Под знаком Льва

Я включаю телефон, аккумулятор которого стараюсь сохранить как можно дольше, и открываю галерею со сделанными мной снимками плана города, но и на этот раз загадочный смысл красной линии, пролегающей поперек дорог, мне не открывается. Но она не похожа на случайный росчерк, для этого она слишком аккуратно нарисована, и ее не пытались исправить.

Если бы мы были в настоящем, я бы предположила, что это похоже на линию электропередач, которая тянется через весь город, но в 1500 году в Риме о таком еще не слышали. С раздраженным вздохом я решаю пока не останавливаться на том, что не поддается пониманию, а сосредоточиться на том, что можно проверить, на отмеченной крестом улице. Может быть, мне стоит для начала просто осмотреть это место? Люций ведь не зря отметил его, возможно там мне станет понятнее, что это за линия. Кроме того, это пока единственная зацепка, с которой можно работать.

Сейчас или никогда! – говорю я себе, спрыгивая с подоконника.

Прежде чем выйти из дома, я останавливаю дежурного парня, проходящего мимо:

– Если кто-то будет спрашивать меня – я отправилась на прогулку.

Он молча кивает и поспешно уходит. Я собираюсь с мыслями и толкаю дверь. Я сознательно решила идти одна, потому что для начала хочу сама проверить, насколько многообещающим окажется этот след, прежде чем тревожить Анджело и Галатею. Кроме того, у Анджело наверняка и так есть другие дела, помимо того, чтобы мотаться со мной по всему городу.

Как и за несколько дней до этого, погода утром в Риме почти летняя, в воздухе пахнет весной. Я заранее посмотрела, как выйти на улицу Виа дель Назарено, и надеюсь, что не заблужусь по пути. Я постаралась изучить дорожную сеть на фотографии карты как можно тщательнее: район Борго, где я сейчас живу, находится на северной окраине города, значит, мне нужно двигаться в направлении центра, и пусть в Риме нет классического центра города, каким, например, считался Римский форум в античности, весь город можно считать сплошной горячей точкой: на каждом углу встречаются культурные памятники и древние сокровища. Через средневековый переулок Борго я направляюсь к мосту Святого Ангела, который кажется еще более оживленным, чем вчера: сегодня придется активно поработать локтями, чтобы пробить себе путь. Вскоре я понимаю, что скорее всего, иду не в том направлении, потому что большинство людей стремятся по мосту к Ватикану. Большинство из них – паломники, и какими бы изможденными и усталыми они ни выглядели после своего трудного путешествия, их лица прямо-таки светятся от восторга.

Спустя еще несколько тычков и ругательств я почти перехожу мост. Почти у спуска я на мгновение останавливаюсь, рассматривая дома на берегу, которые, кажется, стоят прямо на воде. От Лунготевере, укрепленного бульвара на берегу Тибра, с его подпорными стенами для защиты от наводнений, сейчас нет ни следа. Примерно в это процветающее время люди подвергаются регулярным наводнениям, но сейчас Тибр течет мирным голубым потоком, и я едва успеваю отвернуться, когда подо мной вздымается волна солоноватой сточной воды. У меня до сих пор в голове крутятся истории о трупах, дрейфующих по Тибру, так что я предпочитаю идти дальше, оставив реку позади.

У меня внутри разливается покалывающее предвкушение, делая меня еще более возбужденной. Я не раз видела картины и слушала лекции, но сейчас замечаю, что Рим мало походит на тот город, образ которого я знаю из современности, здесь все еще царит дух Средневековья, дороги грязны от нечистот, дома выглядят старыми и обветшалыми, некоторые – полуразрушенными, тем не менее в некоторых местах я уже чую дух изменений. Сама же я сосредотачиваюсь на поиске правильного пути, проходя мимо бесчисленных строительных площадок, где возводятся великолепные палаццо и церкви. Крики рабочих сопровождают меня на протяжении всего пути по оживленному кварталу. Мимоходом заглядывая в придорожные магазины, сначала я прохожу мимо канцелярий, где мужчины, склонившись над столами, делают письменные принадлежности при одном только дневном свете, падающем через открытые двери. Рядом с ними торговцы бумагами, перед подъездами в магазины которых на ветру шелестят метровые желтоватые растяжки. Между ними пекари, из чьих заведений веет соблазнительным ароматом свежего хлеба. И везде, куда бы я ни посмотрела, все чем-то торгуют. Честно говоря, я еще никогда не видела столько переливающихся стендов с четками, резными статуэтками святых и «абсолютно точно подлинными» мощами – по крайней мере, так кричат во все стороны предприимчивые продавцы.

Когда мне под нос суют коробку, в которой, по заверениям продавца, хранится крайняя плоть Христа (кто вообще захочет хранить ее дома?), я вежливо отказываюсь и уже через несколько минут оказываюсь на площади перед церковью, где услужливый прохожий подтверждает мне, что это базилика Сан-Сильвестро, которую я отметила как ориентир в своем маршруте. Отсюда я могу добраться до Виа дель Назарено, просто спросив дорогу у прохожих.

Свернув еще дважды, я наконец достигаю искомой улицы, и мое буйное настроение несколько ослабевает. Теперь наступает действительно загадочная часть моей прогулки. Осторожно, словно по минному полю, я ступаю по улице, скользя взглядом по фасадам домов. Я не знаю, что именно пытаюсь здесь найти, но почему-то уверена, что сразу пойму, как только увижу, однако пока ничего не бросается мне в глаза: Виа дель Назарено выглядит спокойной и совершенно непримечательной.

Но вскоре я обнаруживаю кое-что, что привлекает мое внимание: пустынные и едва различимые с дороги из земли торчат остатки мощных каменных арок, развалины выглядят старыми, за века они на несколько метров ушли под землю. Нахмурившись, я вглядываюсь в яму, полную нечистот, зарослей и крошащихся останков стены, но, услышав позади себя какой-то чавкающий звук, испуганно отшатываюсь. Это всего лишь женщина, выносящая из дома корзину, полную маленьких глиняных сосудов.

– Извините, – кротко обращаюсь я к ней. Она останавливается, вопросительно глядя на меня. – Не могли бы вы рассказать мне, что это за развалины?

Женщина пожимает плечами.

– Не знаю, – ворчит она, – как по мне, так это просто старая груда камней. Не советую вам спускаться туда, это может быть чертовски опасным: под аркой глубокий обрыв вниз.

Хм… Глубокий обрыв? Но что, если…

– Там внизу часто останавливаются люди? Что там находится?

– Нет, никому не удастся пройти через обвалившуюся арку. Кто-то уже попытался… Бедная душа! Теперь его уже сам черт не сыщет. Держитесь отсюда подальше, девушка, там нечего смотреть.

Я только разочарованно киваю. Женщина уже собирается уходить, как я решаюсь предпринять еще одну попытку:

– Вы не замечали случайно человека, который в последнее время часто сюда приходит? У него темные волосы и серебристые глаза. Может быть, вам доводилось видеть его по вечерам?

– Это надо спросить у ночных стражников! Я не сую нос в чужие дела и вам не советую! – Она прощается скупым кивком и, покачав головой, уходит.

Вот черт! Я расстроенно опускаю голову. Попытав счастья еще у двух местных жителей, проходивших мимо меня, я узнаю ровно то же самое: никто ничего не знает о наполовину исчезнувших руинах, но все настоятельно рекомендуют мне в них не залезать, и никто не видел человека, похожего на Люция. Обескураженная, я опускаюсь на ступеньку перед маленькой круглой арочной дверью, пытаясь переварить свое разочарование. Я почти уверена, что в развалинах действительно ничего нет, но меня не покидает ощущение, будто я что-то упускаю из виду. Ощущение, что я близка к разгадке, но пока просто не могу этого понять.

Возможно, пришло время поговорить с Лео. Со времени нашей беседы в доме Галатеи я его больше не видела и ничего о нем не слышала, возможно, на этот раз я должна сделать первый шаг. Особенно когда речь идет о том, чтобы попросить его о помощи.

Вздохнув, я поднимаюсь, решая немного разнообразить свою прогулку по Риму, чтобы привести мысли в порядок и составить новый план; пусть Виа дель Назарено и оказалась бесполезной зацепкой, это не значит, что нужно опускать руки. Например, есть еще огромные накладные за еду, которые я нашла на столе Люция, может быть, стоит нанести визит поставщику…

Довольно долго я, погруженная в свои мысли, не обращая внимания на дорогу, лечу по улочкам Рима, и только потом замечаю, как удачно вышла к довольно оживленному месту. Оглядываясь в поисках ориентира, я невольно округляю глаза, понимая, куда именно забрела. Передо мной возвышается Капитолий, так называемый Кампидольо, один из семи холмов Рима и резиденция городской администрации. Как зачарованная я поднимаюсь на холм, на вершине которого возвышается Дворец консерваторов, явно переживающий не лучшие времена, а с другой с стороны… Я ничего не вижу. Два бодрых джентльмена в черных халатах мимоходом разглядывают меня, но я только и могу, что с открытым ртом пялиться на обширную площадь, раскинувшуюся передо мной.

У подножия Капитолийского холма раскидывается зеленый пейзаж, больше похожий на холмистые окрестности, чем на шумный город позади меня. Римский форум выглядит заросшим лугом, на котором мирно пасутся несколько коров и овец. Между ними крест-накрест торчат древние руины, наполовину ушедшие в землю. У меня действительно складывается ощущение, что я на даче. Это… у меня нет слов.

Наконец оправившись от шока, я спускаюсь с холма. Не так-то легко, оказывается, в длинных юбках лазать по грудам обломков римских колонн, фризов и каменных блоков, рассыпанных повсюду. У меня сердце кровью обливается от этих бесценных артефактов, так небрежно разбросанных вокруг, заросших кустарником и лишайником. Тяжело поверить, что под грудой пыли и сорняков действительно скрывается Римский форум.

Добравшись до подножия холма, я позволяю себе немного передохнуть: надо же, как я ухитрилась спуститься вниз, не сломав себе шею! Передо мной из земли торчит верхняя треть триумфальной арки Септимуса Северуса, мне бы хотелось взглянуть на высеченные в камне узоры и портреты, но арка безмятежно заросла плющом и вьюном.

На форуме между тем кипит бурная деятельность: рабочие разгружают щебень, прочесывая землю лопатами и крюками. Поначалу мне кажется, что они хотят привести местность в порядок, но уже через секунду я понимаю, что их цель заключается ровно в противоположном: они используют форум в качестве карьера! Телеги и повозки, нагруженные отбитыми мраморными блоками и щебнем, вывозятся с территории, чтобы быть использованными для строительства новых дворцов на многочисленных строительных площадках города. Мужчины с корзинами на спинах собирают мелкие куски породы, и я внутренне вздрагиваю каждый раз, когда слышу, как долото отбивает очередной бесценный мраморный фриз.

С дико бьющимся сердцем я спешу мимо рабочих, сжав руки в кулаки и стараясь не закричать как сумасшедшая. Как бы я ни возражала против того, что древнее место эксплуатируется, и ни пыталась остановить варварское расхищение, это, конечно, ничего не изменит. Наверняка это относится к списку действий, привлекающих излишнее внимание к путешественникам во времени, о котором так часто любит говорить Лео, поэтому я как можно быстрее, петляя между домов, гаражей и пастухов со скотом, спешу к зданию, которое уже давно разглядела издали, – Колизею.

Запрокинув голову, я останавливаюсь перед амфитеатром, позволяя себе оглядеть сооружение. Мой вывод: разрушенный, дырявый, заросший, как гигантский швейцарский сыр, от которого откусили смачный кусок, на месте которого все заросло плесенью. Бо́льшая часть внешнего кольца уже отсутствует, как я знаю из современности. Впрочем, я раньше никогда не задумывалась, почему это произошло. Угадай с трех раз. Правильно! Карьер.

Я осторожно приближаюсь к Колизею, словно это дракон, свернувшийся в клубочек и способный в любой момент меня проглотить. Несмотря на то что он выглядит разрушенным и обветшалым, его все еще активно используют, повсюду суетятся люди: тащат отбитые каменные плиты, нагружая ими деревянные телеги. Меня никто не замечает, когда я тихо прохожу в аркадный проход на первом этаже и с любопытством оглядываюсь.

Здесь, кажется, живут люди: вдоль коридора стоят бараки, люди устраивают свои жилища в нишах и углах здания. Целые семьи ютятся на матрасах, отделенных от ближайших лежанок простынями и полотенцами. Над маленькими кострами бурлят котелки, над моей головой крест-накрест натянуты бельевые веревки. Ну и… Думаю, даже не стоит упоминать, чем здесь пахнет.

Однако любопытство гонит меня дальше.

Колизей – космос как он есть, скорее жилой замок, чем арена. Меня завораживает то, как люди относятся к этому обветшалому монументу. С верхних этажей доносится непрекращающийся стук и крики рабочих, в то время как здесь, внизу, галдят куры и орут младенцы.

Я уже обошла по кругу почти половину, когда атмосфера едва уловимо меняется. Дело в людях, которые здесь живут. Не могу точно сказать, в чем дело, но они отличаются от людей, которых я видела в городе раньше. Взгляд черных глаз преследует меня из тени, пока я торопливыми шагами продвигаюсь дальше. Здесь я чувствую себя захватчицей и спешу поскорее уйти, однако я недолго остаюсь незамеченной.

Я успеваю сделать буквально пару шагов, когда из ниши в стене вдруг высовывается корявая рука и на удивление цепко хватает меня за плечо. Я вырываюсь, пытаюсь высвободиться, но все равно боком натыкаюсь на нишу. Моргая, я оглядываю помещение: эта комната обставлена довольно уютно, на полу тканый ковер, а масляные лампы из чеканной латуни льют теплый свет. Это помещение так отличается от тех бедных делянок, что я только что осматривала…

Женщина, затащившая меня сюда, тоже другая. Она не похожа ни на одного из людей, которых я когда-либо видела. Я пялюсь на нее так долго, что это уже неприлично, но оказываюсь не в силах отвести взгляд. Ее лицо напоминает мне классические строгие черты греческих статуй: широкие брови, прямой нос, четкая линия челюсти. Нутро подсказывает мне, что она должна быть уже в возрасте, даже если я не замечаю ни морщин, ни складок, выдающих ее истинный возраст, возможно все дело в выражении ее темно-карих глаз, которые словно повидали весь мир… Словно уже видели каждую его бездну, любую его жестокость.


Однако самое примечательное в этой женщине – ее волосы. Гладкие и белоснежные, они ниспадают до талии, ни единой непокорной пряди, ни единого выбившегося волоска. У меня складывается ощущение, что я могла бы отразиться в них как в перламутровом зеркале, по крайней мере, я никогда в жизни не видела настолько белоснежных волос.

– Я заметила, что ты бродишь здесь, – говорит она тихим грудным голосом. – Ты ищешь ответы.

Она вопросительно поднимает белые брови, но я только и могу, что продолжать тупо смотреть на нее. Я имею в виду… Она немного похожа на гадалку с ярмарки… И да, конечно, я ищу ответы, но не здесь. Я пришла в Колизей из чистого любопытства, а не потому что надеялась что-то здесь обнаружить.

Однако эта женщина, похоже, считает иначе.

– Меня зовут Друзилла. Я уже видела таких, как ты, вы приходите и уходите, но, как ни странно, рано или поздно вы всегда находите дорогу ко мне…

Она слегка улыбается, а потом хватает меня за руку, переворачивая ее вверх запястьем. От моего зодиака исходит легкое голубоватое свечение, и мне страшно хочется отдернуть руку, но Друзилла держит ее стальной хваткой. Черт возьми, откуда в ней столько силы?!

– Он тоже был здесь. Некоторое время назад, до того, как нашел тебя, – бормочет она, устремив взгляд на татуировку Водолея. Мой желудок сжимается, а во рту становится сухо.

– Вы имеете в виду Лео? Моего партнера по путешествиям во времени? – тупо спрашиваю я. Она кивает.

– Лео. Зодиак Лев. Как удачно ему дали это имя, не так ли? Да, он был здесь, когда его еще никто не видел, только я.

Я пытаюсь вспомнить, что мне рассказывал Лео о путешественниках во времени, которые не нашли своего партнера. В одиночку вполне возможно путешествовать во времени, но без возможности вступать в контакт с людьми и что-то менять. Только когда находятся два взаимодополняющих партнера, они могут изменять прошлое. К счастью, со мной такое было с самого начала. Я и была той самой половиной, которую Лео, уже пробудившийся как путешественник во времени, должен был найти, таким образом, с первого же моего путешествия я была видима для людей из прошлого, в то время как Лео до меня бродил по прошлому словно призрак.

Поэтому то, что Друзилла теперь утверждает, будто видела Лео до того, как мы встретились во второй раз, я воспринимаю довольно скептически.

– Он рассказал мне о пророчествах, которые обрушились на него и разрывают изнутри.

Наконец, я нахожу в себе силы вырваться из хватки и отступаю назад настолько далеко, насколько позволяет тесное пространство.

– Кто вы? – невозмутимо спрашиваю я. – И что все это значит?

Друзилла раздраженно отвечает на мой взгляд:

– Поверь мне, кто я – действительно не имеет никакого отношения к делу. Кроме того, сейчас тебя беспокоит кое-что другое.

Я бросаю на нее раздраженный взгляд в ответ.

– Ах да? И что же, по-вашему, меня беспокоит?

– Чезаре Борджиа исчез. Но дело не только в этом. Художник Леонардо да Винчи тоже пропал сразу после прибытия в город. И вот теперь здесь появляется молодая женщина, которая очевидно не принадлежит этому времени, как бы хорошо она ни маскировалась. Я знаю таких путешественников, как вы, и чаще всего у вас есть задание. Ваш путь рано или поздно приводит ко мне, даже если только я и могу узнать в вас тех, кто вы есть на самом деле. Вы ищите, маленький Водолей, но вы не найдете ответы в одиночку.

В узкой нише ее слова разносятся эхом и оседают мурашками у меня на коже. Я все еще не знаю, что думать об этой женщине, и, хотя я не могу так просто отрешиться от своего скептицизма, я невольно поддаюсь влиянию ее слов.

– Я вижу, что дала тебе достаточно пищи для размышлений.

В своей энергичной манере она хватает меня за плечо, выталкивая из своей жилой ниши. Прежде чем я успеваю запротестовать, она разворачивает меня в сторону выхода, выталкивает через арочный проход и отдергивает занавеску.

– Подождите! Это еще не все!

Только сейчас мне приходит в голову, что я могла расспросить Друзиллу о Люции. Если уж она знает нас с Лео, то наверняка и с ним уже встречалась, и хоть что-то сможет мне о нем рассказать. Я аккуратно отодвигаю занавеску и замираю: ниша пуста. Оглядев каждый уголок, хотя и так знаю, что здесь нет мест, где можно спрятаться, я нерешительно зову ее:

– Друзилла…

Ну не могла же она раствориться в воздухе!

– Сдавайся, девочка, ее здесь нет! – мимоходом кричит мне какой-то мужчина в лохмотьях. – Не хочешь составить мне компанию? Не стой без дела, как эта лентяйка Друзилла.

Глядя на гнилые осколки зубов, которые обнажает его ухмылка, я решительно качаю головой и ухожу, бегом бросаясь по округлому коридору, пока наконец не обнаруживаю пролом в каменной кладке, через который и выбираюсь наружу.

Только снова оказавшись на солнце, я понимаю, как прохладно было внутри Колизея. Содрогаясь, я потираю руки друг о друга, пытаясь понять, что только что произошло. Эта встреча с Друзиллой была до ужаса странной, начиная с того, как бесцеремонно она втащила меня в свою нишу и заканчивая ее бесследным исчезновением.

Решив, что не позволю этому выбить себя из колеи, я упрямо шагаю дальше. У меня нет с собой часов, но, судя по положению солнца, уже примерно полдень, и мне было бы неплохо потихоньку отправляться в обратный путь. Я не совсем уверена, передал ли утренний слуга, что я ушла гулять, так что вполне возможно, что Анджело и Галатея уже стоят на ушах, обыскавшись меня.

На обратном пути через Римский форум я снова прокручиваю в голове свою встречу с Друзиллой, но так и не нахожу логического объяснения этому странному событию. Внезапно в голову прокрадывается мысль о том, что, возможно, мои ноги не случайно понесли меня к Колизею, что все это была, не знаю, судьба? Но уже в следующий момент я отбрасываю эту мысль: звучит слишком безумно. Я просто хотела отвлечься после того, как потеряла свою основную зацепку.

Пересекая площадь Венеции прямо у Капитолия, я снова ныряю в переулок, здесь по-прежнему много людей, протискивающихся по узким проходам с корзинами, полными покупок. В особенно узком переулке навстречу мне выезжает возница, так что нам с другими прохожими приходится прижаться к стенам домов, чтобы он мог проехать. Достигнув открытой площади, я с облегчением вздыхаю. Здесь грохот стихает, и я понимаю, что шла другой дорогой, но я не особенно беспокоюсь, что могу заблудиться в городе: я в любом случае рано или поздно наткнусь на Тибр или мост Святого Ангела, а оттуда легко смогу найти путь к дому Галатеи, тем более что в этом времени мостов через реку раз-два и обчелся, а соответственно выбор не велик. При необходимости я также смогу присоединиться к потоку паломников, которые, скорее всего, держат путь к Ватикану.

Рядом со мной как раз толпятся несколько паломников, держащих перед собой кожаную фибулу и хмуро склоняющихся к ней. Я с любопытством заглядываю через их плечи. Это что, какой-то исторический путеводитель по городу? Очень интересно…

Внезапно мой взгляд отвлекается на что-то слева от паломников. На углу улицы обнаруживается постоялый двор, перед которым установлены деревенские скамейки и столы, а табличка над дверью гласит: «Гостеприимная корова», но язвительное хихиканье над названием застревает у меня в горле, потому что там, между другими гостями в их простой одежде песочного цвета я замечаю багровое пятно. Покалывание простреливает мою правую руку еще за несколько секунд до того, как я понимаю, что это он.

Лео сидит, сгорбившись над глиняной чашей, видимо, полностью погруженный в свои мысли, а затем как в замедленной съемке поворачивает голову, утыкаясь взглядом прямо в меня. Тихо охнув, когда его взгляд прожигает меня на расстоянии, я чувствую, как у меня внутри зарождается пламя, и покрой платья вдруг становится болезненно плотным: какое-то необузданное свечение прожигает мои жилы, борясь со швами на лифе. Нетвердым кивком головы Лео предлагает мне подойти к нему, и я колеблюсь, но все же иду в его сторону, останавливаясь лишь подойдя вплотную к столу. Странная скованность мешает мне занять место на скамейке возле него.

– Садись, – почти рычит Лео.

Только сейчас я замечаю, что его глаза сверкают чистым гневом, и это странное покалывание внутри заметно остывает. Тем не менее я все-таки опускаюсь на скамью. Что бы он ни имел против меня, я гарантированно не смогу от этого сбежать.