Подари мне прошлое

— Ты не ничто, — шепчу я и целую ее в губы. — Ты — всё, Тори. Для меня ты важнее всего на свете. Я хочу сделать тебя счастливой снова.

— Я не хочу быть счастливой. Без них это нечестно. Они мертвы, а я — нет. Почему я должна продолжать наслаждаться жизнью?

Жизнь вообще несправедлива.

Я отгоняю слова своей мамы и, прищурившись, смотрю на Тори.

— Как думаешь, что сказал бы сейчас твой муж, если бы ты смогла поговорить с ним? Ты думаешь, он не хотел бы, чтобы ты была счастлива?

Слезы текут по щекам Тори, и она закусывает губу. Мы оба знаем ответ. Он бы хотел. Вне всяких сомнений.

— Но его здесь нет, — всхлипывает она. — Поэтому мы никогда, мать твою, не узнаем. Согласен?

Я нежно целую ее дрожащие губы. Но, когда они раскрываются, и ее язык отчаянно ищет мой, я углубляю поцелуй. Наши языки сплетаются, и вскоре я полностью накрываю Тори своим телом, ловя каждый ее стон, когда мой член прижимается через ткань боксеров к заветному местечку у нее между ног.

Наш поцелуй становится неторопливым, и я прижимаюсь к ее телу в том же темпе. Это наше эротическое танго, шаги которого знакомы только нам. Ее тяжелое дыхание невероятно меня заводит, и я хочу вылечить ее разбитое сердце.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Тори, — шепчу я ей в губы.

Ее тело трепещет от моих слов, но Тори начинает плакать.

— Я тоже этого хочу, Чейз. Честное слово. Но почему я этого хочу? Это ведь предательство по отношению к нему.

Я снова медленно целую ее, затем отстраняюсь и пристально смотрю.

— Детка, он умер. И мне ужасно жаль. Но ты заслуживаешь снова найти любовь. Я думаю, между нами, что-то есть. Позволь мне исцелить твою израненную душу.

— Чейз, — со слезами произносит она.

Оторвавшись от губ Тори, я спускаюсь вниз, оставляя легкие поцелуи на ее подбородке и вдоль шеи. Мои губы скользят по ее футболке, и я целую ее тело поверх одежды. Я буду поклоняться ей своим ртом всю ночь. Хочу, чтобы она увидела то, что вижу я. Почувствовала то, что чувствую я.

Когда я достигаю ее груди, она стонет.

Я отстраняюсь от Тори и сажусь на колени. Ее веки все еще опухшие и заплаканные, и на щеках видны следы слез. Растрепанные белокурые волосы обрамляют лицо, делая ее похожей на сломленного ангела без рая — потерянного и одинокого.

Я нашел тебя, детка.

Ты больше не одна.

Ее грудь вздымается, и Тори смотрит на меня со смесью страха и надежды. Она боится снова чувствовать, и все же жаждет этого больше, чем следующего вздоха.

Я излечу ее.

Я заполню зияющую пустоту в ее душе своей душой.

Она снова сможет чувствовать. Я уж постараюсь.

Не отводя взгляда от ее кристально голубых глаз, хватаюсь за ее трусики и стягиваю их вниз по бёдрам. Ее глаза расширяются, и Тори прикусывает губу, но не останавливает меня.

Это происходит.

Трусики скользят по ее коленям, и она вытаскивает ноги из них, широко раздвигая их и обнажая передо мной свою гладкую киску. Откинув трусики на пол, я поднимаю футболку по ее животу и груди. Она забирает ее из моих рук и стаскивает с себя через голову.

Тори лежит обнаженная передо мной.

Я хочу ее. Ее тело и душу.

Желаю заполучить ее целиком и полностью.

Наполнить ее своей силой.

Я снимаю с себя боксеры, освобождая набухший член. Взгляд Тори скользит вниз, и она с опаской смотрит на него. Она не занималась любовью со смерти своего мужа, и я уверен, что она боится быть растянутой и заполненной снова. Страх отражается на ее лице.

Я никогда не обижу ее.

Нависая над ней, я высвобождаюсь из боксеров полностью не в силах сдержать стон, когда мы соприкасаемся кожа к коже. Между нами возникает напряжение, и ее губы приоткрываются, желая поцелуя. Я наклоняюсь и овладеваю ее губами. Этот поцелуй соединяет наши души. С каждым движением языка и каждым разделенным вдохом мы передаем друг другу свои страхи и тревоги. И вместе мы подавляем их.

— Займись со мной любовью, Чейз.

Ее слова — песня для моих ушей, согревающая каждую частичку моего тела. Мой член, зажатый между нами, пульсирует, стремясь исполнить ее желание.

— Я сделаю тебя счастливой, — клянусь я и целую ее.


Требовательный стон вырывается из ее груди, сводя на нет мою выдержку. Схватив рукой свой член, я провожу им вдоль ее влажной киски. Медленно вхожу в нее, дюйм за дюймом, тело Тори растягивается, чтобы принять меня.

— Чейз, — стонет она.

Погрузившись в ее тугое, горячее тело, я трусь носом о ее нос.

— Ты чувствуешь, как идеально мы друг другу подходим?

Она кивает и ахает, когда я начинаю медленно двигаться. Внезапно до меня доходит, что я не надел презерватив.

— Детка, — стону я, продолжая погружаться в нее, — я без презерватива.

Ее глаза расширяются, но она обхватывает мою задницу лодыжками, побуждая меня двигаться быстрее.

— Я на таблетках. Все нормально. Я хочу чувствовать тебя.

Я закрываю глаза и вхожу в нее жестче. Она становится все более влажной, и я понимаю, что она скоро кончит. Мне с ней так хорошо, я не смогу долго сдерживаться. Хотя дело не только в хорошем сексе. Наши души соединяются, и с каждой минутой наши сердца становятся ближе друг к другу. Моя сила исцеляет ее разбитое сердце, собирая осколок за осколком.

Просунув руку между нашими телами, я дотрагиваюсь средним пальцем до ее клитора, и она вскрикивает. Я ласкаю ее в унисон с каждым толчком и подавляю желание кончить тут же и без предупреждения.

Хочу, чтобы она кончила раньше меня.

Мне нужно, чтобы она испытала все, что я могу ей предложить.

— Тори, ты понятия не имеешь, что значишь для меня. Я никогда в жизни не хотел быть с кем-то так сильно. Ты — всё, о чем я мог мечтать, — яростно шепчу я. — Слышишь меня? Всё, что я искал, мать твою.

Она кивает, и на ее глаза снова наворачиваются слезы. Чувство вины искажает ее черты, и я качаю головой.

— Не чувствуй себя виноватой из-за того, что живешь, детка. Пришло время снова жить. Ты меня понимаешь? Сделай это для нее. Сделай это для него. — Я целую ее. — И сделай это для себя.

Она расслабляется в моих объятиях и закрывает глаза. Я наблюдаю, как она сосредотачивается на том, чтобы кончить, и в тот момент, когда Тори кричит в экстазе, я теряю контроль и изливаюсь внутри нее. Мой член пульсирует, и я наполняю ее идеальное тело доказательством своей потребности в ней.

— Всё, о чем мог мечтать, — напоминаю я у ее губ, затем снова целую ее.

Пока доказательство нашей любви вытекает из ее томного тела, я расслабляюсь и прижимаю ее к себе, стараясь не раздавить.

— Как ты себя чувствуешь?

Тихий смешок вибрирует в ее груди.

— Хорошо. На самом деле, хорошо.

Я приподнимаюсь и улыбаюсь ей.

— Всего лишь "хорошо"? Я надеялся на "умопомрачительно". "Офигенное блаженство". "Разрушена для любого другого мужчины". Но "хорошо"? Полагаю, мне нужно еще немного попрактиковаться.

Ее губы расплываются в самой прекрасной улыбке, и, если бы я только что не дал ей все, что мог, я бы снова занялся с ней любовью.

— Возможно, нам стоит попрактиковаться, — поддразнивает она.

Она рассеяно обводит контур ангелочка, навечно нарисованного над моим сердцем, и я не могу себя заставить рассказать ей о его значении, поэтому просто целую ее в лоб.

— Детка, обещаю, будем практиковаться до тех пор, пока не сможем ходить. А сейчас, идем в душ. На этот раз воспользуемся моим эффективным способом, приняв душ вместе, а затем поужинаем, чтобы у нас были силы на те практические занятия, что ты планируешь.



Выйдя из нее и сев на корточки, я восхищаюсь тем, как светится мой потерянный ангел. Она снова находит себя не без моей помощи. Я никогда не покину ее. Никогда.

— Что? — хмурясь, спрашивает Тори.

Я хватаю ее за руки и тяну вверх, чтобы она села.

— Ничего, — вру я.

Черт побери, она — всё для меня.

Тори недоверчиво приподнимает бровь.

— Ты совсем не умеешь врать.

Пожав плечами, я слезаю с кровати и поднимаю ее на ноги.

— Лучше, чем ужасный любовник.