По правде говоря

Гриша ничего не ответил. Так и сидел на траве, с насмешкой поглядывал на меня снизу. А я махнула мальчикам на прощание рукой и пошла по тропинке к калитке. Сердце колотилось где-то в горле. Я даже обхватила горло пальцами, сделала глубокий, какой-то судорожный вдох. И первой кого увидела, завернув за угол дома, оказалась Света. Она стояла на крыльце и будто ждала моего появления. Взгляд сразу упёрся в моё лицо.

– Всё в порядке? – спросила она.

Я кивнула. Руку от горла убрала.

– Где мой муж? – задала она ещё один вопрос. И будто голосом подчеркнула: «муж». Словно, подозревала, что я на её мужа позариться могу.

Я медленно поднялась по ступеням на веранду, поравнялась с ней.

– На озере с мальчиками.

– Он тебе что-то сказал?

Я встретила её взгляд и спокойно качнула головой.

– Нет. Я просто гуляла.

Я открыла дверь и услышала голос Андрея. Он всё ещё говорил с кем-то по телефону, сидя за столом на кухне, перед открытым ноутбуком. Я мгновение смотрела на его затылок, после чего прикрыла дверь обратно. Опять повернулась к Светлане. Постаралась быть доброжелательной, хотя, её обвиняющий, подозрительный взгляд к этому совсем не располагал.

– Света, я слышала, вы занимаетесь творчеством. – Её брови удивлённо взлетели вверх, и мне пришлось пояснить: - Я видела панно в квартире Андрея. Из обрывков фотографий.

– Это не обрывки. Это тщательно подобранные фрагменты. Как пазл.

– Да, конечно, я неправильно выразилась. Но это масштабная и трудоёмкая работа, меня это поразило.

– Психологи порой советуют собрать в стопку снимки того, что вас расстраивает или радует, разделить всё это на части и создать из этого что-то новое.

– Интересно, - проговорила я, делая вид, что обдумываю её слова. – А то, что на стене у Андрея висит, это вас расстраивало или радовало? Что это за фотографии?

– Какая разница? – Светлана совершенно не желала идти со мной на контакт, даже после того, как я решила ей польстить. – Всё это превратилось в картину. Я это отпустила.

Судя по её интонациям, то произведение её творческого подхода, что досталось Андрею, изначально несло собой негативную энергетику. Милый подарочек, ничего не скажешь. Или это было сделано с умыслом?

– Я сама человек не творческий, - сказала я. – Мне всегда интересно, как люди могут из ничего сделать какую-нибудь красоту. Вот и спрашиваю.

– Мы очень близко общаемся с Аниной семьёй. Она сама и её родители – замечательные люди. А у её мамы золотые руки и невероятное воображение. Истинный пример для подражания.

Понятно, меня снова попытались ткнуть тем, что я, такая нехорошая, всё испортила. Поначалу я хотела промолчать, но затем решила, что, скорее всего, нам со Светой придётся встретиться ещё не раз, поэтому неплохо бы изначально расставить всё по своим местам.

– Света, вы зря меня вините в сложившейся ситуации. Я не уводила Андрея от его невесты. Я даже не знала про неё.

– Конечно, не знала. – Света зло кивнула. – Зачем о таком даже задумываться? В вашем провинциальном городе появляется потенциальный жених, видный и обеспеченный, разве важно, что у него невеста? Да даже если и жена, да?

– Глупости говорите. – Я начала выходить из себя из-за необоснованных претензий, что сыпались на меня. – Вы понятия не имеете, как мы с Андреем познакомились и почему я, вообще, здесь.

Она пренебрежительно махнула на меня рукой.

– Всё я знаю. Скромная девушка в очках, ловко оперирующая цифрами. Сумела произвести впечатление.

– А если и так? – Ей всё-таки удалось вывести меня из себя. – Что в этом плохого? Что плохого в том, что Андрею понравилась другая, не Аня? Почему вы считаете, что они были бы счастливы, поженившись? Если они не были счастливы до этого? Только потому, что она ваша подруга, а у её мамы выдающееся воображение? По всей видимости, у вас, Света, с воображением тоже всё хорошо.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы же придумали себе идеального мужа?

Она открыла рот, не сразу собравшись с мыслями, чтобы что-то сказать, а я не стала дожидаться ответной колкости, дёрнула на себя дверь и вошла в дом. В этот раз я сделала это решительно и достаточно громко, Андрей сразу на меня обернулся. А я спросила:

– Когда мы поедем?

Конечно, он видел за моим плечом Свету с крайне недовольным лицом, тут же всё понял и, отведя телефон от уха, мне пообещал:

– Скоро.

– Я подожду в комнате.

Выехали мы через час. Всё это время я носа из комнаты не показывала, даже от чая отказалась. Правда, Андрей принёс мне его в комнату, после моего отказа, за что я была ему благодарна. Уезжая, простилась я только с детьми. Светлана демонстративно меня игнорировала и заодно присматривала зорким взглядом за мужем и его реакцией на меня. Да я и не имела никакого желания разговаривать с Гришей. От всей этой семейки меня откровенно тошнило в последние дни, и я чувствовала себя за это виноватой. Без конца напоминала себе, что это семья Андрея, и других родственников у него никогда не будет. Он их любит, по крайней мере, родителей и племянников, остальными в какой-то мере дорожит, хотя и полностью не принимает их образ жизни.

– Что у вас случилось? – спросил меня Андрей, когда мы выехали за ворота. Гриша их за нами закрыл, махнул нам рукой на прощание. Я сделала вид, что не заметила, была занята ремнем безопасности. А Андрею сказала:

– Ничего не случилось. Просто я оказалась виноватой во всём.

– В чём?


– В твоём нежелании жениться.

Андрей вздохнул.

– Не обращай внимания.

– Я стараюсь, - негромко, но всё-таки недовольно отозвалась я.

У леса мы свернули на другую дорогу, в сумерках по ней было ехать более комфортно. Она была шире, и через пару километров начинался асфальт. Правда, пришлось делать небольшой крюк, через коттеджный посёлок и следующую за ним деревню.

– Давай остановимся у магазина, - попросила я. – Мне жизненно необходим шоколад.

Андрей посмотрел на меня, вдруг улыбнулся. Улыбка словно озарила его серьёзное лицо, он протянул руку и сжал мою ладонь.

– Солнце, всё будет хорошо. Я сокрушу всех твоих врагов.

– Не нужно, - сказала я, понимая, что мои враги как бы его родня. – Нужна лишь шоколадка.

Мы остановились на стоянке перед продуктовым магазином на центральной площади поселка. Здесь помимо универсама было выстроено небольшое здание, в котором находилось всё необходимое для комфортной жизни людей. Небольшое ателье, парикмахерская, какой-то мелкий ремонт. Даже автосервис сбоку примостился. Я вышла из машины, огляделась. Вокруг чувствовалась жизнь, хотя людей так сразу я не приметила. На стоянке ещё несколько машин, у входа в магазин привязана собака, пухлый ленивый лабрадор. Он сидел, ссутулившись, и смотрел на нас скучным, равнодушным взглядом. Даже не подумал принюхаться.

Мы с Андреем вошли в магазин, и отправились искать кондитерский отдел. По залу бродило несколько человек, за кассой девушка-кассир болтала с молодым человеком, вокруг светло, полки с аккуратно разложенным товаром и пахнет выпечкой. Андрей вроде как принюхался, что-то сказал мне про то, что не прочь съесть пирог, а то и два, а я шла по залу и понимала, что со мной происходит что-то не то. Я словно не чувствовала своего тела, шла по натертому до блеска полу, будто не касаясь его ногами, а внутри у меня всё заледенело. И я не могла понять, откуда взялось это чувство. Оно просто обрушилось на меня, свалилось ниоткуда. Я уже не думала о шоколаде, не думала о том, куда иду и что ищу. Я оглядывалась, не понимая, что со мной происходит.

Где-то слышались детские голоса, детей я не видела, они были на другом ряду, но я вдруг поймала себя на том, что иду именно к ним. Я шла в параллельном ряду, но к ним.

– Максим, не трогай ничего руками, - говорила им женщина, по всей видимости, мать. – Вези тележку, мы идём к кассе.

Я машинально развернулась, направилась в сторону касс, но тут меня Андрей за руку поймал и потянул в другую сторону. От его прикосновения я опомнилась, моргнула раз, другой, даже головой качнула.

– Вика, вот шоколад, какой ты хочешь?

Я обернулась, хотела увидеть женщину, но мы с Андреем уже завернули за угол.

– Какую шоколадку взять?

Я пустым взглядом смотрела на полку, заставленную разнообразными плитками шоколада.

– Вика, что с тобой? Тебе плохо? Вика!

Он схватил меня за плечи, сжал их, едва ощутимо встряхнул меня. Я откинула голову назад и на Андрея посмотрела. Не знаю, что он увидел в моих глазах, прочитал на моём лице, но, по всей видимости, перепугался, потому что выдохнул:

– Надо воды. Девушка! – окликнул он сотрудницу магазина. – Принесите воды!

Пока он, подхватив меня под мышки, носил меня с места на место, как куклу, я всё же улучила момент и оглянулась, оказавшись на открытом месте. Но ни у одной кассы уже не было покупателей, кассирша снова бездельничала, болтая со своим кавалером и хихикая. А мама с детьми уже выходила через распахивающиеся двери, я увидела её мельком, со спины, она ещё и наклонилась, разбирая продукты в тележке. Потом выпрямилась, кажется, заправила волосы за ухо, и вот уже скрылась с моих глаз вместе с детьми, с двумя мальчиками, выйдя из магазина.

– Вика, выпей воды.

К моим губам поднесли открытую бутылку с минеральной водой, я послушно сделала несколько глотков, затем подняла на Андрея глаза.

– Не хочу я ничего, поедем в город.

Он внимательно вглядывался в моё лицо, никаких признаков моей близкой кончины не рассмотрел, и согласно кивнул.

– Поедем.





ГЛАВА 13




Завтра должен был закончиться мой отпуск. Официально. Этого дня я почему-то ждала с тревогой. В Москве я жила уже неделю и каждый день себе повторяла: я в отпуске, я в отпуске, я просто в отпуске. Понимание этого отодвигало на второй план решения, планы и сомнения. Ведь в отпуске надлежит отдыхать, ни о чём не задумываться и порой хулиганить. Вот я, судя по всему, и хулиганила. Жила так, с той душевной свободой, какой никогда себе до этого не позволяла. Вовка всегда ругал меня за чрезмерную практичность и продуманность, говорил, что из-за этого я кажусь людям скучной, да и себе не позволяю в полной мере наслаждаться жизнью. Но, как я ни старалась, у меня не получалось, не складывалось в моей жизни такой ситуации, которую я могла бы со спокойной совестью пустить на самотёк. Да и Вовка мне совсем не помогал в этом плане, вечно подбрасывал проблемы.

А, может, мне нужно было лишь уехать, сменить обстановку, доверить кому-то заботу о своём спокойном существовании, и всё получилось само собой. Или дело всё-таки в Андрее?

После бегства из охотничьего домика его отца, мы остались с ним вдвоём. В многомиллионном городе, но словно наедине. Не знаю, возможно, ему пришлось постараться для того, чтобы оградить нас от визитов и звонков родственников, их обвинений и напутствий, мне он об этом не говорил. Но я не замечала, чтобы нас кто-то беспокоил, чтобы его телефон надрывался от звонков по вечерам, да и он сам не выглядел нервным или недовольным. Я подозревала, что с Аней он всё-таки общается, временами он хмурился, получая очередную смску, но он ничего мне не говорил, а я почему-то не спрашивала. Хотя, возможно, должна была, хотя бы поинтересоваться тем, всё ли в порядке. Но я жила будто в цветном сне, мне это нравилось, и я без зазрения совести пользовалась тем, что Андрей обо мне заботится.

Конечно, неделю, что мы провели с ним вместе, под одной крышей, нельзя было назвать совместной жизнью. Какая совместная жизнь через неделю, правда? И какой бы она стала на самом деле, со всеми её тяготами и нюансами, за столь короткий срок выяснить невозможно. Поэтому я позволила себе ненадолго расслабиться и ситуацию отпустить. Определив для себя позицию, как отпускную. Вот закончится отпуск, и я обо всём как следует подумаю. Обещаю. А пока мы с Андреем уезжали по утрам вместе на работу, я продолжила заниматься аудитом, подготавливала отчёты, Андрей работал в своём кабинете, я если и видела его на производстве, то неизменно с кем-то рядом, либо с телефоном у уха. Правда, обеденный перерыв, если он у него выдавался, мы проводили вместе, а вечерами ехали ужинать и немного погулять по городу. Временами на меня накатывали беспокойные мысли, я брала Андрея за руку и принималась гадать, к чему всё это приведёт. Что у нас, вообще, за отношения? Он попросил меня остаться, и я осталась. Но мы не можем бесконечно ходить с ним по улицам, держась за руки, и улыбаться его знакомым, что встречаются нам в ресторанах или в театре. Я не думала, что в Москве можно каждый вечер с кем-то сталкиваться. Но, видимо, круг общения у Андрея был достаточно велик. И я частенько ловила на себе косые, любопытные взгляды. Конечно же, нас с ним обсуждали. Обсуждали сорвавшуюся свадьбу, несчастную невесту и чёрствое, бесчеловечное отношение Андрея ко всему происходящему. Со стороны он, наверняка, казался беспардонно спокойным и равнодушным. Было, о чем посплетничать за его спиной. Вот только он всё замечал и отлично знал, как люди любят обсудить чужую жизнь, чужие промахи и ошибки. Людям улыбался, приветственно кивал, жал руки, а мне потом говорил:

– Не обращай внимания.

Я, если честно, особо и не обращала, я никого из этих людей не знала, и их мнение меня не волновало и не обижало.