицах бушевала дикая ярость. Я даже не отреагировал. Я знал, что за судьба меня ждет. Они меня убьют. От иронии происходящего я чуть не рассмеялся. Я пытался убить Иуду, но не смог. Несмотря на его недостатки, я все же слишком сильно его любил. Он был моим братом, моим близнецом… моим лучшим и единственным другом.

Я не мог лишить его жизни.

Он явно не питал ко мне такой же привязанности. Я увидел это, когда он посмотрел на меня сверху вниз, и на его губах проступила лёгкая победоносная ухмылка. Его победа, его власть надо мной. Я не сопротивлялся, когда охранники подняли меня на ноги, и до самой двери не сводил глаз с Иуды.

— Брат — услышал я, когда мы уже выходили из комнаты.

Охранники развернули меня кругом, и я увидел Иуду, стоящего посередине самой высокой ступени.

— Вот почему ты никогда не смог бы этого сделать. Возглавить наш народ. Когда припёрло, ты не смог довести до конца задуманное убийство, хотя и считал, что это будет правильно. Ты слишком остро всё чувствуешь. Так было всегда. Для этого проклятого мира зла у тебя слишком растревоженная совесть, — он опустил руку вдоль тела. — В конце концов, твоё доброе сердце стало твоей погибелью. Ты — тяжкий груз, который я нёс все эти годы. Груз, от которого я теперь с удовольствием избавлюсь. Добрым сердцам, брат, не место там, где нужно вести людей по верному пути. Они только мешают.

Когда охранники тащили меня в карцер, когда они подвешивали меня на крест, как Иисуса; когда они избивали меня до тех пор, пока у меня не осталось сомнений в скорой смерти, я думал лишь о том, что Иуда ошибался.

Вися на этом деревянном кресте и медленно умирая с каждым новым ударом по ребрам, в грудь и в живот, я не чувствовал в своём сердце никакого света. Я чувствовал только поглотившую мою душу тьму. Только ненависть, не дающую остановиться моему сердцу.

Я почувствовал, как мои вены налились злом. И на этот раз, я этому не противился. Я с готовностью это принял. Пророк Каин исчез, и вместо него возродился дьявол.

Тот, что не имел ничего общего с прежним человеком.



ГЛАВА ВОСЬМАЯ



Хармони


Я мерила шагами камеру, пока день не перетёк в вечер. Дверь открылась, и ко мне прокрались брат Стефан и сестра Руфь.

— Он уже вернулся? — поспешно спросила я.

— Нет, — ответила сестра Руфь, и я почувствовала, как от страха сердце ушло в пятки.

— Что они с ним делают? — спросила я.

Райдер на протяжении долгих дней молчал. Я скучала по человеку, который так мило разговаривал со мной в первые несколько дней моего заточения. Я прижала к груди ладонь и закрыла глаза. Мужчина, который держал меня за руку, был таким ласковым и полным милосердия. В последние несколько дней он очень отдалился. Что-то терзало его мысли. Он никогда не рассказывал, что именно. Он никогда и ничего не рассказывал.

Не то, чтобы я сама раскрывала ему свое сердце. Делилась с ним секретами, которые становилось все труднее и труднее скрывать.

И вот теперь он не вернулся со своего наказания. Я ощутила внутри еще одну волну страха. Что-то было не так. Я это чувствовала.

Снаружи послышались приглушенные голоса. Я с тревогой взглянула на брата Стефана и сестру Руфь. Они выскользнули из камеры, а я кинулась в угол, где обычно сидела. Я напряженно вслушивалась в доносящиеся из коридора голоса охранников Пророка и молилась, чтобы с ними был Райдер. Внимательно прислушиваясь к каждому шагу, я уловила, как открылась дверь соседней камеры, а затем раздался удар, словно кого-то бросили на пол.

К горлу подступила тошнота. Райдер.

Я с нетерпением ждала, когда охранники покинут его камеру. Убедившись, что они ушли, я вытолкнула из стены камень. В комнате Райдера было темно, но я увидела, что он лежит на полу в центре комнаты. Я находилась слишком далеко, чтобы разглядеть, в порядке ли он. Меня охватила паника, мне было почти не видно, двигается ли он. Я даже не слышала его дыхания.

— Райдер, — громко прошептала я, надеясь, что он меня услышит.

Но он не шелохнулся.

— Райдер! — громче позвала я, но мужчина даже не вздрогнул.

Я прищурилась, пытаясь хоть что-то разглядеть, но не смогла.

Я пыталась его разбудить, и это показалось мне целой вечностью. Райдер по-прежнему не шевелился. Тогда я вскочила на ноги и, выбросив из головы все мысли о грозящем мне наказании, принялась колотить в дверь.

— Брат Стефан! Сестра Руфь!

Они бросились открывать дверь.

— Хармони, тише, — умолял брат Стефан, нервно поглядывая на окно моей камеры.

— Это Райдер, — тихо произнесла я. — Он не двигается. Думаю, он серьезно ранен.

Брат Стефан взглянул на сестру Руфь, и у меня внутри все сжалось.

— Так и есть, да? Они сильно его избили.

Сестра Руфь коснулась моей руки.

— Он без сознания. Он еще не очнулся. Он…, — женщина поморщилась. — Не уверена, что после такого он вообще придёт в себя. Хармони, его очень сильно избили. Может, даже слишком сильно. Не могу сказать.

— Мне нужно его увидеть, — настойчиво произнесла я. — Помогите мне к нему попасть.

— Хармони, — брат Стефан покачал головой.

— Нет, — прервала его я. — Он был здесь со мной. Я… я очень о нем беспокоюсь. Я не хочу, чтобы еще кто-то пострадал. Не могу…, — призналась я, не в состоянии закончить фразу.

Взгляд сестры Руфи наполнился сочувствием, и у нее поникли плечи.

— Соломона и Самсона только что вызвали. Пророк созвал экстренное собрание.

Глубоко в груди затеплилась надежда. Возможно, мне удастся незамеченной пробраться к Райдеру.

— Но я не знаю, сколько они там пробудут и с кем вернутся.

В ее голосе послышалось предупреждение. Но мне было все равно. Видимо, она прочла это по моему лицу.

Сестра Руфь вышла из комнаты. Через несколько секунд она вернулась, держа в руках латунный ключ.

— Пойдем, — поспешно сказала она.

Подняв подол платья, я последовала за ней в пустой коридор и далее в соседнюю камеру.

Сестра Руфь открыла дверь и ахнула. Я проскользнула мимо нее. Увидев на полу Райдера, избитого, израненного и всего в крови, я прикрыла рукой рот. К глазам подступили слёзы, но я быстро их отогнала и обратилась к своим опекунам:

— Принесите мне ведра с чистой водой и тряпки. Ещё нам понадобится мыло.

— Хармони, — с тревогой произнёс брат Стефан, но я вскинула руку.