Плохой американец. Том I

Подобная политика приведет к тому, что через пару лет начнет свой небывалый взлет знаменитый наркобарон Пабло Эскобар. У него будет столько наличных долларов, что их банально негде будет складировать — придется зарывать паллеты в землю. А еще у него будут собственные подводные лодки, самолеты, перевалочные базы на Багамах…

— Ой, а может хватит про политику? — надула губки Тэсса — Скоро уже Новый год.

Я посмотрел на часы. И правда, но Нового года оставалось сорок минут. Ну, Харперы, держитесь!

— А что же мы не провожаем Старый год? — ненатурально удивился я — Предлагаю поднять тост за прекрасных дам! Они в 68-м году просто блистали!

Разумеется, нам с Тэссой алкоголь никто не предложил — мы пили апельсиновый сок. А вот Харперы налегали на мартини. Им его я и начал подливать. Сначала выпили за женщин, потом за удачу в новом году, подняли бокалы за здоровье. На столе появилась бутылка дорого французского шампанского. Я попросился ее открыть, рассказал между делом о новом коктейле, который якобы пьют Уолши — пополам мартини и шампанского. По своей прошлой жизни я знал, что это убойный напиток. Шампанское быстро пьянит, а мартини дает «долгий» градус.

Харперов коктейль заинтересовал. Я продолжал шутить, выдавать один тост за другим. Скоро на столе появилась вторая бутылка «шампуня». Мы включили телевизор. К моему удивлению, жанр новогоднего обращения уже существовал. Унылый носатый Линдон Джонс рассказал нам каким был тяжелым 68-й год, подробно остановился на аварии с Сатурном. Ничего внятного он не произнес — лишь общие слова о сплочении нации и прочая пафосная херня.

Боя курантов, разумеется не было, зато был красивый перезвон колоколов, когда стрелка достигла 12-ти. А еще был фейерверк соседей за окном дома.

Харперы были уже изрядно пьяные, Тэсса даже начала меня дергать за рукав тайком. Попутно делая страшные глаза. Я в ответку тихонько снял ботинок под столом, провел ступней по чулкам девушки, задирая платье. Девушка сильно покраснела, стрельнула глазами вправо-влево. Родители уже были совсем навеселе, Элизабет пьяно смеялась, покачиваясь. Да… Развезло их. А вот закусывать надо! Разве оливки и прочий сыр — это закуска? Так, баловство.

Кристофер почувствовал момент, сам поднял финальный тост и увел миссис Харпер наверх. На прощение он строго погрозил нам пальцем. Элизабет кажется даже и не поняла, что оставляет дочь наедине со мной. Чем это чревато, ей могли бы объяснить родители Тэмми.

Мы перебрались на диван, начали дурачиться. Тэсса принесла мне гитару отца — оказывается мистер Харпер баловался музыкой. Мы разлили себе по фужерам шампанское, я сыграл пару песен. Особенно девушке нравилась I Was Made For Lovin' You. Она смотрела на меня влюбленными глазами.

Я обнаглел и приобнял Тэссу, затем приблизился к ней лицом. Мы начали целоваться. Я постоянно прислушивался не скрипнет ли лестница — но все было тихо. Кажется, Харперы отправились спать.

Подруга целовалась довольно любвеобильно. Спустя пару минут поцелуев и игр с языком, мы отодвинулись, чтобы подышать и она сказала:

— Так нечестно! Ты подпоил родителей!

Я засмеялся — Так засуди меня! В любви и на войне все средства хороши.

Лизнув ей ушко, я прошептал:

— Всё гадал, в каком ты будешь белье.

Я запустил руку под платье, приподнял подол. Девушка надела розовые кружевные трусики. Моя рука принялась путешествовать дальше, девушка задрожала от прикосновений.

— Это все для тебя, любимый! — сказала она, с прерывистым дыханием.

Уже любимый? Мы сильно продвинулись вперед.

Тэсса извиваясь от моих ласк, начала расстегивать мою ширинку. Наклонила свою головку вниз.

— Я… я слышала девушки делают такое своим парням…

Ах, озорница! Слышала она…

— Давай я тебя научу.





* * *


Наше обучение продолжалось около часа. В процессе мы перебрались в комнату Тэссы, но мне хватило ума убраться оттуда перед рассветом. Выпил я совсем немного — так что спокойно сел в машину, доехал до дома, принял душ. Переоделся в джинсы, рубашку-поло. Сверху накинул пиджак. Единственная причина почему я решил его надеть — вспомнил о наплечной кобуре, что мне подарил Шакил и велел поносить, чтобы обмять. Туда автоматом сунул свой новый револьвер. Ну кто меня будет на праздники останавливать и досматривать?

Спустя несколько часов, я заявился обратно к Харперам. С Сатурном я отомстил Америке в целом, но не в частностях. Кристофер — был ключом к Бжезинскому. А с ним я очень захотел поквитаться. Да, в этой реальности он еще ничего такого не совершил. Но этот обиженный поляк обязательно захочет нагадить СССР, а значит и моей семье.

Я представил, как я тот, пацан из Союза пойду в школу, буду нести цветы учителям. А рядом будут идти счастливые мать и отец. Батя еще не знает, что через десять лет ему предложит послужить в Афганистане и он согласится. А какой-то антикоммунист-пшек из Белого дома его уже приговорил.

— Питер? — дверь мне открыл помятый мистер Харпер. Сегодня он уже не блистал румянцем, под глазами появились синяки.

— Кристофер, доброе утро. С Новым годом! Я за Тэссой.

— За Тэссой?

— Разве вы не помните? Вы вчера разрешили взять дочку на новогодний парад.


В Тоусоне каждый год 1-го числа проводился Парад пантомимы. И Харпер об этом знал.

Он пожал плечами, крикнул в дом — Тэсса, это Питер пришел!

Пригласил меня внутрь. Я вошел, снял пальто. Встретить меня вышла и миссис Харпер. Она выглядела не лучше своего мужа — отечная, с воспаленными глазами.

— Питер! Разве можно так часто произносить тосты?! — Элизабет начала с упреков.

— Разве это часто? — удивился я.

В холл вбежала вся такая воздушная Тэсса. Одеться она не успела, на девушке был коротенький белый халатик. Он открывал миру замечательные длинные ноги.

— Тэсса! Как можно?! — осудила дочку мать — Мигом одеваться. Кстати, Питер! Чем вчера все закончилось?

Две пары подозрительных глаз уставились на меня.

— Я помог Тэссе убрать со стола и отправился домой — я изобразил на лице искреннее удивления. Разве джентльмен мог поступить по-другому?

— Ну да, ну да — покивала Элизабет. Я так и не понял, поверили мне Харперы или нет. Но в любом случае они предпочли «сохранить лицо».

Пока мы вели светскую беседу, Тэсса успела одеться и мы поехали развлекаться. На центральной площади Тоусона уже начинался новогодний парад. В нем участвовали клоуны, музыканты, танцоры… Они шли по городским улицам под предводительством Короля пантомимы, одетые в яркие костюмы, под музыку, звуки дудок и флейт. Все это было весело. На параде мы повстречали многих наших одноклассников. И… Бониту! Она шла под ручку с довольным Джоном.

— Ой, Питер! И Тэсса! — Бонита первая увидела нас, бросилась целоваться. В руках пары я заметил бумажные стаканчики.

— Глинтвейн — пояснил Джон, в ответ на мой вопросительный взгляд. Молодец. Подпоить девушки и приз в кармане. Как говорится, пьяная дама — себе не хозяйка.

Мы пожали руки, пошли дальше вместе парами.

Оказалось, Джон уже успел рассказать Боните о наших новых песнях и об MGM Records. Девушка просто лучилась любопытством. Сумму контракта она, размуеется, не знала (как и Джон), но ее поразил сам факт интереса к нам крупнейшего американского лейбла.

Пришлось рассказывать ей о планах группы, заодно пообещал пригласить на репетицию. Этим я завоевал благодарный взгляд от Джона и порцию просьб от Тэссы. Моя подруга не хотела отставать от Бониты и рвалась в наш промо-тур. О нем я лишь слегка обмолвился, но девушка услышала главное.

— Питер! Я так хочу с вами в этот тур — Тэсса молитвенно сложила руки — Ну, пожалуйста, пожалуйста!

— Родители не разрешат — я пожал плечами.

— Я их уговорю!

Я скептически глянул на подругу.

Мы проголодались и свернули к небольшому итальянскому ресторанчику. К моему удивлению, он уже работал и внутри даже горела каменная печь для выпечки пиццы. Нас встретил толстый мужчина в белом фартуке. Столиков было мало — но одно местечко у окна нам все-таки нашлось.

Мы заказали ризотто, пиццу, а Джон взял себе пасту. Разумеется, на столе появилась бутылка Кьянти. И с нас даже не попросили показать документы!

— С Новым годом, друзья! — я первым поднял бокал — С новым счастьем!

Мы чокнулись, пригубили вино. Оно было божественным. Нежным, терпким.

После обеда, мы еще долго гуляли по заснеженному Тоусону. Пили глинтвейн, играли в снежки. Тэссу я вернул домой к 7 вечера и поехал к себе.

Когда я зашел внутрь дома, понял, что что-то не так. В гостиной горел свет. Я снял пальто, расстегнул пиджак. Отстегнул клипсу на кобуре подмышкой.

Резко толкнул дверь и вошел. В кресле у стола сидел какой-то лысый, грузный мужчина. В котором я обалдев, узнал Карла Брекстона. Отца Тэмми. В руках он держал черный, вороненый пистолет.

— Мистер Брекстон?! — я запаниковал. Почему я не достал свой револьвер заранее?!? Какой же я идиот. И что теперь делать? Играть в ковбоев с этим мафиози? Пока я буду доставать ствол, он меня застрелит.

— Питер Уолш. Собственной персоной — отец Тэмми встал, посмотрел мне в глаза. В его зрачках была смерть.

— Долго я тебя разыскивал, но все-таки нашел. Пришло время платить по счетам.

Я почувствовал сзади какое-то движение, взмах. Почти увернулся. Но нет. Удар по голове, темнота.