По ту сторону звезд
Часть 33 из 133 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А это корабельный кот, мистер Пушистые Панталоны.
Кот был больше похож на маленького демона-убийцу, чем на пушистого кого бы то ни было, но Кира поверила парню на слово.
Секунду спустя за спиной снова послышался шум – на этот раз металлическое клацанье, похожее на… стук копыт?
Розово-коричневая масса проскочила в дверной проем и врезалась в лестницу. Она визжала и брыкала крепкими ножками, пока не ступила одним копытом на ступеньку. Оттолкнулась копытом и полетела вслед за котом.
Свинья. Зрелище настолько невероятное, что Кира застыла на месте. Снова жизнь сумела удивить ее своей неисчерпаемой странностью.
Кот приземлился на другом конце и сразу же удрал в открытую дверь. Свинья побежала следом.
– Что это было? – спросила Кира, когда к ней вернулся голос.
– Корабельный свин Виложка[7].
– Корабельный свин?
– Ага. Мы ему к копытам присоски приделали, чтобы он мог передвигаться и при свободном падении.
– Но зачем на корабле свинья?
– А как же: свинья нас не съест – значит, и бог не выдаст, – захихикал Триг.
Киру передернуло. Восемьдесят восемь дней в сверхсветовом пространстве – чтоб теперь наслаждаться тупыми шуточками? И это называется справедливость?
Слезливый голос Грегоровича вновь зазвучал у них над головой – действительно похожий на голос неуверенного в себе бога:
– Приготовиться: через минуту и двадцать четыре секунды вновь набираем ускорение.
– И почему же ваш корабельный разум – особенный? – спросила Кира.
Триг пожал плечами. Забавный жест в условиях свободного падения.
– Он очень, очень большой. – Юноша смерил ее взглядом. – Годится и для самого крупного судна.
– Как же вы заполучили его? – спросила Кира.
Судя по тому, что она успела увидеть на борту «Рогатки», ни один разум со стажем роста свыше двух-трех лет не согласился бы служить здесь.
– Мы его спасли.
– Спасли?
– Он был установлен на рудовозе. Местная компания добывала иридий у Шестьдесят первой Лебедя Бэ и доставляла сюда. В рудовоз угодил мелкий астероид, и он рухнул на одну из лун.
– Ох!
– Именно! И при падении вырубилась связь, так что позвать на помощь они не могли.
Сигнал прозвучал снова, и стопы Киры плотно встали на металлическую плиту – к ней вернулся ее вес. Вновь она подивилась тому, как хорошо работают мышцы после стольких дней в невесомости.
– Ну и что? – поторопила Кира рассказчика, нахмурясь. – Тепловой след рудовоза обнаружить достаточно легко.
– По идее да, – согласился Триг и полез вниз по лестнице. – Беда в том, что это была вулканическая луна, и фоновое тепло скрыло рудовоз. Компания решила, что судно погибло.
– Черт, – сказала Кира, следуя за проводником.
– Кроме шуток.
– И сколько же они там проторчали? – спросила она, добравшись до дна шахты.
– Пять с лишним лет.
– Ого. Застрять на пять лет в криосне.
Триг остановился и как-то странно поглядел на нее.
– Не в крио. Корабль был сильно поврежден. Все криокамеры сломались.
– Туле! – Ей и собственный перелет показался чудовищно долгим. Пять лет – такого она и вообразить не могла. – И что же случилось с экипажем?
– Кто не разбился при падении, тот умер с голоду.
– И Грегорович тоже не мог погрузиться в криосон?
– Никак.
– Значит, почти все это время он провел в одиночестве?
Триг кивнул:
– Он бы там еще невесть сколько лет пробыл, если бы мы не заметили обломки. В чистом виде случайность: глянули на монитор в самый подходящий момент. До той поры у нас вообще не было разума корабля. Только искусственный интеллект – и не из лучших. Капитан приказал доставить Грегоровича на борт, и вот он здесь.
– Вы просто взяли и оставили его себе? А он что на это сказал?
– Ничего не сказал. – Триг взглядом пресек ее возражения. – Он не слишком разговорчив, понимаете? Уф, мы же не идиоты, мы бы не стали летать с разумом, который не хочет сотрудничать. Мы же не самоубийцы!
– А та рудодобывающая компания ничего не имела против?
Они вышли из центральной шахты в очередной безликий коридор.
– Их никто не спрашивал, – сказал Триг. – Они уже разорвали контракт с Грегоровичем, списали его как покойника, так что он был свободен завербоваться на любой корабль, куда хотел. И даже если бы они вздумали вернуть себе Грегоровича, он-то не хотел покидать «Рогатку». Он даже не позволил техникам вытащить его отсюда для полного медобследования, когда мы вернулись в Мир Стюарта. Дело в том, что он больше всего на свете боится снова остаться в одиночестве.
Это Кира могла понять. Разум корабля тоже был человеческим мозгом (почти), и при этом намного больше обычного, и ему требовалась подпитка, чтобы не рехнуться окончательно. Разум, запертый наедине с собой на пять лет… Она задумалась, насколько безопасно летать на «Рогатке».
Триг остановился перед парой больших гермодверей, друг напротив друга.
– Подождите здесь,
Он открыл дверь слева и скользнул внутрь. Кира успела мельком увидеть большой грузовой трюм, шкафы с оборудованием, а еще там возилась невысокая светловолосая женщина, обертывала в мягкий упаковочный материал приборные панели, с виду подозрительно напоминавшие те, что были на «Валькирии». На палубе у ног женщины лежала груда армейских бластеров.
Кира нахмурилась. Неужели экипаж «Рогатки» ограбил шаттл? Что-то она сомневалась в законности такого мародерства.
– Не мое дело, – пробурчала она.
Триг вернулся с одеялом, набором присосок и обернутым в целлофан пайком.
– Держите, – сказал он, протягивая Кире свою ношу. – Доступ в кабину и в машинный зал вам запрещен – только в сопровождении одного из нас или с особого разрешения капитана. – Он ткнул пальцем через плечо в сторону помещения, откуда только что вышел. – И в левый трюм. Ваше место по правому борту. Химические туалеты на корме. Найдите себе местечко. Справитесь дальше сами?
– Думаю, да.
– О’кей. Мне пора обратно в кабину. Будут проблемы – обратитесь к Грегоровичу, и он скажет нам.
Парень заспешил обратно той дорогой, которой они сюда пришли,
Кира вздохнула и потянула на себя дверь в правый отсек трюма.
Глава II
«Рогатка»
1
Первое, что заметила Кира, – запах: вонь немытых тел, мочи, рвоты и заплесневелой еды. Вентиляторы работали на полную мощность – она чувствовала, как по трюму пролетает легкий ветерок, – но для борьбы с запахом этого было недостаточно.
Потом звук: неумолчное журчание болтовни, громкое, всезаглушающее. Плакали дети, спорили мужчины, еще и музыка играла – после долгого молчания «Валькирии» этот шум накрыл ее с головой.
Правый отсек трюма представлял собой большое дугообразное помещение – очевидно, точную копию левого, две половинки бублика, обхватившие середину «Рогатки». Вдоль наружной стены изгибались толстые нервюры. Повсюду на стенах и потолке – разнообразные крепежи. К полу были привинчены многочисленные ящики, а между ними располагались пассажиры.
Точнее – беженцы. Две, а то и три сотни человек теснились в этом трюме. Пестрое собрание – молодые и старые, одетые кто во что, от скинсьютов до платьев в блестках и преломляющих свет вечерних костюмов. По всей палубе расстелены одеяла и спальные мешки, закрепленные присосками, а иногда и веревками. Рядом с постелями – груды одежды и просто мусор: лишь немногие пассажиры убирали отведенные им квадратные метры – крошечные царства порядка среди общего хаоса.
Наверное, все разлетелось в тот момент, когда выключились ракетные двигатели, сообразила Кира.
Кто-то из беженцев оглянулся на нее, остальные то ли не заметили, то ли проигнорировали.
Осторожно ступая, Кира пробралась в дальнюю часть трюма. Там за очередным ящиком обнаружилось полдюжины пассажиров в спальных мешках, привязанных к палубе. Они вроде были ранены: у нескольких мужчин на руках из-под бинтов виднелись обширные ожоги.
Дальше парочка с желтыми ирокезами пыталась унять двух маленьких девочек, которые кричали и носились кругами, размахивая содранной с пайков фольгой.
Кот был больше похож на маленького демона-убийцу, чем на пушистого кого бы то ни было, но Кира поверила парню на слово.
Секунду спустя за спиной снова послышался шум – на этот раз металлическое клацанье, похожее на… стук копыт?
Розово-коричневая масса проскочила в дверной проем и врезалась в лестницу. Она визжала и брыкала крепкими ножками, пока не ступила одним копытом на ступеньку. Оттолкнулась копытом и полетела вслед за котом.
Свинья. Зрелище настолько невероятное, что Кира застыла на месте. Снова жизнь сумела удивить ее своей неисчерпаемой странностью.
Кот приземлился на другом конце и сразу же удрал в открытую дверь. Свинья побежала следом.
– Что это было? – спросила Кира, когда к ней вернулся голос.
– Корабельный свин Виложка[7].
– Корабельный свин?
– Ага. Мы ему к копытам присоски приделали, чтобы он мог передвигаться и при свободном падении.
– Но зачем на корабле свинья?
– А как же: свинья нас не съест – значит, и бог не выдаст, – захихикал Триг.
Киру передернуло. Восемьдесят восемь дней в сверхсветовом пространстве – чтоб теперь наслаждаться тупыми шуточками? И это называется справедливость?
Слезливый голос Грегоровича вновь зазвучал у них над головой – действительно похожий на голос неуверенного в себе бога:
– Приготовиться: через минуту и двадцать четыре секунды вновь набираем ускорение.
– И почему же ваш корабельный разум – особенный? – спросила Кира.
Триг пожал плечами. Забавный жест в условиях свободного падения.
– Он очень, очень большой. – Юноша смерил ее взглядом. – Годится и для самого крупного судна.
– Как же вы заполучили его? – спросила Кира.
Судя по тому, что она успела увидеть на борту «Рогатки», ни один разум со стажем роста свыше двух-трех лет не согласился бы служить здесь.
– Мы его спасли.
– Спасли?
– Он был установлен на рудовозе. Местная компания добывала иридий у Шестьдесят первой Лебедя Бэ и доставляла сюда. В рудовоз угодил мелкий астероид, и он рухнул на одну из лун.
– Ох!
– Именно! И при падении вырубилась связь, так что позвать на помощь они не могли.
Сигнал прозвучал снова, и стопы Киры плотно встали на металлическую плиту – к ней вернулся ее вес. Вновь она подивилась тому, как хорошо работают мышцы после стольких дней в невесомости.
– Ну и что? – поторопила Кира рассказчика, нахмурясь. – Тепловой след рудовоза обнаружить достаточно легко.
– По идее да, – согласился Триг и полез вниз по лестнице. – Беда в том, что это была вулканическая луна, и фоновое тепло скрыло рудовоз. Компания решила, что судно погибло.
– Черт, – сказала Кира, следуя за проводником.
– Кроме шуток.
– И сколько же они там проторчали? – спросила она, добравшись до дна шахты.
– Пять с лишним лет.
– Ого. Застрять на пять лет в криосне.
Триг остановился и как-то странно поглядел на нее.
– Не в крио. Корабль был сильно поврежден. Все криокамеры сломались.
– Туле! – Ей и собственный перелет показался чудовищно долгим. Пять лет – такого она и вообразить не могла. – И что же случилось с экипажем?
– Кто не разбился при падении, тот умер с голоду.
– И Грегорович тоже не мог погрузиться в криосон?
– Никак.
– Значит, почти все это время он провел в одиночестве?
Триг кивнул:
– Он бы там еще невесть сколько лет пробыл, если бы мы не заметили обломки. В чистом виде случайность: глянули на монитор в самый подходящий момент. До той поры у нас вообще не было разума корабля. Только искусственный интеллект – и не из лучших. Капитан приказал доставить Грегоровича на борт, и вот он здесь.
– Вы просто взяли и оставили его себе? А он что на это сказал?
– Ничего не сказал. – Триг взглядом пресек ее возражения. – Он не слишком разговорчив, понимаете? Уф, мы же не идиоты, мы бы не стали летать с разумом, который не хочет сотрудничать. Мы же не самоубийцы!
– А та рудодобывающая компания ничего не имела против?
Они вышли из центральной шахты в очередной безликий коридор.
– Их никто не спрашивал, – сказал Триг. – Они уже разорвали контракт с Грегоровичем, списали его как покойника, так что он был свободен завербоваться на любой корабль, куда хотел. И даже если бы они вздумали вернуть себе Грегоровича, он-то не хотел покидать «Рогатку». Он даже не позволил техникам вытащить его отсюда для полного медобследования, когда мы вернулись в Мир Стюарта. Дело в том, что он больше всего на свете боится снова остаться в одиночестве.
Это Кира могла понять. Разум корабля тоже был человеческим мозгом (почти), и при этом намного больше обычного, и ему требовалась подпитка, чтобы не рехнуться окончательно. Разум, запертый наедине с собой на пять лет… Она задумалась, насколько безопасно летать на «Рогатке».
Триг остановился перед парой больших гермодверей, друг напротив друга.
– Подождите здесь,
Он открыл дверь слева и скользнул внутрь. Кира успела мельком увидеть большой грузовой трюм, шкафы с оборудованием, а еще там возилась невысокая светловолосая женщина, обертывала в мягкий упаковочный материал приборные панели, с виду подозрительно напоминавшие те, что были на «Валькирии». На палубе у ног женщины лежала груда армейских бластеров.
Кира нахмурилась. Неужели экипаж «Рогатки» ограбил шаттл? Что-то она сомневалась в законности такого мародерства.
– Не мое дело, – пробурчала она.
Триг вернулся с одеялом, набором присосок и обернутым в целлофан пайком.
– Держите, – сказал он, протягивая Кире свою ношу. – Доступ в кабину и в машинный зал вам запрещен – только в сопровождении одного из нас или с особого разрешения капитана. – Он ткнул пальцем через плечо в сторону помещения, откуда только что вышел. – И в левый трюм. Ваше место по правому борту. Химические туалеты на корме. Найдите себе местечко. Справитесь дальше сами?
– Думаю, да.
– О’кей. Мне пора обратно в кабину. Будут проблемы – обратитесь к Грегоровичу, и он скажет нам.
Парень заспешил обратно той дорогой, которой они сюда пришли,
Кира вздохнула и потянула на себя дверь в правый отсек трюма.
Глава II
«Рогатка»
1
Первое, что заметила Кира, – запах: вонь немытых тел, мочи, рвоты и заплесневелой еды. Вентиляторы работали на полную мощность – она чувствовала, как по трюму пролетает легкий ветерок, – но для борьбы с запахом этого было недостаточно.
Потом звук: неумолчное журчание болтовни, громкое, всезаглушающее. Плакали дети, спорили мужчины, еще и музыка играла – после долгого молчания «Валькирии» этот шум накрыл ее с головой.
Правый отсек трюма представлял собой большое дугообразное помещение – очевидно, точную копию левого, две половинки бублика, обхватившие середину «Рогатки». Вдоль наружной стены изгибались толстые нервюры. Повсюду на стенах и потолке – разнообразные крепежи. К полу были привинчены многочисленные ящики, а между ними располагались пассажиры.
Точнее – беженцы. Две, а то и три сотни человек теснились в этом трюме. Пестрое собрание – молодые и старые, одетые кто во что, от скинсьютов до платьев в блестках и преломляющих свет вечерних костюмов. По всей палубе расстелены одеяла и спальные мешки, закрепленные присосками, а иногда и веревками. Рядом с постелями – груды одежды и просто мусор: лишь немногие пассажиры убирали отведенные им квадратные метры – крошечные царства порядка среди общего хаоса.
Наверное, все разлетелось в тот момент, когда выключились ракетные двигатели, сообразила Кира.
Кто-то из беженцев оглянулся на нее, остальные то ли не заметили, то ли проигнорировали.
Осторожно ступая, Кира пробралась в дальнюю часть трюма. Там за очередным ящиком обнаружилось полдюжины пассажиров в спальных мешках, привязанных к палубе. Они вроде были ранены: у нескольких мужчин на руках из-под бинтов виднелись обширные ожоги.
Дальше парочка с желтыми ирокезами пыталась унять двух маленьких девочек, которые кричали и носились кругами, размахивая содранной с пайков фольгой.