Плохой Круз

— Спроси ее.

— У мамы никогда не было парня. Сомневаюсь, что она призналась бы, что у нее есть сейчас.

— Ну, скажи ей, что она, кем бы я для нее ни был, ждет снаружи и хочу поговорить.

Бир выскользнул из моей машины и побежал к крыльцу, отпихивая скейтборд и отпирая сетчатую дверь. Несколько мгновений спустя Теннесси выпорхнула из указанной двери в обтягивающих джинсах и белой майке с рюшами.

Она выглядела мрачной, и снова на меня нахлынуло то щемящее чувство, что я делаю все это один, хотя у меня есть своя собственная банка червей.

Она неторопливо направилась к моей машине, прижавшись локтями к моему окну, и ее сиськи почти уперлись мне в лицо.

— Как дела? — Она поцеловала меня в щеку.

«Видишь? Все в порядке. Ты просто параноик. Ты так привык к женщинам, которые заискивают перед тобой, что не можешь смириться с тем, что твоя девушка не хочет сбежать прямо сейчас.»

— Ну не знаю. Мы не разговаривали весь день.

Официально я говорил, как все женщины, которых я когда-либо подводил в своей жизни. Я должен был признать, что быть на другой стороне этого уравнения было довольно дерьмово.

— Я не хотела прерывать вас с Биром.

— Тогда почему ты не приглашаешь меня прямо сейчас? — Я бросил вызов.

Она посмотрела налево и направо, ее лицо поникло, когда она понизила голос.

— Габриэлла всем говорила, что мы спим вместе. Помнишь, я говорила тебе, что она заходила к тебе домой, когда ты был в отъезде?

Как я мог забыть?

У Теннесси чуть не случился нервный срыв.

Я знал, что мне нужно усадить Габриэллу и в миллионный раз объяснить ей, что мы закончили. Но я не верил, что она не попытается выкинуть какую-нибудь очередную чепуху, «Дни нашей жизни», «Роман-не-мертвый-и-он- римский» бред.

Тайная беременность, эмоциональный шантаж, экзорцизм — Габриэлла была не прочь ни одной из этих уловок, чтобы заставить нас случиться, и я хотел дать своим отношениям с Теннесси еще несколько дней, чтобы стабилизироваться.

— Помню, — стиснул я зубы.

— Ну, я думаю, это расплата. Все знают, что мы теперь спим вместе.

— Прекрасно. — Я пожал плечами. — Теперь нам не нужно держать это в секрете.

— Тринити хочет, чтобы я прекратила это.

— Она привыкнет.

А если нет, что ж, тогда очень плохо для Тринити. Теннесси была потрясающей сестрой. Ее жизнь вращалась вокруг того, чтобы сделать Тринити счастливой.

— Теперь, могу я зайти и поужинать со своей девушкой?

— Я… ну, я…

Мои глаза расширились.

На самом деле она не думала об отмене дела из-за Тринити, не так ли?

Только она думала.

Конечно, она думала.

Мы говорили о Теннесси.

— Ты обдумываешь это, — сказал я категорически.

— Я пытаюсь найти лучший способ действий. — Она уронила голову на край моего окна.

— Знаешь, ты медицинское чудо, — сказал я.

Она посмотрела вверх, прислонившись щекой к моей оконной раме.

— Что?

— Ты единственный человек, которого я знаю, который может стоять прямо без позвоночника.

Она вздрогнула, отстраняясь от машины.


Я схватил ее за челюсть, пытаясь заставить ее посмотреть на меня. Она издала низкий, стонущий звук и отстранилась, потирая щеку. Именно тогда я увидел, что она снова нанесла невероятную косметику. И что макияж был разработан, чтобы скрыть что-то уродливое… вместо того, чтобы скрыть что-то красивое.

Я сузил глаза, поняв, что одна из ее щек покраснела и на ней остался отпечаток пальцев.

— Что за…

— Я в порядке. — Она сделала шаг назад.

Но было слишком поздно.

Я уже вышел из машины и захлопнул за собой дверь.

— Черт возьми. Кто сделал это с тобой? Это был Роб?

Я собирался убить его, а затем понемногу скармливать койотам.

Она фыркнула.

— Я бы ударила Роба, прежде чем он ударил бы меня.

Моя челюсть напряглась, а мышцы сжались.

— Тринити.

— Я справилась с этим. — Она попыталась убежать от меня.

— Маленькая ведьма.

— Она сошла с ума.

— Она будет в ярости, когда я надеру ей задницу и лишу ее работы.

— Круз, нет. — Она схватила меня за руку, сильно потянув. — Пожалуйста, позволь мне справиться с этим по-своему.

— Твой путь лежит на дороге, ожидая, пока она тебя переедет. Дело не только в тебе — ты думаешь, я хочу, чтобы кто-то такой бессердечный заботился о уязвимых пациентах? Спасибо, не надо.

— Мой путь — уделять время семье. Вовлекая их в эту идею.

— Какая идея? О том, что ты встречаешься с респектабельным членом общества?

— Из-за того, что я затеваю очередной скандал. — Она выпятила челюсть. —Они ненавидят, когда я в центре внимания.

«Я ненавижу их за то, что они заставляют чувствовать тебя обузой.»

«И себя за то, что не беру на себя ответственность, потому что не дай бог я сделаю что-то менее чистое и доставлю кому-то дискомфорт.»

— Я начинаю терять терпение, милая, — сказал я совершенно серьезно. — Я не собираюсь преследовать тебя вечно. Ты мне нравишься, Теннесси, но мне не нравится то, что ты заставляешь меня чувствовать, и это начинает становиться проблемой.

— Я знаю, — твердо сказала она, положив ладони мне на грудь.

Мое сердце билось как бешеное.

Черт возьми, я хотел ее. Я хотел бежать. Но ее глаза были искренними.

— Просто дай мне немного времени, чтобы я все поняла, хорошо? Увидимся завтра на репетиционном ужине.

Я поехал домой, чувствуя странное чувство бедствия, охватившее меня. Когда я припарковался перед входной дверью, я понял, почему.

Она ускользала от меня. Подвести меня легко, как я подвел Габриэллу и всех женщин до нее.

Мне нужно обдумать это.

Мне нужно во всем этом разобраться.

Мне нужно немного времени в одиночестве.

Я так сильно ударил по рулю, что разорвал ублюдка.

Я терял Теннесси Тернер и чувствовал это.