Пленница ведьмака

На контрасте, после смертельного ужаса радость и надежда дарили мне энергию. Я была готова хоть весь лес пройти пешком и лично перегрызть зубами любого боуги.

Хорошо же быть героем, а не девой в беде.



Я потеряла счет времени. Лесные запахи и компания жизнерадостных коржиков кружили голову, заставляли забыть о печалях. Хотелось идти и наслаждаться прогулкой, не задумываясь о том, что будет после.

Никогда не считала себя любителем активного отдыха. Рассказы о ночевках в палатке приводили меня в шок, а на шашлыках я предпочитала не отходить дальше чем на десять метров от мангала, чтобы не наткнуться на кусачее насекомое или змеюшку. А если надо было отлучиться по зову природы, всегда брала с собой сестру или подружку, чтобы было кому защитить меня от осы или помочь отличить безобидную травку от крапивы.

Здесь было спокойно.

Во мне трепетало умиротворение, как если бы я зашла в дом к родственникам, которых не видела много лет. Приятно волновало ожидание тепла и ласки.

Следы разумной цивилизации лишь раззадорили любопытство. Мы прошли по каменному мостику через речку и, преодолев угодье больших папоротников, наткнулись на заросшую зеленью стену. Ру коснулся вдавленного изображения оленя.

– Старое королевство, – с почтением пояснил он. – Этим руинам уже много веков. Когда я был маленьким, мечтал найти какую-нибудь древнюю крепость и сундук с сокровищами. Тобиас по вечерам рассказывал сказки про чудовищ и клады, а я слушал с открытым ртом.

Я тоже остановилась и погладила округлый камень, выпирающий из стены. Несколько собачек воспользовались моментом и, высунув языки, легли отдыхать.

– Кто такой Тобиас?

– Неважно, его давно нет.

– Ты произнес его имя с любовью. Он многое значит для тебя.

Ру недовольно шикнул сквозь зубы.

– Ну и ведьма же ты… У моих родителей было много детей, и они отдали меня на ферму старика Тобиаса. Он воспитывал меня почти до девяти лет.

От неловкости я сильнее ощутила разницу между нашими вселенными. В моем мировоззрении не было такого, что своего ребенка можно кому-то отдать.

– Потом ты вернулся в семью? – спросила я, ожидая услышать очередную дикость.

В этом меня не подвели.

– Я даже не помню фамилию родного отца. Пока жил у Тобиаса, он разрешал мне носить свою.

– Кринж, – оценила я ситуацию.

– Чего?

– Гадость, помноженная на стыд. А что с тобой случилось потом?

Парень засмеялся принужденным, неестественным смехом.

– Откуда ни возьмись, появились наследнички и погнали меня с фермы. Кончилась тогда моя жизнь сладкая, увезли меня в город, в приют. А оттуда потом в другой приют. В общем, это история не для ушек принцессы.

И я не стала с ним спорить. Как бы я ни переживала за этого недотепу, время было неподходящее, чтобы бередить его душу. К тому же его состояние немедля отразилось на мне слабостью в ногах и горечью во рту, которую нестерпимо хотелось запить. Ведьминская эмпатия, чтоб ее.

После короткого отдыха мы продолжили путь. В этой части лес становился более густым и зеленым. Более живым. Я почти забыла о хрусте прошлогодней листвы и шишек под ногами. В траве мелькали разнообразные цветы. Белые, синие, красные… Нередко попадались большие камни, некоторые лежали грудой, словно их там когда-то бросил великан. И если так, то это явно был грубый и невоспитанный великан, потому что в отдельных глыбах узнавались части стен и даже статуй.

– Смотри! – Ру указал пальцем вдаль.

Я ахнула, так как тоже заметила маленькие руины замка, заросшие травой и мхом аж до крыши. Возможно, он был гораздо больше, но некие невзгоды и время источили его, заставили ужаться и спрятаться в глубине леса.

Через несколько шагов капалли в моих руках переливчато заржала и встряхнула длинной челкой.

– Она узнала это место, – обрадовался Ру.

Корги единодушно выразили согласие счастливым лаем.

Я попыталась их угомонить.

– Тише, тише, шалуны! Вы же напугаете малышку.

Ру лукаво поцокал языком.

– Оторвись от этих мохнатых комков. Тут такое!

«Такое» не заставило себя ждать. Из листвы нависавших над нами деревьев выпархивали крошечные лошадки на стрекозиных крылышках. Капалли?

Наша кроха заволновалась, встала на ножки, и на ее боках расправились блестящие крылья. Так вот что это была за чешуя!


Я ойкнула, когда она взлетела и покачнулась в воздухе. К счастью, волшебное создание быстро вспомнило навыки полета и растворилось в толпе похожих друг на друга лошадок. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь тающие облака, заиграли бликами на гладких боках капалли. Воздух зазвенел от их тоненького ржания.

Ру громко рассмеялся, но это нисколько не напугало малюток.

– Мы молодцы. Мы молодцы!

Он схватил меня за талию и с неожиданной для его тщедушного тела силой стал кружить. Я взвизгнула, а на третьем или четвертом круге взмолилась, чтобы он меня отпустил. В результате мы вдвоем грохнулись в траву и тут же попали в плен пушистых бандитов. Ошалевшие от счастья корги прыгали по нам, лизались и совершенно не слушались. И это хорошо, что не все сорок тогда прибежали нам на помощь!

После веселой, но утомительной возни мы разлеглись, как отдыхающие на пляже. На бледном лице Ру застыла рассеянная улыбка. Подложив руки под голову, он лежал и смотрел на кружащих над нами капалли. В какой-то момент вытянул руку, и одна лошадка, как бабочка, опустилась на его указательный палец.

– Хорошо здесь. Так бы и остался.

Я перевернулась и оперлась на локоть.

– Ты серьезно?

– А почему нет?

– Тебе правда тут нравится? Это чудесное место, но оно… безлюдное.

Ру немножко посопел.

– Наверное, я устал от людей. Жить среди них – это постоянная борьба.

– Закон социума, а ты как хотел.

– Для таких, как я, твой социум жесток, принцесса. На меня кричали и били тростью лишь за то, что посмотрел в сторону достойного человека. Мне не платили деньги за работу и гнали, зная, что завтра найдется новый голодный оборванец, которого можно так же обмануть. На меня выплескивали помои, потому что считали за мусор. Надо мной смеются из-за того, что я в ученых делах неграмотный и иногда говорю чушь. Я низший сорт, и что-то большее мне не светит.

Он замолчал. Однако не потому, что расстроился. Что-то его напрягло извне.

Ру сел и заозирался. По его телу и одежде волнами пошло лиловое свечение.

– Ох, детки, – пробасил кто-то сверху. – Покажусь, раз все равно заметили.

Раздался шорох листвы, затем оттуда показались покрытые коричневой шерстью ноги, заканчивающиеся раздвоенными копытами. И наконец появилось все существо, державшееся длинными руками за спрятанную в зелени ветку. Оно спрыгнуло и для порядка закряхтело.

Оно было волосатое, с лошадиными ушами и коротким хвостом-щеткой. Морду можно было назвать лицом, так как шерсть на ней была короткая, а у желтых глаз был вполне человеческий разрез. Нос был длинным и курносым, из-за широких ноздрей напоминающий пятачок свиньи. На лбу отчетливо виднелись складки, а под ушами торчали пушистые клочки шерсти, как бакенбарды. Но самым примечательным в его внешности была одежда. Ее наличие уже само по себе удивляло. Под твидовым пиджаком виднелись жилет, белая рубашка и галстук с узором в виде подков. На голове красовался цилиндр со свежим синим цветочком, воткнутым под черную атласную ленту как украшение.

Ростом «абориген» похвастаться не мог, в лучшем случае в половину человеческого. Но что-то было в нем такое, что заставляло смотреть на него как на взрослого.

Корги приняли чужака подозрительно спокойно. Помахали хвостами да приветственно, чуть ли не с уважением гавкнули.

– Ой. – Я поджала ноги и поправила юбку. – Здравствуйте. Надеюсь, вы добрый. Вы же не будете нас есть?

Существо хохотнуло.

– Нет, я не ем воспитанных детей.

– Это фука, – сказал Ру не без осторожности. – Фейри, который живет в лесу и любит озорничать.

Морда фуки скривилась, как будто он пытался не засмеяться.

– Староват я уже для озорства, малыш. Да и не над кем теперь шутки шутить. Люди сюда не ходят, а к ним выходить – это лишний риск получить железными вилами в зад. Извиняюсь перед леди.

Он приподнял цилиндр, ненароком показав короткие рожки, и поклонился мне. Я благосклонно кивнула в ответ.

– Все в порядке.

Вопреки разговорам о старости фука проворно запрыгнул на обломок каменной стены и скрестил ноги.

– Давайте познакомимся. Меня зовут Юнона.

Ру шлепнул меня по руке:

– Больная, что ли! Чем больше фейри знает о тебе, тем опасней он для тебя.

– Я не собираюсь чинить вам козни, – заверил фука. – К тому же я и так знаю о вас немало. Вот ты, мальчик, не человек. Ты новообращенный… Виллиан? Я угадал?

Парень закусил нижнюю губу, да так, что она побелела.

– А леди Юнона у нас ведьма. Пока еще с необузданным даром, но сильная. Верно, приехала в Школу трех ведьм учиться. И связаны вы друг с другом крепко-крепко. Позвольте, сделаю предположение. Мальчик стал жертвой виллианов и был выпит ими практически досуха. И в момент, когда душа уже была готова отделиться от тела, пришла на помощь ведьмочка. Так же все было?

Я смяла ткань платья, вспоминая тот ужас. Кожу жгуче закололо мурашками.

– Тогда я подумала, что Ру умер. Но я ничего не делала, только плакала.