Поцелуй под омелой

— Мы болтали в моей комнате, и она уснула.

Отец кивнул и вышел из кухни. Оля поднесла ко рту чашку и, обжегшись, едва не уронила ее на стол. Говорит, это — единственное, что может сделать тебя счастливым? Нет уж, все-таки каждому — свое. Оля сердито отодвинула горячую чашку и, подперев подбородок рукой, снова с тоской вернулась к недавно закрытой вкладке…

Юрий Михайлович неслышно вошел в комнату. Желтый свет по-прежнему неровными полосами ложился на стены и потолок. Старый уличный фонарь за окном мерцал сквозь густо падающий снег. Ксения Борисовна лежала на кровати, отвернувшись к стене и поджав ноги. Юрий Михайлович взял с кресла плед и бережно накрыл им спящую жену. Точно так же, как делал это двадцать лет назад.





Глава девятая




С неба сыпал снег вперемешку с дождем. Леденящий ветер пробирался под короткую дубленку из овчины, а мокрые хлопья летели Оле в лицо. В ту минуту даже стало немного жаль, что уроки уже закончились. В школе сухо и тепло…

— Ну и погода! — проворчала Синицына. — Промозгло! Противно! На моей новой куртке такой классный меховой воротник. А из-за дождя на плечах будто драная мокрая кошка лежит.

Рина обеспокоенно завертела головой.

— Ну-ка, Оля, посмотри, нет тут никого поблизости?

— Кого? — удивилась Оля, тоже глядя по сторонам.

— Власова?

— Нет!

— Филимонова?

— Не вижу!

— Ну, слава богу! — вздохнула Рина, на ходу расстегивая рюкзак. Достала из него большую шапку с помпоном и водрузила на голову. К тому времени волосы у нее уже успели намокнуть и теперь светлыми сосульками облепили лицо.

— Почему бы шапку в школе не надеть? — резонно спросила Оля, глядя на подругу. Большой бордовый помпон Рины сразу же побелел от снега.

— Ага, смеешься? Эта шапка у меня с восьмого класса, я новую нормальную с утра не нашла. Видела, рядом с нами Власов и Филимонов одевались?

— Ну и что?

— Вадик до сих пор на тебя поглядывает…

— Пусть поглядывает! — нахмурилась Оля. Внимание Вадика все-таки ее напрягало.

Рина только тяжело вздохнула. Поскользнулась и схватила Олю под локоть.

— Ненавижу такую погоду! Льет и сразу мерзнет. Кстати, о Власове…

Теперь настала очередь Оли тяжело вздыхать.

— В эту пятницу он к себе кое-кого из параллели зовет. Закрытая тусовка. Но мы — в числе приглашенных! — У Рины лихорадочно заблестели глаза.

— Какая честь!

— Я подозреваю, что это из-за Вадика. Он уломал Егорыча включить нас в список гостей. С тех пор как ты появилась в нашем классе, мой бабсовет стал пользоваться успехом. Спасибо тебе!

Рина широко улыбнулась. Снова поскользнулась, и шапка забавно съехала ей на глаза.

— Честное слово, не за что! — угрюмо отозвалась Оля.

— Ты ведь пойдешь с нами в пятницу? Пообещай!

— Не могу я такого обещать! — смутилась Оля. Ведь она точно не горела желанием быть в одной компании с Власовым и Филимоновым. Кстати, интересно, что между Егором и Цветолиной? Вчера они с Вадиком оставили сладкую парочку под лестницей. Не просто же так! Наверняка целовались. Вот если бы Константинова тоже пришла…

— Пообещай! Пообещай! — канючила Рина. — Нас только из-за тебя Вадик пригласил!

— Мне очень жаль, Рина! Я не могу. Прими мои соболезнования…

— Ты еще и смеешься? Господи, ты над нами издеваешься! Лисин ей не нужен, Филимонов тоже… Вот же вбила себе в голову этого выскочку Потупчика! Если бы ты ему так нравилась, он бы нашел какой-нибудь способ связаться с тобой из больницы! Ой…

Ноги Рины в модных демисезонных сапожках заскользили по блестящей замерзшей луже. Синицына повалилась на асфальт, прихватив с собой Олю. Вдвоем они растянулись на льду.

— Больница? — ахнула Оля, при падении больно ударившись коленом. Но девочка не обратила внимания на боль. Так же, как и на мокрый снег. Он будто в один миг прекратился. — Какая еще больница?


— Я тебе ничего не говорила! — прохрипела Синицына. — Блин, Воробьева, слезай с меня! Какая ты тяжелая! Не налегай больше на пиццу в школьной столовой.

Но Оля и не думала слезать с одноклассницы. Грозно нависла над Риной:

— Что за больница, я спрашиваю?

— А ты пойдешь с нами в пятницу к Егору?

— Рина!

— Пообещай!

Оля, сурово сдвинув брови к переносице, молчала. Снег продолжал валить крупными мокрыми хлопьями.

— Я заболею и простужусь! — жалобно отозвалась Рина.

Оля высвободила Синицыну и протянула ей руку.

— Ладно, — вздохнула Рина, когда девочки поднялись на ноги. — Я утром подслушала разговор между нашей классной и мамкой Потупчика. Твой обожаемый недотепа под машину попал!

— Как? — закричала Оля. — Ты почему мне сразу не сказала?

— Когда сразу-то? — насупилась Рина. — Сама только после четвертого урока узнала! Да что ты так переживаешь? Там ничего серьезного! Сотрясение легкое да парочку ребер сломал. Вот прям беда! Мамашка его сама сказала, что скоро выпишут. Еще меня в дверях увидела, говорит, приходите в гости Женечку проведать!.. Бедняга, неужели так и не знает, что ее сыночку не простили? Кто к нему придет? С ним же никто не общается…

Синицына без устали молола языком, а Оля стояла, как громом пораженная.

— Ты знаешь его адрес? — спросила она, перебив Рину.

— Зачем тебе? — насторожилась Синицына.

— А ты как думаешь? — рассердилась Оля. — Дашь адрес?

— Не дам! — внезапно гаркнула Рина. — Фигу тебе с маслом!

— Это еще почему?

— Нашла, что у меня просить! Адрес Потупчика! — снова повысила голос Рина. — Да сдался мне этот Женя. Понятия не имею, где он живет…

Оля, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулась. Мимо девочек в этот момент проходила Цветолина. Константинова с интересом осмотрела одноклассниц и проследовала дальше. Шла быстрым шагом, но ступала осторожно, чтобы не поскользнуться. На припорошенном снегом асфальте четко отпечатались следы ее светлых тяжелых ботинок.

Рина и Оля молча проследили за Цветой, а затем вернулись к спору.

— Ты не пойдешь к нему! Не пойдешь! Не смей! — твердила Рина. — Ты не слышала, что я сказала? В пятницу нас пригласили к Егору. А из-за Потупчика не то что приглашение отменят, а вообще разговаривать перестанут!

— Отцепись ты! — сердито выдернула руку Оля. Развернулась и пошла вслед за Цветолиной.

Выйдя за школьные ворота, с удивлением обнаружила папину машину. Юрий Михайлович на всякий случай помигал дочери фарами. Оля растерянно подошла к машине и нырнула в теплый салон.

— Папа, ты почему не на работе? — первым делом задала вопрос девочка. — Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — улыбнулся в ответ Юрий Михайлович, глядя на дочь. Но улыбка его вышла какой-то натянутой и печальной. — Сколько двоек получила сегодня, птенчик?

— Сегодня — нисколько, — вздохнула Оля, стягивая с головы мокрую от снега шапку. Опустила козырек и посмотрела в небольшое зеркальце. Лицо красное и мокрое, словно заплаканное…

— Я взял отгул, — сообщил отец. «Дворники» быстро и бесшумно работали, сметая с лобового стекла крупные снежинки.

— Ты взял отгул, чтобы забрать меня из школы? — спросила Оля. Ушибленное колено немного ныло. — Что ж, это хорошо. На улице такая мерзкая погода!..

— Мы утром поговорили с мамой, — неуверенно начал отец, и у Оли упало сердце. Даже колено уже не так болело. А вот в груди, наоборот, защемило.

— Вы разводитесь? — спросила Оля глухим голосом.

— Разводимся? Нет, нет! — покачал головой отец. — Не думаю. Хотя… Не знаю!

— Но ты ведь обо всем догадывался! — воскликнула Оля. — Почему сразу с ней не поговорил? Думаешь, это не могло бы зайти далеко?

Юрий Михайлович растерянно пожал плечами.

— Считаешь, мне нужно ее отпустить? — спросил он у дочери.

Оля молчала, а сердце продолжало тревожно колотиться.

— И зачем мы затеяли этот переезд? — вздохнул отец, обеими руками крепко сжимая руль.