Почетный пленник
Часть 28 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Та затравленно огляделась и выполнила то, что ей велели. Правый глаз смотрел на Хранителя, а левый косил куда-то в сторону и вверх.
«Ведьма, — подумал Ули. — Ведьма — левый глаз на ту сторону смотрит, клиббам подмигивает!»
— Почему тебя назвали ведьмой? Что ты скажешь мне в свое оправдание? — сурово спросил ее Хродвиг.
Та опять огляделась, вытянула перед собой связанные руки. Лицо ее исказилось, как будто по коже прошла волна, и она замычала. Замолчав, она опять попыталась что-то сказать. Вид у нее при этом был такой, словно она пытается проглотить большой кусок. И не может. Кроме мычания, ничего слышно не было. Она вновь залилась слезами.
— Развяжи ее, — раздраженно велел Хранитель помощнику. — И дай поесть.
Хоар развязал веревки и усадил женщину. Придвинул тарелку с парой вареных яиц, к которым так и не притронулся староста. Не выбирая, бросил туда же хлеба и холодного мяса.
Хранитель поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях. В тишине было слышно, как жадно чавкает женщина. Послышался шум льющейся воды, — Хоар придвинул большую кружку, которую женщина тотчас опустошила. Не чинясь, Хоар налил еще. За воротами слышался гул толпы.
Хродвиг размял лицо руками и сказал:
— Гони всех наших сюда. И мой дом на колесах тоже. Всех на конь, кроме нас троих.
— Понятно? — спросил Хоар того охранника, что стоял в дверях дома. Тот кивнул. И молча направился к выходу со двора.
— Расскажи мне о пропавших пастухах, — обратился Хранитель к старосте.
— Так это… что рассказывать-то? Собрались, как обычно, по весне. Пока сдоили каждую овцу, пока стадо собрали… И отправились-то на прежние пастбища… Посылали к ним за брынзой. Раз, другой, третий — все хорошо было. Ездил человек в горы, каждому свою часть привозил. По надоенному весной. А потом…
— Что за человек?
— Так Ойдар, сын мой.
— Зови сюда своего сына, — велел Хродвиг.
Старейшина поднялся, с неодобрением посмотрел на Эйду, которая продолжала есть из его тарелки, и отправился в дом. Вскоре перед Хранителем предстал парень, чьи щеки еще не испробовали остроту бритвы. Был он так же рыж, как и его отец.
— Ты Ойдар, сын старейшины Эйдира? — спросил Хродвиг.
Парень оглянулся на отца, получил от него тычок в спину и поклонился Хранителю:
— Да, господин.
— Можешь звать меня Хранителем.
— Да, Хранитель.
— Что ты увидел, когда приехал на пастбище?
— Так это… Овцы сбились, собаки не давали им разбрестись, Хранитель. Как меня увидели, овцы жалобно заблеяли, их не доили, господин… Хранитель, — поспешно поправился он. — А собаки радостно залаяли.
— А люди, пастухи?
— Никого не было, Хранитель. Я покричал, немного проехал вокруг. Увидел прогоревшие угли. Они там вечеряли.
— С чего ты взял?
— Так это… — совсем как отец, растерянно сказал Ойдар. — Котелок в жиру, немытый, рядом. Кошмы расстелены у костра. Бурдюки пустые рядом…
— Что за бурдюки? — встрял в разговор Хоар.
Парень растерянно перевел взор на нового дознатчика, но Хродвиг пристукнул посохом. Парень вновь посмотрел на Хранителя и ответил:
— Пивом с них пахло…
— И что, ты кричал, звал — в ответ ничего? А следы смотрел? Собак пускал?
— Я и не кричал особо… — удивился в ответ парень. — И следы не смотрел.
— Почему?
— Так известно почему, — ответил Ойдар и понизил голос: — Всем известно…
— Что всем известно, клиббы вас всех задери! — вспылил Хранитель.
Парень сжался, и за него вступился отец:
— Дозволь мне ответить, Хранитель!
Хродвиг лишь нетерпеливо пристукнул посохом.
— Джогу-Вара, — пояснил староста. — Рядом владения Джогу-Вара.
Хранитель и Хоар переглянулись. А Ули хотелось кричать и крутить колесо, но предупреждения Хоара и боязнь того, что его выгонят, удержали от подобной неосмотрительности.
«Джогу-Вара! Хозяин гор! Волосатый, длиннорукий и длинноногий! Про него кормилица рассказывала сказки на ночь! Он может разорвать заблудившегося охотника на части, а может одарить, и удача целый год не покинет счастливчика!»
— Джогу-Вара… — устало повторил за старостой Хранитель. — Джогу-Вара. Чего еще я не знаю в этой истории? — Хродвиг вцепился в свой посох двумя руками и уставился на старосту. — Отвечай мне, Эйдир! Я и Великое Небо, меня пославшее, ждут от тебя ответа!
— Все, господин! Все! — староста был готов бухнуться на колени. — Мы рассказали все!
Дальнейшие расспросы прервало появление одного из чернобурочников. Он проскользнул сквозь приоткрытые ворота и коротко поклонился Хранителю.
— Все наши здесь? — спросил его Хоар.
Тот кивнул в ответ. Хоар повернулся к Хранителю, ожидая распоряжений. Тот опять спрятал лицо в ладонях, круговыми движениями растирая уставшие закрытые глаза. Наконец, убрав руки, он посмотрел на старосту и спросил:
— С той стороны Ойдеты, — он махнул рукой в противоположную от их недавней стоянки сторону, — где кончается село, далеко ли кладбище?
— Так это… — привычно начал староста, почесывая макушку. — Околица, пустырь, потом перепутье. Налево, значит, на пастбище скот гонят. А направо — кладбище недалече. Где баб хороним. Чего ноги зря бить…
— Сейчас ты выйдешь к людям и скажешь, что суд будет на пустыре за околицей. И если, как мы выйдем, хоть один камень, хоть один комок грязи полетит в нас — ответ держать будешь ты. Как староста. По закону гор. Ты понял меня, Эйдир? — спросил старосту Хродвиг.
Тот тяжело вздохнул и кивнул.
Вся пятерка охраны собралась во дворе. Хоар посмотрел на них, серьезных и решительных, и спросил:
— Немой остановился напротив выхода? Дверь в дверь?
— Как обычно, — кивнул один из охранников.
— Значит, и мы, как обычно. Выходим, прикрываем с боков. Ты открываешь дверь. Первым иду я. Потом — она, — Хоар указал на обвиняемую. — Потом Ули, затем Хранитель. Это понятно? — Он внимательно осмотрел всех.
Они вышли. Толпа поредела — большинство отправились на пустырь. Усаживаясь последним, Хродвиг велел вознице:
— Не гони, мы еще не все обсудили.
Немой кивнул и пустил мулов шагом.
Хродвиг устроился рядом с Ули, а напротив них сидели Эйда с Хоаром. Хранитель прижал к себе Ули и стал гладить по голове. Ултер хотел оттолкнуть Хродвига, но старик незаметно ткнул его под ребра, и мальчик понял, что сейчас не время.
— Вот, Эйда, смотри — это Ули, славный мальчуган. Добрый и отважный. — Старик продолжал гладить Ултера по головке, как маленького.
Ултер понял, что это игра, и сидел смирно.
— А как зовут твоего сына, который ушел в горы? — ласково спросил старик.
Эйда завороженно наблюдала за движениями сухой морщинистой руки старика, гладившей Ули. Вот она сама погладила кого-то воображаемого и произнесла:
— Ой-кон… — Голос ее внутри повозки прозвучал глухо и сипло.
— Это к нему ты ходила ночью? — продолжил свой мягкий допрос Хранитель.
Эйду затрясло, но она кивнула:
— Ой-кон хороший… Ой-кон хороший…
Хродвиг кивнул ей:
— Сейчас мы приедем. Остановимся и выйдем. Там будут твои соседи, твои односельчане.
Эйда сжалась.
— Они будут шуметь. Они будут кричать. Но мои люди сильнее, они не позволят сделать тебе больно. Ты понимаешь меня?
Эйда часто-часто и быстро-быстро закивала.
«Так и голова может оторваться», — подумал Ули.
— Когда я буду спрашивать, тебе нужно отвечать, ты понимаешь?
Эйда опять закивала.
— Она не сможет говорить, — сказал Хоар.
«Ведьма, — подумал Ули. — Ведьма — левый глаз на ту сторону смотрит, клиббам подмигивает!»
— Почему тебя назвали ведьмой? Что ты скажешь мне в свое оправдание? — сурово спросил ее Хродвиг.
Та опять огляделась, вытянула перед собой связанные руки. Лицо ее исказилось, как будто по коже прошла волна, и она замычала. Замолчав, она опять попыталась что-то сказать. Вид у нее при этом был такой, словно она пытается проглотить большой кусок. И не может. Кроме мычания, ничего слышно не было. Она вновь залилась слезами.
— Развяжи ее, — раздраженно велел Хранитель помощнику. — И дай поесть.
Хоар развязал веревки и усадил женщину. Придвинул тарелку с парой вареных яиц, к которым так и не притронулся староста. Не выбирая, бросил туда же хлеба и холодного мяса.
Хранитель поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях. В тишине было слышно, как жадно чавкает женщина. Послышался шум льющейся воды, — Хоар придвинул большую кружку, которую женщина тотчас опустошила. Не чинясь, Хоар налил еще. За воротами слышался гул толпы.
Хродвиг размял лицо руками и сказал:
— Гони всех наших сюда. И мой дом на колесах тоже. Всех на конь, кроме нас троих.
— Понятно? — спросил Хоар того охранника, что стоял в дверях дома. Тот кивнул. И молча направился к выходу со двора.
— Расскажи мне о пропавших пастухах, — обратился Хранитель к старосте.
— Так это… что рассказывать-то? Собрались, как обычно, по весне. Пока сдоили каждую овцу, пока стадо собрали… И отправились-то на прежние пастбища… Посылали к ним за брынзой. Раз, другой, третий — все хорошо было. Ездил человек в горы, каждому свою часть привозил. По надоенному весной. А потом…
— Что за человек?
— Так Ойдар, сын мой.
— Зови сюда своего сына, — велел Хродвиг.
Старейшина поднялся, с неодобрением посмотрел на Эйду, которая продолжала есть из его тарелки, и отправился в дом. Вскоре перед Хранителем предстал парень, чьи щеки еще не испробовали остроту бритвы. Был он так же рыж, как и его отец.
— Ты Ойдар, сын старейшины Эйдира? — спросил Хродвиг.
Парень оглянулся на отца, получил от него тычок в спину и поклонился Хранителю:
— Да, господин.
— Можешь звать меня Хранителем.
— Да, Хранитель.
— Что ты увидел, когда приехал на пастбище?
— Так это… Овцы сбились, собаки не давали им разбрестись, Хранитель. Как меня увидели, овцы жалобно заблеяли, их не доили, господин… Хранитель, — поспешно поправился он. — А собаки радостно залаяли.
— А люди, пастухи?
— Никого не было, Хранитель. Я покричал, немного проехал вокруг. Увидел прогоревшие угли. Они там вечеряли.
— С чего ты взял?
— Так это… — совсем как отец, растерянно сказал Ойдар. — Котелок в жиру, немытый, рядом. Кошмы расстелены у костра. Бурдюки пустые рядом…
— Что за бурдюки? — встрял в разговор Хоар.
Парень растерянно перевел взор на нового дознатчика, но Хродвиг пристукнул посохом. Парень вновь посмотрел на Хранителя и ответил:
— Пивом с них пахло…
— И что, ты кричал, звал — в ответ ничего? А следы смотрел? Собак пускал?
— Я и не кричал особо… — удивился в ответ парень. — И следы не смотрел.
— Почему?
— Так известно почему, — ответил Ойдар и понизил голос: — Всем известно…
— Что всем известно, клиббы вас всех задери! — вспылил Хранитель.
Парень сжался, и за него вступился отец:
— Дозволь мне ответить, Хранитель!
Хродвиг лишь нетерпеливо пристукнул посохом.
— Джогу-Вара, — пояснил староста. — Рядом владения Джогу-Вара.
Хранитель и Хоар переглянулись. А Ули хотелось кричать и крутить колесо, но предупреждения Хоара и боязнь того, что его выгонят, удержали от подобной неосмотрительности.
«Джогу-Вара! Хозяин гор! Волосатый, длиннорукий и длинноногий! Про него кормилица рассказывала сказки на ночь! Он может разорвать заблудившегося охотника на части, а может одарить, и удача целый год не покинет счастливчика!»
— Джогу-Вара… — устало повторил за старостой Хранитель. — Джогу-Вара. Чего еще я не знаю в этой истории? — Хродвиг вцепился в свой посох двумя руками и уставился на старосту. — Отвечай мне, Эйдир! Я и Великое Небо, меня пославшее, ждут от тебя ответа!
— Все, господин! Все! — староста был готов бухнуться на колени. — Мы рассказали все!
Дальнейшие расспросы прервало появление одного из чернобурочников. Он проскользнул сквозь приоткрытые ворота и коротко поклонился Хранителю.
— Все наши здесь? — спросил его Хоар.
Тот кивнул в ответ. Хоар повернулся к Хранителю, ожидая распоряжений. Тот опять спрятал лицо в ладонях, круговыми движениями растирая уставшие закрытые глаза. Наконец, убрав руки, он посмотрел на старосту и спросил:
— С той стороны Ойдеты, — он махнул рукой в противоположную от их недавней стоянки сторону, — где кончается село, далеко ли кладбище?
— Так это… — привычно начал староста, почесывая макушку. — Околица, пустырь, потом перепутье. Налево, значит, на пастбище скот гонят. А направо — кладбище недалече. Где баб хороним. Чего ноги зря бить…
— Сейчас ты выйдешь к людям и скажешь, что суд будет на пустыре за околицей. И если, как мы выйдем, хоть один камень, хоть один комок грязи полетит в нас — ответ держать будешь ты. Как староста. По закону гор. Ты понял меня, Эйдир? — спросил старосту Хродвиг.
Тот тяжело вздохнул и кивнул.
Вся пятерка охраны собралась во дворе. Хоар посмотрел на них, серьезных и решительных, и спросил:
— Немой остановился напротив выхода? Дверь в дверь?
— Как обычно, — кивнул один из охранников.
— Значит, и мы, как обычно. Выходим, прикрываем с боков. Ты открываешь дверь. Первым иду я. Потом — она, — Хоар указал на обвиняемую. — Потом Ули, затем Хранитель. Это понятно? — Он внимательно осмотрел всех.
Они вышли. Толпа поредела — большинство отправились на пустырь. Усаживаясь последним, Хродвиг велел вознице:
— Не гони, мы еще не все обсудили.
Немой кивнул и пустил мулов шагом.
Хродвиг устроился рядом с Ули, а напротив них сидели Эйда с Хоаром. Хранитель прижал к себе Ули и стал гладить по голове. Ултер хотел оттолкнуть Хродвига, но старик незаметно ткнул его под ребра, и мальчик понял, что сейчас не время.
— Вот, Эйда, смотри — это Ули, славный мальчуган. Добрый и отважный. — Старик продолжал гладить Ултера по головке, как маленького.
Ултер понял, что это игра, и сидел смирно.
— А как зовут твоего сына, который ушел в горы? — ласково спросил старик.
Эйда завороженно наблюдала за движениями сухой морщинистой руки старика, гладившей Ули. Вот она сама погладила кого-то воображаемого и произнесла:
— Ой-кон… — Голос ее внутри повозки прозвучал глухо и сипло.
— Это к нему ты ходила ночью? — продолжил свой мягкий допрос Хранитель.
Эйду затрясло, но она кивнула:
— Ой-кон хороший… Ой-кон хороший…
Хродвиг кивнул ей:
— Сейчас мы приедем. Остановимся и выйдем. Там будут твои соседи, твои односельчане.
Эйда сжалась.
— Они будут шуметь. Они будут кричать. Но мои люди сильнее, они не позволят сделать тебе больно. Ты понимаешь меня?
Эйда часто-часто и быстро-быстро закивала.
«Так и голова может оторваться», — подумал Ули.
— Когда я буду спрашивать, тебе нужно отвечать, ты понимаешь?
Эйда опять закивала.
— Она не сможет говорить, — сказал Хоар.