Почетный пленник

— Да, — коротко ответил Хродвиг.

Ему не нравился вопрос и не нравился тон Эндира, но он слишком редко видел сына, чтобы оборвать его. Вот так, сразу. И отослать.

— Так ты собираешься сделать земли алайнов нашими землями? — вновь задал вопрос Эндир.

— Да, — насупившись, кивнул Хродвиг. — Они станут Дорчариан.

— Каждый правитель стремится умножить земли и количество подданных, — кивнул сын. — Это правильно.

— Имперские уроки и имперская мудрость? — хмыкнул Хродвиг.

— Отчасти.

— И для этого нужно столько лет учиться в Империи? — расхохотался отец прямо в лицо сыну.

— Учиться нужно, чтобы меньше ошибаться, — не обратил внимания на смех родителя Эндир.

— И этому тебя тоже научили в Империи? Да у любого старейшины долины таких мудростей — короб и корзина в придачу, на каждый день.

— Учил я, прежде всего, имперские законы…

— Законы?! — крикнул Хродвиг. Разговор чем дальше, тем больше досаждал. — Законы Империи — для имперцев. У нас в горах свои обычаи и Суд Хранителей…

— По горскому обычаю или по велению Хранителей ты пятнадцать лет назад отправил своего сына в Империю?

— Да как ты смеешь! Имперский щенок, что, зубы прорезались? — Ярости дана не было предела.

— Я не щенок, я наследник дана Дорчариан!.. — прошипел ему в лицо Эндир. И ярости у него было ничуть не меньше, чему у отца.

Они долго сверлили друг друга глазами, но за кинжалы не схватились. Затем сын отвел глаза и неожиданно мягко попросил:

— Выслушай меня, отец.

Хродвиг шумно выдохнул и откинулся на спинку трона, положив руки на подлокотники.

— Хотим мы или нет, имперские законы уже в горах. Дан Дорчариан по имперскому закону отдает своего наследника в Империю. Так? Как в сказке жители деревни отдают Хозяину гор самую красивую девушку. Так?

Сравнение было глупое, но дан кивнул.

— Хозяина гор можно одолеть, отец. Или обмануть.

— И как ты собрался это сделать?

— По закону, отец. Имперский закон — вот оружие против чудовища. И против самого арнского престола. Они сами выковали это оружие и сами его закалили. А также сами выложили это оружие на прилавок — берите, мол, пользуйтесь. Только они пока не поняли, как опрометчиво поступают. Имперцы льют в уши всем племенам, до которых дотягиваются, потоки слов о нерушимости арнского закона.

Хродвиг фыркнул и потянулся к чаше.

— Кто смог оспорить строки древнего уложения? «Наследник Дорча, если будет на то его воля, может отправиться в свой священный город Декурион, дабы поклониться своим богам в День середины лета», — подняв глаза к потолку, по памяти произнес Эндир.

Хродвиг наливал себе вино из кувшина, не отвечая. Вино журчало и темной синей струйкой лилось в чашу.

— Никто не смог оспорить! Имперцы скрипели зубами, но согласились! Их закон, их оружие. Я читал раз за разом эти древние строки разным чиновникам: архивариусам, префектам, судьям, самому наместнику! Их корежило, их ломало, но что они могли сказать? Я победил в этой схватке их же оружием. Не так ли, отец?

— Гимтар все глаза себе проглядел, разыскивая этот проклятый свиток! — фыркнул дан. Наполнив чашу, он взял ее в руку и откинулся на спинку кресла. — И как ты смог узнать об этом договоре? Ни я, ни другой правитель дорча до меня и слыхом не слыхивали…

Все было правдой. Лет восемь назад Гимтар по просьбе брата месяц просидел в казне Декуриона. Золота с серебром там отродясь не водилось, а вот древнего хлама хватало. Сын надышался пыли и чихал так, что все шутили, мол, у него скоро нос отвалится. Но Гимтар выполнил порученное — нашел соглашение. И отправил брату. А там уже Эндир убедил местных законников найти имперскую копию в архиве, доказав подлинность. А затем заставил разрешить ему поездку домой в соответствии с этим законом. Первую поездку домой за семь лет обучения! И единственную во всей истории, что помнили горцы, уже не одну сотню лет отдававшие наследников в заложники.

— Законы Арны — уже в наших горах, отец, — с нажимом продолжил Эндир. — По этим законам они откусывают у нас нашу землю — кусок за куском, кусок за куском. — Эндир ударил кулаком по столу. — Колодец, шахты, имперская вилла! Но теперь мне известны законы и правила игры! И я верну нашу землю!

— Что еще за детская игра? — спросил Хродвиг. Он сделал долгий длинный глоток, и небо слегка защипало.

— Та самая, в которую играют все. И взрослые тоже.

— Я не играю в игры, — махнул рукой Хродвиг. — Что за чушь…

— Столхед и Гимтар. За Столхед — земли алайнов, которые теперь станут нашими. Но станут при условии, если Гимтар — будущий дан. А что же должно стать со мной? — Губы Эндира искривились. — Я должен упасть со скалы? Получить нож в печень? Меня должны умертвить имперцы, когда ты поднимешь против них мятеж?

Хродвиг поперхнулся вином и закашлялся.

— Чем не взрослая игра? Игра дана? — Эндир горько усмехнулся. — А ты говоришь, что не играешь в игры, отец. Но если это знаю я, знает и Векс. Он только и ждет повода, чтобы вторгнуться в долину. По закону!

— Мы сметем их! Выкинем с нашей земли! — Хродвиг отшвырнул недопитую чашу. Вино залило стол, а чаша, обиженно звеня, запрыгала по полу прочь, подальше от разгневанного правителя.


— И что, все в горах поддержат тебя? Ты пойми, даже в окраинном занюханном селе пойдет слух, что имперцы защищают истинного наследника! Старшего сына! Потому как именно имперцы этот слух и пустят. А самого наследника поставят во главе армии, дадут ему воинов…

— Если ты сделаешь это… я убью тебя своей рукой! — Хродвиг сжал в кулак красные пальцы, залитые вином.

— Этого еще не случилось! Игра может пойти так, а может и не пойти. Имперцы мечтают стравить брата с братом! Сына с отцом! И тогда они возьмут еще кусок нашей земли.

Хродвиг вновь схватился за подлокотники трона.

— Но откуда ты…

— Знаю про твое будущее восстание? — перебил его Эндир. — Эта игра, отец. И Векс Кней — отличный игрок. Мастер! Гворча ударят тебе в спину, и восстание захлебнется, не успев начаться.

Эндир подошел к столу и обмакнул в красную винную лужицу палец. Поводил им задумчиво по гладкой поверхности.

— Тогда Векс казнит непокорного дана дорча, и его сыновей, и каждого десятого мужчину из нашего даипа, а наши реки вновь окрасятся горской кровью. — Эндир провел пальцем от лужицы к краю стола, и вино устремилось по проложенному руслу, застучав красной капелью о каменный пол. — Как встарь. А на твой трон в Декурионе усядется гворча. Который с радостью примет над собой полную власть императора. Как тебе такой исход игры, отец? — устало спросил Эндир и наконец сел в кресло напротив.

А дан Дорчариан, наоборот, поднялся.

— Гворча едят у меня с руки… — рубя воздух ладонью, с уверенностью, которую не испытывал, сказал Хродвиг.

— Поговори с людьми, — ответил Эндир. — На последнюю ярмарку имперские торговцы, эти жадные шакалы, тайком привезли несколько подвод с имперскими нагрудниками. Ведь это не был товар для тебя?

— Нет… — опешил дан. Он впервые слышал о таком.

— Вот видишь! Эти доспехи уже у гворча. Они только и ждут сигнала о выступлении.

— Но откуда тебе это все известно? — тяжело опустился обратно дан.

— Я тоже веду свою игру, — улыбнулся Эндир. — Свою маленькую, незаметную игру. И веду уже довольно давно…

И сейчас, лежа на кошме рядом со спящим правнуком, Хродвиг незряче перебирал пряди в овечьей шкуре. А перед глазами у него стояло улыбающееся лицо сына. Которого, как оказалось, он совсем не знал. Хранитель улыбнулся в ответ своему сыну, которого, волей Матери Предков, он сумел пережить.

«И что же, сын? Ты украл у меня своего брата, задурив ему голову этой имперской трепотней. Еще и с гордячкой Столхед этой, будь она неладна, все получилось не так…»

Ултер вновь заворочался во сне, и старик успокаивающе погладил его по голове.

«Ты умер, сын. Твой брат, Гимтар, — недогорец и не сможет вырастить парня. Рокон — хороший дан, но не сможет отказаться от калеки. Хорошо еще, есть люди в горах, которые понимают, что калека не может быть наследником. Не может править».

Хранитель вспомнил о хвором близнеце, и рука, гладящая Ултера, дрогнула.

«Кто же вырастит достойного дана? — вновь подумал старик. — Мне не успеть. Хоар хорош. Но пока все не узнают правду о нем — его не будут слушать. А едва узнают — Хоар не жилец. Когда нужно, Гимтар умеет быть беспощадным».

Итак, оставалось еще то, чего Хродвиг не учел. Оставалось то, что он не решил. Пока не решил. И потому смерти придется подождать. Ей не впервой.





Ултер


Жизнь в деревне начинается рано. Сквозь сон Ултер слышал, как шли женщины на утреннюю дойку, гремя подойниками. Потом шумно гнали стадо гогочущих гусей. Надрывались петухи, споря, кто из них горластее. А потом уже и Хродвиг растолкал его:

— Вставай, лежебока. Завтракать пора.

Ули подскочил, как подброшенный.

«Тихоня! Я же вчера не расседлал и не расчесал Тихоню!»

— Где моя лошадь? — спросил он Хродвига. Тот заулыбался и пожал плечами:

— Вот молодость! Глава Хранителей собирается судить ведьму во всеми забытом глухом селе, но должен знать, где находится лошадь одного маленького мальчика!

Ули покраснел.

— Мне нужно было расседлать, вычистить и расчесать ее, — объяснил он Хродвигу. — А я забыл… И уснул.

— Не переживай, — Хранитель потрепал его по голове, — Немой все сделал. Его хлебом не корми — дай за животиной поухаживать.

Хранитель откинул тяжелый ковер и открыл настежь дверь повозки. Утренняя свежесть и яркость мигом вытеснили ночной сумрак и духоту походной спальни.

— Проснулись? — послышалось откуда-то снизу.

Ули нагнулся и посмотрел под повозку. Поверх охапки сена на расстеленной кошме лежал Хоар, покусывая травинку в зубах. Тяжелая черная бурка, которой он укрывался, лежала рядом.