По семейным обстоятельствам

— А что, нужно меньше? — картинно удивился Иен. — Хочешь сорок? Тридцать?

— Нет! Восемьдесят! — твердо заявила Ната.

— С чего бы это?

— С того, что это — мой проект! Моя идея! Мои материалы! Мой вкус, наконец!

— А практически всю работу делаю я. И в случае чего — проблемы решаю тоже я.

— Какие еще проблемы? — снизила тон Ната.

— Всякие. С налогами, с бумагами, с конкурентами, которые обязательно появятся. С добрыми усатыми дядечками, которые непременно придут тебя «защищать» от произвола.

— Чьего произвола?

— Неважно. Откажешься — узнаешь.

Это было Нате понятно, она еще помнила бандитские 90-е годы у себя на родине, хоть и была совсем еще ребенком в те дни. Крыша, стало быть. Так Иен, выходит, будет еще и службой безопасности? И от воров защитит? И юридический отдел — тоже он? А она — дизайнер, отдел разработки и художественный руководитель? В принципе, цверг предлагает ей совсем не мало. Но половину?

— Сорок процентов.

— Мне шестьдесят? — уточнил Морозный нагло.

— Нет, мне шестьдесят.

— Нат, прекрати торговаться. Без меня ты не справишься.

— Еще как справлюсь. У меня есть муж. Он поможет.

— Чем? На флейте поиграет, пока тебя грабят?

— Я думала, Валь — твой друг, — сердито выдохнула она. — Оказывается, ошиблась.

— Друг, — угрюмо ответил цверг.

— О друзьях гадости не говорят. Тем более, ты прекрасно знаешь, что Валь сумеет договориться с кем угодно. И защитить меня сумеет.

Иен молчал, отвернувшись. Ната зябко потирала плечи. Ее разочарование росло. Она была лучшего мнения о муже подруги.

— Прости, — наконец, сказал Иен. — Ты права. Я перегнул палку. Так нельзя. Хорошо, я согласен на сорок процентов. Просто… понимаешь, мне ж семью кормить. Жену и ребенка. Лиля — она не такая как ты. Она домашняя. Работать не будет, да я и не хочу. У цвергов мужчина должен работать и семью обеспечивать. Иначе его уважать не будут. А твои идеи — они, конечно, интересные, но их не так уж просто реализовать. И не быстро всё будет. Я готов работать днем и ночью, Нат, только чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. А кузнецы в Каменске есть, много ли у меня заказов будет? Пока я еще денег накоплю на свой дом… С чумодамами твоими должно быстрее получиться.

— Я поняла, — кивнула Ната. — Пусть будет пятьдесят. Только я тебя очень прошу — никогда про Валя дурно не говори. А, и пропиши в контракте, что расходы тогда пополам.

— Пропишу. Пойдем, ты замерзла.

Ната вздохнула, снова потерла ледяные руки и вернулась в теплый кабинет.

Лотрейну было не до них. Он негромко о чем-то беседовал с усатым капралом, тревожно хмуря брови. Увидев Натку, только рукой махнул в сторону кресла, извинившись сквозь зубы.

— И что лекарь? — услышала она.

— Говорит, лихорадка. Не заразная вроде как, но поручиться не может. Но вообще — картина неприятная. Распух язык, сыпь, слабость. Велел поить бульоном и ждать, завтра принесет укрепляющие зелья.

Ната сглотнула. Симптомы отравления настойкой арники она прекрасно изучила на своих сыновьях. Видимо, без ведьмы тут не обошлось. Наверное, за Леона можно не переживать, вряд ли Ариадна планировала отравить своего жениха. Или все — планировала? Мало ли, что ей в голову взбредет! Может, узнав о том, что Леон — княжич, она решила, что он дурит ей голову?

— Я прошу прощения, что вмешиваюсь, но у меня дети… сыновья недавно болели похожей лихорадкой, — сказала она. — Наш лекарь из Каменска сказал, что ей только молодые мужчины болеют. Не заразная. Если вы не возражаете, я бы взглянула.

— У вас есть дети? — удивился герцог, а усатый неприятно ухмыльнулся:

— Есть. Двое. Мальчики. Сколько им, четырнадцать?

— Тринадцать, — процедила Ната сквозь зубы, сверкнув глазами на капрала. — Несовершеннолетние.

— Вы слишком молоды, чтобы иметь таких взрослых сыновей. 151a281

— У меня в семье есть альвы, — самое смешное, что она не солгала ни капли.

— Ах, ну если альвы… тогда вам точно можно взглянуть на моего мальчика. Альвы почти никогда не заражаются от людей.

Герцог выразительно посмотрел на усатого, и тот со вздохом подчинился.

— Я вас провожу. А ваш партнер пока обсудит интересующие его вопросы с его светлостью. Незачем женщине вникать в подобные сложности, их дело — нести красоту в мир.


Цепко ухватил Нату за локоть и буквально выволок в коридор — она и пикнуть не успела. Уже там прошипел:

— Совсем дура? Лотрейну — и про мальчишек ляпнуть! Это как красная тряпка для быка! Этот сдохнет — он ведь за тебя возьмется.

— Во-первых, не сдохнет, а во-вторых — не успеет. Сам раньше помрет. Пусть только попробует взглянуть в сторону моих детей, я сама его придушу.

— Видел я, как ты придушишь. В таверне стояла и блеяла как овца. Ладно, не злись. Я тебе зла не желаю… теперь. У меня теперь на тебя совсем другие планы, поверь.





27.




Натка и местная власть

Нет, Ната нисколько не корила себя. Лотрейн не дурак. При всех своих недостатках — ой какой умный мужчина! Наверняка уже послал людей наводить о ней справки. Сколько ему времени потребуется, чтобы узнать — чья она жена? Дня три? Меньше? И что потом? Она так надеялась на Ари, ведьма была ее козырем в этой игре, но оказалась — джокером. На Ариадну теперь рассчитывать бессмысленно.

Молча Ната шла по коридору вслед за капралом. Надо же, она постоянно сталкивается с ним, а так и не удосужилась узнать, как его зовут.

— Что вы сверлите мне спину взглядом, прекрасная? — не оборачиваясь, спрашивает ее усатый. — Нравлюсь? Уверен, что нет.

— Как вас зовут? — не выдерживает она.

Капрал резко останавливается и смотрит на нее через плечо с изумлением.

— Гесс. Ренгир Гесс, к вашим услугам. Для чего вам мое имя? С чего вдруг мне такая честь?

— Проклятья накладывать удобнее, когда знаешь имя врага, — спокойно пояснила Натка.

— Ха-ха, а вы шутница.

— С чего вы взяли, что я шучу?

— Ты не ведьма, ты не сможешь наложить проклятье. А твоя маленькая подружка — тем более.

— Это еще почему?

— По семейным обстоятельствам, — туманно ответил усатый. — Так мы идем, или вы еще что-то хотите обсудить?

Это по каким еще обстоятельствам? Ната совершенно ничего не понимала. Что имел в виду капрал? Он — родственник Ари? Какой-то из потомков Казимира Бронного? Маловероятно, хотя кто знает. Или?..

— Вы были знакомы с ее матерью? Близко знакомы? — догадалась Ната.

— Какая умная девочка. Слишком умная, пожалуй, — хмыкнул Гесс. — Забудь. Все равно ни ты, ни я уже правды не узнаем. А только ни одна ведьма заклятие на свою же кровь наложить не может, таков порядок вещей.

— Заклятия — нет, а вот отравить — запросто, — проворчала Ната, желая оставить за собой последнее слово.

Ей ли не знать вечную проблему маленьких деревень и провинциальных городков? Все друг друга знают, все друг другу или родня, или враги, или любовники. Это даже не совпадение, а проблема выбора. Если в деревне Березоньки всего три парня и две девки — ничего странного, что все они друг друга успели «опробовать». В деревнях к телесному вообще очень просто относились. В городе маленьком была та же картина: единственный ВУЗ да два техникума. Вся молодежь тусуется в одних и тех же местах. Если уж даже Ната, которая умудрилась выйти замуж на первом курсе, знала очень многих людей и никогда не боялась гулять по темным дворам вечерами, то что уж говорить о завсегдатаях бывших дворцов культуры, пафосно называемых ночными клубами? Итак, вполне вероятно, что капрал — тот самый неизвестный отец Ари. Что им это дает? Преднего ли врага или неожиданного союзника? А может — и вовсе ничего?

Поговорить бы об этом с Валем! С Иеном — бесполезно, цверг слишком прямолинеен для таких разговоров. Не поймет. А вот Валь — он более изощрен в суждениях. С ним вообще обо всем беседовать можно.

Ната страшно скучала по мужу и сыновьям. Неожиданное откровение.

А капрал тем временем толкнул одну из дверей и посторонился, пропуская женщину вперед.

Молодой человек, лежащий в постели, был бледен до синевы. На лице, шее и кистях рук — красные пятна. Глаза закрыты.

— Не буду вам мешать, — с кривой усмешкой сообщает Гесс. — Правда. Я ведь могу быть и хорошим, честное слово.

Только этого Нате и не хватает — такого вот поклонника. Она в принципе еще с того самого дня в таверне понимала, что привлекает капрала, как женщина. Но вот играть с ним в какие-то игры у нее не было ни душевных сил, ни желания. Слишком опасно. Она никогда не была роковой женщиной, в которую влюблялись, за которой ухаживали. Да, симпатичная, даже, пожалуй, красивая. Высокая, яркая, с отличной фигурой. Но — простушка. Деревенская девочка. Искренняя и открытая, смотрящая на большой и прекрасный мир широко раскрытыми глазами. И что теперь осталось от той девчонки? Теперь Ната стала жадной и циничной. Очень жесткой. Безжалостной к себе и другим. И только в руках Валенуэля она иногда вспоминала, что все еще женщина. Не тягловая лошадь, не мать-ехидна с глазами на затылке, а просто — женщина. Обычная. Слабая. Хрупкая. Странное, забытое ощущение.

А юноша разглядывал ее сквозь ресницы. Кто это? Он видел ее за ужином, даже поиграл с ней в игру «повторяй за мной». Странная. Тоже ведьма? Наверное. Ведьмы держатся вместе. Что этой-то от него нужно? Ладно — Ариадна. Ари понять можно. Он увлекся, наговорил ей лишнего, наобещал с три короба. Разумеется, Леон вовсе не собирался за ней возвращаться. Он — будущий князь. Она — деревенская ведьма. Смешно даже думать о том, что они могут быть вместе. Позабавиться с ней — это можно, конечно. Его венценосный дед именно так бы и поступил. Соблазнить, поиграть, растоптать — это были его любимые развлечения. Или даже не растоптать, а просто — поселить неподалеку в лесу и много лет выжимать из нее все соки. Именно так дед поступил с матерью Леона. Конечно, она была не ведьма… Но издевались над ней в доме княжеском знатно. Леон почти ее не помнил, но ощущение, что мать была глубоко несчастна и никому не нужна, у него сохранилось. Именно поэтому он не позволил бы себе обидеть Ари. Просто не приехал бы.

Но теперь всё было по-другому. И Ари была другой. По-прежнему невероятно, сказочно красивой. Увидев ее, Леон разом вспомнил, почему увлекся этой девочкой. И ведьмой она стала очень сильной. Нет, уже не ведьмой, а магом. Ей бы учиться… И обязательно — найти ее деда и потребовать взять ответственность за внучку. И тогда… И тогда это будет уже не князь и деревенская ведьма. А князь — и сильная знатная магичка. Совсем другой расклад.

Вот только — он теперь и не князь, а игрушка для сумасшедшего герцога. А эта… непонятная женщина еще и спрашивала его:

— И как вы умудрились вляпаться в такое дерьмо, Леон?

Действительно, как?