По правде говоря

– Надо уезжать, - сказал мне Андрей после обеда. – Гришка просто невыносим. И как Света с ним живёт?

– Любит, наверное, - предположила я.

– Любит, - негромко фыркнул Андрей. Смотрел в сторону. Всю половину дня, с момента появления брата с семьёй, он выглядел раздражённым и крайне недовольным.

Я стояла рядом с ним и смотрела на голубое небо. Не знаю почему, но моё настроение, после прогулки по лесу, заметно исправилось, я ощутила странное воодушевление. И душевный дискомфорт Андрея мне хотелось излечить. Взять и одним взмахом руки всё исправить, заставить его расслабиться и улыбнуться.

– Ты переживаешь из-за его слов о родителях?

– Я переживаю, что мой брат неблагодарный раздолбай, - сказал он. Его рука вдруг легла на мою спину, погладила, поднялась к шее и пальцы в грубой ласке на мгновение её сжали. Я на Андрея посмотрела. – Я сделаю несколько телефонных звонков, и поедем, хорошо?

Я кивнула.

Андрей вернулся в дом, а я спустилась с крыльца и некоторое время провела с мальчиками. Те катались с горки, качались на качелях, веселились, и, казалось, что им хватает друг друга. Они даже общались преимущественно друг с другом, лишь изредка обращаясь ко мне с вопросами или беря за руку.

– Давай мы покатаем тебя на качелях! – предложили они в какой-то момент. Я согласилась, присела, ожидая, когда они начнут меня раскачивать. Давалось им это с трудом, но недаром они были настоящей командой, отдувались от усилий, старались, а я хоть и смеялась, но всеми силами пыталась их поддерживать. Незаметно отталкивалась ногой от земли, чтобы им было легче.

Из гаража вышел Григорий, в резиновых сапогах и с удочкой. Махнул мальчишкам рукой, и мне заодно.

– Пошли рыбу ловить, - позвал он.

Находиться в Гришкином обществе долго, то ещё удовольствие, вы, наверное, сами успели это понять. Выслушивать его язвительности и колкости радости никому не доставляло, но было видно, что сыновья его любили, да и он относился к ним с теплотой и заботой, не знаю уж, что будет, когда они повзрослеют. С детьми Гриша был мягким и податливым.

Отправляться с ним на озеро у меня желания не было. Но мы с Андреем собрались уезжать, и я подумала о том, что, возможно, мне не представится больше возможности побыть наедине с главным подозреваемым. В чём конкретно я его подозревала, я сказать не могла, но Гриша был главным фигурантом в деле о пропаже моей сестры. Нужно использовать любую возможность что-то узнать. И я отправилась с ним на рыбалку.

На удивление, Гриша умело управлялся с удочкой. Показывал мальчикам, как правильно нанизать на крючок наживку, как закинуть леску, дети были всецело поглощены процессом, а я сидела на пеньке позади них и смотрела на воду. В какой-то момент Гриша, наказав сыновьям наблюдать за поплавком, отошёл ко мне. Присел на корточки рядом. Я кинула быстрый взгляд на его профиль, в который раз подумав о том, что за прошедшие десять лет он сильно изменился. Я бы назвала это: поистрепался. Что, при такой жене, как у него, довольно странно. Вряд ли Светлана позволяет мужу пропадать неизвестно где по несколько дней. Вероятнее всего, отлучается Григорий только в направлении работы и родительского дома.

– Мой брат – завидный жених, да? – задал он коварный вопрос. Хотя, ничего другого от него ждать и не приходилось. Поэтому я не удивилась, не оскорбилась, просто поинтересовалась:

– Что ты хочешь?

Гришка открыто ухмыльнулся.

– Ничего. Любопытно просто.

– У тебя жена и двое детей. Ты весь такой из себя порядочный семьянин. И никак своё любопытство не успокоишь, - сказала я ему, решив не церемониться. У меня никак не получалось держать себя рядом с ним в рамках, быть вежливой, скрывать свои эмоции. Глядя на Гришку, на всю его сытую, спокойную жизнь, мне хотелось вцепиться в него и трясти. Или, по крайней мере, не давать ему спуска, ни единым словом.

– Могу я поинтересоваться, всё ли у старшего брата хорошо?

– Думаю, ты и сам знаешь, что у него всё хорошо. Не так, как у тебя, правда, но всё-таки…

– Не так, как у меня? – переспросил он. – Что ты имеешь в виду?

Я терпеливо объясняла:

– Ты женат, у тебя дети, свой дом, устроенное будущее.

Гриша голову повернул и откровенно на меня уставился.

– У меня такое подозрение, что интересуешься ты совсем не Андреем, а мной.

Я отвернулась, смотрела в сторону.

– Зачем мне интересоваться тобой? У тебя жена сердитая.

Он захохотал.

– Что есть, то есть. Светка у меня ревнивая. И решительная. Никому не пожелаю встать у неё на пути.

– По всей видимости, тебе повезло.

Григорий вроде как равнодушно пожал плечами. Подумал, после чего выдал:

– Она меня любит.

– А ты её? – не удержалась я от вопроса.

Он снова на меня посмотрел и широко улыбнулся.

– Считаешь, что в браке любить должны оба?

Я серьёзно кивнула.


– Да.

А он презрительно фыркнул.

– Глупости. Чтобы прожить в браке много лет, например, как мои родители, любить должен один. По обыкновению, женщина. Тогда брак будет и долгим, и крепким.

– Как это мерзко.

Гриша взял и похлопал меня по голой коленке. Уверена, что сделал это намеренно, хотя и не смотрел в этот момент в мою сторону, наблюдал за сыновьями. Я на его руку в первый момент в удивлении посмотрела, после чего решительно со своего колена сняла. Вызвав этим действием у него улыбку. А мне сказал:

– Поверь, всё так и работает. И не понимаю, почему Андрей артачится. Женился бы он на Аньке, сидела бы она дома, пылинки бы с него сдувала, в рот бы ему смотрела, и жил бы он в малине и апельсинах.

– Не заметила, чтобы твоя жена смотрела тебе в рот.

– У неё другой подход. Она с меня глаз не спускает, - сказал он и засмеялся.

– Значит, твой брат хочет другого, - наставительно проговорила я. – Хочет поддержки и сотрудничества в семье, а не банального подчинения.

– Все мужики хотят подчинения от женщины. Нас это заводит, понимаешь? Остальное всё враньё.

Я покачала головой.

– С тобой неприятно разговаривать.

– Я знаю, - легко согласился Гришка и тут же разулыбался. – А знаешь почему? Потому что я говорю правду. А люди не любят слышать правду.

– По-моему, ты себе льстишь.

– Серьёзно? Ладно, разрешаю тебе задать мне любой вопрос. И я скажу тебе правду.

– Любой вопрос? – переспросила я.

Гришка с готовностью кивнул, а я застыла, глядя ему в глаза.

«Задай ему вопрос, задай», крутилось у меня в голове. «Просто спроси, пусть ответит».

Наверное, в моих глазах было столько сомнения, что Гришка меня подбодрил:

– Я скажу тебе правду. О себе. Не об Андрее.

Мне показалось на одну короткую секунду, что я задохнусь. Поймала себя на том, что дыхание остановилось. Поняла, что произнести имя Ксени попросту не смогу. Не знаю почему, но меня обуял жуткий страх. И я ляпнула первое, что пришло в голову:

– Ты когда-нибудь влюблялся? По-настоящему?

Гришкин взгляд был столь красноречивым, он разулыбался, видимо, я ему этим вопросом польстила.

– Конечно, - ответил он.

– Не верю, - вырвалось у меня, и я отвернулась. Не удержалась и спросила: - Какая она была?

– Красивая, - усмехнулся он. – Молодая. Всё, как и положено в юности.

– И сколько же тебе было лет… в той юности?

– Лет пятнадцать-шестнадцать.

Стало горько. Говорил он явно не о моей сестре.

– А после?

– После я стал злым и черствым, - засмеялся он. – Женщин много, а я такой один.

– Действительно, - пробормотала я в сторону.

– У тебя красивые волосы, - вдруг сказал он. Подцепил пальцем прядь моих волос, я даже дёрнулась от неожиданности. – Мне всегда нравились рыжие. Они страстные и отчаянные.

– Вот и женился бы на рыжей, - огрызнулась я.

– Не встретилась мне такая, - снова посмеялся он. Гришкина манера без конца насмешничать здорово раздражала и, как я понимаю, не только меня, а всех вокруг. Но он внимания не обращал. Видимо, искренне считал, что его не любят из-за того, что он не стесняется говорить людям правду. Правда о нём самом его интересовала мало. С такими людьми трудно общаться и что-то им доказать.

– Правда, не встретилась? – переспросила я, неожиданно осмелев. Даже посмотрела ему прямо в глаза, с вызовом.

Он молчал, вглядывался в моё лицо, затем передёрнул плечами. Что-то такое мелькнуло в его глазах – то ли тень узнавания, то понимания, то ли догадка, потому что смотрел Гришка на меня чересчур серьёзно, ему это было не свойственно. И я испугалась. Поспешила подняться на ноги, нервно провела ладонями по животу, разглаживая примявшуюся ткань платья. Сказала:

– Я пойду. Андрей меня, наверное, потерял.