Подчинение

В моей маленькой съемной квартирке ждала тишина и накопившаяся пыль. И тем не менее я не уставала радоваться тому, что вернулась. В ближайшее время не нужно ни о чем думать, нет необходимости ходить на работу, видеть его там, отшучиваться от назойливых допросов коллег. Пусть что хотят, то и думают о моем неожиданном отпуске — подарок ли это содержанке от щедрого начальника, размолвка ли или какие-нибудь семейные обстоятельства, которые могут приключиться с каждым. Уверена, в офисе будут озвучены все эти версии. И еще сотня сверху.

Первые два дня я отсыпалась. Не чувствовала за собой такой физической утомленности, но разрешила погрузиться себе в лень с головой. Не физически — я морально устала. И если захочу, то целый месяц не буду вылезать из постели. А когда на карточку пришли отпускные, так вообще жизнь засияла новыми красками непроходящего блаженства. По крайней мере с голоду не умру. Если только заставлю себя встать и выйти в магазин. Пока можно заказать пиццу. Завтра в магазин, завтра. Может быть.

Удивительно, но злость на Максима Александровича отпустила практически сразу. Я перебирала в уме все озвученное в последнем разговоре и, наконец, поняла, в чем он был неправ: он не слишком хорошо понимал мои отношения с семьей. Они ждали, что именно я решу все проблемы — им не придется. Но самое важное, что я сама этого от себя ждала — да, что я обязана все решить. Моя ошибка, спорить бессмысленно, опечатка в первичном коде, которая неизбежно приводит к одному и тому же результату. Не вина Максима Александровича, и все же он был неправ. Если понимал, как все есть на самом деле, то не должен был забивать меня аргументами именно про мое нелепое положение в отношениях с родней. А я точно чувствовала, что все он прекрасно понимал. Просто не собирался жалеть — как и во всех остальных случаях.

Еще через день до меня дошло, что я ждала поддержки от совершенно чужого человека! Вот прямо так: он должен был меня поддержать, потому что кроме него никто этого не сможет. Должен — потому что в силах. Потому что я бы хотела, чтобы он это сделал. Вторая ошибка в первичном коде. Кажется, мне нужно отправиться к психологу — в моей голове полный бардак. Пусть хоть кто-нибудь переоценит мои ценности. Эта мысль заставила рассмеяться в голос.

А через неделю я вдруг ощутила прилив энергии: будто новым человеком родилась. Ближе к вечеру отправилась к родителям, и настроение по пути переростало в эйфорию. Какое это, оказывается, облегчение, когда знаешь, что делать дальше. И пусть план не идеальный, и пусть уже завтра принесет кучу проблем, но он хорош уже только тем, что занимает мысли и заставляет двигаться вперед.

— Чего? — окатил меня взглядом отец. — Какой бред! Тут у тебя семья, куда это ты собралась уезжать?

И мама подхватила, но скорее весело — она даже и не подумала, что я говорила всерьез:

— Лена, ну и чушь! Чего тебе на месте не сидится? Все для счастья есть! Хорошая работа, перспективы роста, семья рядом — всегда есть к кому обратиться. Никогда не думала, что ты из тех людей, которые от добра добра ищут.

Хорошо, хоть Денис комментариев не вставлял — сидел и слушал.

— Я на самом деле хочу уехать. Разошлю резюме, сниму для начала комнату. Мне только помощь нужна… с кредитом. Хотя бы на первые месяцы. А как на ноги там встану…

— Хватит! — отец разозлился так неожиданно, что от его голоса все вздрогнули. — Ахинея какая-то! Что за жук тебя в задницу укусил, что ты вознамерилась родителей-стариков бросить?

Справедливости ради, родители-старики еще не были даже в пенсионном возрасте, оба работали. Деньги лопатой не гребли, квартиру сундуками с золотыми пиастрами не заставляли — это правда. Не бедствовали и не шиковали. И главная причина того, что у них никогда не было денег, сидела в кресле и внимательно слушала.

Я взяла себя в руки и выдавила:

— Хорошо. Не надо с кредитом. Просто займите денег. На дорогу и комнату. Я верну.

— А откуда у нас? Дениске вон тоже на бизнес нужно — собираем. Может, уже наконец-то у него что-то получится. А у тебя работа хорошая, — развела руками мама. — Доча, не глупи. Пойдемте уже пить чай.

Денис, поймав меня за локоть, когда родители направились на кухню, зашептал:

— Ты что, с хахалем своим разругалась?

— Да. Расстались.

Он был разочарован! Да он кое-как сдерживался, чтобы не треснуть меня за такие приятные известия:

— Ну и дура ты, сестра! Дура, идиотка! Как будто сама не понимаешь, что такие шансы по одному в жизни даются!

— Отпусти.

— А кто кого бросил, если не секрет?

Даже по взгляду можно было прочитать, о чем он думает — если Максим Александрович отношения разрывать не хотел, и расставание произошло только из-за моего непроходимого идиотизма, то с того можно еще попытаться что-нибудь поиметь. Вот только братишка не очень в курсе, что даже близко не тянет на того, кто способен поиметь Максима Александровича. Если кто-то вообще на свете тянет.

— Отпусти! Или я прямо в доме родителей тебе всю рожу расцарапаю! Бизнесмен хренов.

Когда я вышла из подъезда, то неожиданно для себя начала смеяться. И плевать, что прохожие оглядываются! Нервы начали сдавать, не иначе.

Директор маленького рекламного агентства мне не понравился с первого взгляда. В смысле, с его первого взгляда сальных глазок, который прошелся по всему моему телу. Одета я была очень скромно: юбка ниже колена и полностью закрытая блузка, поэтому его азарт был необъяснимым. Он кое-как отлепил от меня свое внимание и устремил его в папку. Я решила пойти таким путем — рассчитаюсь с долгами, а потом все-таки уеду. Если не передумаю.

— Все макеты твои?

— Да, конечно, Владимир Иванович.

Его фамильярное «тыканье» на рабочем месте мне тоже не понравилось. Сразу. И сильно раздражало тиканье настенных часов. Как он за целый день тут с ума не сходит от этого стука?

— Леночка, а эти логотипы тоже сама делала?

— Сама, Владимир Иванович.

Казалось, он впечатлен. Но похвалы я так и не дождалась. Тук-тук-тук, часики, я вас слышу. Еще раз пробежался глазами по резюме. А потом отложил все в сторону, посмотрел на меня:

— Леночка, ты должна понимать, что абы кого я на работу не возьму. Все же вопрос сложный и имеющий долгосрочные последствия, потому и к подбору штата самое пристальное внимание.

Мелкая фирма, занимающаяся только баннерной рекламой, а гонора столько, как будто под ним весь город задыхается от наслаждения. Я промолчала. Тогда он соизволил объяснить свою мысль:

— Меня серьезно смущает твое место работы… — я только бровь приподняла, но продолжала молчать. Не думала, что опыт в крупной фирме может служить препятствием. — Давай как взрослые люди, а? Знаю я этого твоего начальника и фирму, конечно, знаю. А кто в нашем бизнесе не знает? В курсе и того, что лучшие кадры со временем туда стараются попасть. Но никогда не бывает наоборот. Улавливаешь мою мысль?

Я кивнула. Должна быть стоящая причина, чтобы я от зарплаты в три раза выше вдруг возжелала перейти на службу к этому неприятному мужику с сальными глазками. Подскочила на месте — боже, они еще и с кукушкой! Будто тиканья было мало! Дождалась, пока кукушка выскажется, потом ответила:

— У меня не было конфликтов с руководством. И никаких нарушений не было. Это мое личное решение, связанное с… в коллективе не прижилась.

Это очень, очень плохая причина! Но хоть какая-то. И, похоже, его отчасти устраивала:


— Некоммуникабельная? Но я все же попрошу тебя принести рекомендацию — хотелось бы гарантированно получить хорошего сотрудника, пусть и некоммуникабельного. Сама ведь понимаешь, как-то уж слишком подозрительно.

Нельзя обвинить его в глупости. Я бы на месте Владимира Ивановича тоже подстраховалась. Возможно, что меня просто выгоняют за пьянство на рабочем месте или еще что похуже. Обратиться за рекомендацией к Максиму Александровичу можно — эта мысль не пугала. Он напишет, я была уверена. И похвалит только за то, что заслуживает похвалы. Ничего лишнего, никакой предвзятости или помощи. Осталось позвонить и спросить. Но это подождет. Я пока морально не готова. Вот такая дилемма: пока не готова, даже номер не могу его набрать, а потом успокоюсь окончательно — и тогда уже увольнение не будет обязательным. Кредит выплачивать было бы намного проще, да и фирма на порядок лучше всех остальных… И ведь точно знала, что Максим Александрович останется самым замечательным начальником! Не станет напоминать о том, чего я сама не захочу вспоминать. И с квартиры в этом случае не пришлось бы съезжать, а мне очень не хотелось теперь жить у родителей. Я ведь и отселялась специально, думала, так давления станет меньше… Похоже, успокоиться — это и есть лучший для меня выход. Снова проблема только во мне. Но, к радости, впереди еще достаточно времени, чтобы принять взвешенное решение.

Да я уже почти успокоилась! По крайней мере настроение было приподнятым. Десять дней, проведенных у Максима Александровича, теперь воспринимались иначе — как безумный, приятный, отвратительный, эмоционально насыщенный, невыносимый, но незабываемый отдых. Со временем станет просто приключением. Кое-что, конечно, смущало — моя симпатия к Максиму Александровичу. Возможно, даже немного влюбленность, для которой не придумывалось ни одной причины. Ну и что с того? Он мне нравился, гормоны там или психологический сдвиг, без разницы. Но я не из тех людей, которые разрешат каким-то там гормонам рушить жизнь. Да, уже скоро это станет просто незабываемым приключением. Или вообще забудется.

Тем же вечером накупила попкорна и наслаждалась презабавной комедией. Смеялась и расслаблялась от отсутствия мыслей. Попался твердый комочек, я неловко прикусила — очень больно! Бросилась к зеркалу в твердой уверенности, что сломала зуб. Но ничего, обошлось, просто секундная боль. Сейчас пройдет, Лен, сейчас… Хорошо ведь, что зуб не сломала, правда? Сейчас…

Я рухнула на пол, потом вскочила, напрочь забыв про зуб. Попыталась взять себя в руки, подвела тело к дивану, взяла чашку с попкорном… и с разворота швырнула ее в стену. Громкий удар и разлетающиеся осколки вперемешку с желтыми кусочками окончательно взорвали что-то внутри. Я просто не могу больше! Журнальный столик от удара перевернулся. Не могу! Сувениры с полки снесла одним махом, многие разбивались — так даже лучше. Нельзя взять человека и использовать всей толпой так, чтобы он при этом остался человеком! Заорала со всей мочи в стену. Бессвязно. А потом еще и еще. Нельзя брать от человека, ничего не давая взамен! Он не выдержит, не сможет долго! Потому что если бы я просто сломала зуб, то снова решала бы проблему сама! Как и любую другую. Никому не нужная до такой степени, чтобы хотя бы выслушали! Хотя бы спросили: «Как ты, Лена, справляешься?» А Лена не справляется! Слышите, вы все, Лена никогда не была настолько сильной, чтобы все это вынести!

Я выла, упав на колени. Ревела и вытирала рукавом слезы. Но их накопилось слишком много — не за десять дней, за десять лет. В дверь громко постучали:

— Эй! Что там у тебя происходит? Ленка, мать твою, что за шум?!

Я заставила себя крикнуть — еще одна проблема вдовесок меня просто убьет:

— Ничего! Простите!

Потом и вовсе свалилась на бок, продолжая скулить, как брошенная собака. Даже соседу-алкашу стало интересно, что у меня тут происходит. Хоть ему. Ближе, кажется, у меня все равно никого нет.





Глава 20




К концу третьей недели все устаканилось. Я даже решила, что вернусь на прежнюю работу. Хватит быть жертвой. Хватит себя ею чувствовать. И если там мне будет плохо, то по крайней мере быстрее заработаю деньги на кредит и переезд в другой город.

Чаще всего я пребывала в апатии, но и с этим чувством можно смириться. Переждать, когда психика выйдет на новый виток — и он обязательно будет замечательным. Однако посреди этого спокойствия я все же не разучилась волноваться. Увидев на экране телефона имя, так и не заставила себя принять вызов.

Что ему нужно? Хотя вряд ли что-то личное. Наверняка по работе. Да точно по работе! Зачем ему еще звонить? Успокоилась и нажала на ответный вызов.

— Максим Александрович, вы звонили.

— Да… Подожди, — кажется, он куда-то выходил или закрывал дверь. — Лен, я должен кое-что спросить у тебя.

— Слушаю.

— Месячные были вовремя?

Нервно усмехнулась:

— А вы не забыли, что больше не вправе задавать мне такие вопросы?

— Спрашиваю не потому что вправе, а потому что должен. Ты и сама понимаешь.

— Я не беременна, Максим Александрович.

Секундная пауза.

— Хорошо. Вероятность, хоть и небольшая, все-таки была.

— Теперь можете вздохнуть спокойно. Что-то еще?

— Нет. До свидания.

Тишина не всегда вызывает такую опустошенность, только после всплеска эмоций. Он не спросил о планах, вернусь ли я на работу, о моих сомнениях или решениях. Возможно, ему все равно или не хочет давить. Интересно, насколько он переживал о моей беременности? И что сделал бы, если бы все пошло наперекосяк? Но еще интереснее, что сделала бы я? Аборт или многолетняя зависимость от него, необходимость общаться — м-м-м, один вариант хлеще другого, даже не знаю, что выбрать.

Ложилась я поздно. Отсутствие физической усталости и хоть какого-то режима все же сказывалось. Иногда часами лежала в постели и разглядывала потолок, а иногда до самого утра читала или смотрела фильмы. Отдыхать тоже нужно уметь! Кажется, я не очень умею…

Вот и теперь лежала, уже полчаса кряду. Но даже думать было не о чем. Включила лампу и снова легла. Закрыла глаза. Запустила руку под одеяло, прокралась под резинку трусиков. Почти сразу отыскала нужную точку и, не позволяя себе отвлечься на ненужные мысли, заскользила пальцами. Это приятно, даже немного возбуждает, но будто чего-то не хватает. Зажмурилась и представила себе актера из вчерашнего фильма, который мне очень понравился внешне. Он подходит ко мне, целует властно, а потом входит — без предисловий, даже немного грубо. Но его грубость не граничит с жестокостью, ничего общего. Это просто страсть — мужчина берет женщину.

Положила другую руку на грудь, сжала — но это не придало заметных ощущений. Это не я — это он ласкает мою грудь. И от этого его дыхание сбивается, он хрипло постанывает. Я же слышу собственные стоны. Возбуждение не заставило себя ждать, теперь мне даже не приходилось концентрироваться усилием воли: все происходило будто само. Мужчина уже не стонет, наоборот, он довольно сдержан. Несдержанная только я. Потому что не могу не стонать и подаваться вперед, мне приятно отдаваться его страсти.

«Красивая… моя… вся моя… — шепчет мужчина. — Громче, отпусти себя!»

Я задыхалась, забывая окончательно, где нахожусь.

«Ноги сожми. Тебе ведь нравится, когда так тесно? Почти до боли, но именно это и сводит с ума. Давай же, сильнее, иначе я буду недоволен».

— Господин, можно мне… — спрашивать разрешения глупо, но сейчас было так хорошо, что я не стала себе отказывать. Мне будто было нужно это, чтобы страсть захлестнула полностью.