Песнь призраков и руин

– Поспа-ать? – Тунде замотал головой с притворным ужасом. – О нет, мой слабонервный друг, когда-когда, а сегодня спать никому из нас точно не придется. После второго испытания на Солнцестое всегда наступает Полупуть!

– Полупуть?

Тунде хлопнул Малика по спине и, сам того, естественно, не желая, задел метку. Победитель Сигизии Жизни вздрогнул.

– Повеселимся всласть. Тебе понравится.



Как не замедлил вскоре узнать Малик, под Полупутем разумелся карнавал.

Его устраивали и вели здравствующие победители прошлого Солнцестоя – всегда на четвертый день праздничной недели, отсюда и название. Целые сутки, посвященные, согласно календарю, Земле, от полуночи до полуночи весь царский двор кутил, пировал и стоял на ушах так, как ни стоял, ни пировал и ни кутил последние полвека и еще полвека потом не будет. Но приглашались только лучшие из лучших. Элита. Сливки зиранского общества.

– Разрази меня Великая Мать… – округлив глаза, только и смогла прошептать Лейла, выйдя из паланкина, доставившего их с братом на ярмарочную площадку.

В кои-то веки их с Маликом реакция на открывшееся перед ними зрелище оказалась одинаковой – ошеломление.

В этом году Полупуть решили проводить на территории Дар-Бенчекруна, родового поместья Мвале Омара. Крученые серебряные нити ниспадали с деревьев на бурую землю, словно мед, струящийся на жареные пирожки. Беззаботная публика болтала и смеялась, тут и там сбиваясь в кучки у лотков, где можно выиграть в какую-нибудь игру приз, или у палаток, где сегодня гадалки предсказывали только удачу и благополучие. Над головами так и сновали ойинка – и из уст счастливчиков, которым выпал шанс полетать на знаменитых крылатых газелях, несся визг восторга. Разумеется, все до единого явились в костюмах – кто в традиционном народном, кто в чем-то более откровенном и смелом, кто просто в странном и причудливом. Хорошо еще на сей раз никому не пришло в голову нарядиться победителем.

Но жемчужиной этого великолепного празднества стал рукотворный оазис в самом центре поместья. Тут воды пруда сверкали, как отполированный сапфир, а на специальном плавучем понтоне посередине этого водоема танцевали десятки людей. Миниатюрные лодочки шныряли туда-сюда по таким же миниатюрным волнам, влекомые забавно мычащими дингокеками[32]. Об этих «лесных моржах», как и о чипекве, Малик раньше знал лишь из сказок, и оставалось только диву даваться – как это Мвале Омару удалось доставить их сюда из естественной среды обитания в таком количестве.

Стоп. Стоп. Опять он отвлекается. Полупуть, конечно, поражает воображение, и победители обязаны на нем присутствовать по статусу, но, пока тут нет Карины, все это пустая трата времени…

– Скорее. Принцесса должна прибыть с минуты на минуту. – Малик устремился к большому шатру, под которым Мвале Омар приветствовал гостей. Пройти эту церемонию встречи с «хозяином карнавала» по протоколу необходимо даже принцессе – следовательно, рано или поздно она заглянет сюда. Значит, и Малику разумнее всего весь вечер держаться поближе к этому почтенному вельможе, члену Совета.

Лейла едва поспевала за ним.

– Да что на тебя нашло? Ты с самого утра какой-то странный. Сам не свой!

Ну, не рассказывать же сестре о новой встрече с Идиром. Это ее только растревожит, опечалит лишний раз. Ну а ему собственной тревоги и печали сейчас хватит с лихвой.

– Просто устал. Переутомился, – солгал он, когда они уже подошли к шатру. – Главное, сразу дай мне знать, как только заметишь Ка… принцессу.

Задача одна. Убить Карину. Спасти Надю. Ничего, кроме этого.

Мвале Омар восседал на огромном диване в окружении целой армии слуг, державших наготове горы яств. Принимая приветствия и поздравления Малика с Лейлой, он даже просиял:

– О, добро пожаловать! Вас-то я ожидал с особым нетерпением. Тот самый несравненный победитель знака Жизни, о котором гудит весь город! Скажите честно, закатывают ли у вас в Талафри праздники хотя бы вполовину столь роскошные, как наш?

Юноша покачал головой:

– Гостеприимство вашего щедрого дома не имеет равных во всей Вселенной.

Мвале Омар расхохотался, а вслед за ним – и все вокруг… Разве Малик сказал что-то смешное? Следует ли ему тоже засмеяться? На всякий случай он так и сделал – но, увы, лишь в тот момент, когда все остальные перестали. Как всегда, вышло только хуже. Лицо его залилось краской.

В конце концов, это всего лишь карнавал. Пирушка. Гулянье. Да, широкое, да, шумное, даже ошеломляет – но всего лишь гулянье. Если уж он от Идира ушел целым, то и здесь как-нибудь продержится.

– Чего вы ждете? Поднесите парню выпить! – Мвале Омар щелкнул пальцами, и кто-то из слуг сразу сунул Малику в руку кубок вина с приторно-сладким ароматом. От растерянности и боязни обидеть хозяина юноша осушил его целиком в два глотка. Вельможа снова раскатисто загоготал и встал на ноги.

– А мальчонка выпить не дурак! Видно, что знает толк в этом деле. – Сановник взял Малика за руку и потащил за собой к ярмарочной площадке. – Пошли, пошли, вас просто необходимо кое с кем познакомить!

Юноша успел бросить умоляющий взгляд на Лейлу, но ту уже увлекла в свой кружок стайка вельможных дочек и сестричек – всем хотелось расспросить об экзотических подробностях талафрийской жизни.

Мвале Омар по дороге велел подать Малику еще кубок – этот тоже был осушен залпом. Затем выяснилось, что Жизненного победителя «просто необходимо познакомить» буквально со всей городской элитой. Юристы и ученые, художники и мыслители замелькали перед глазами нескончаемым хороводом. Громкие имена сыпались как из рога изобилия. Малик и не пытался запомнить их в таком количестве. Серьезность титулов и должностей вступала в нелепое противоречие с легкомысленной пестротой костюмов. Один господин отрекомендовался заведующим кафедрой идеономии в университете, при этом не имея на себе ничего, кроме пятнистой накидки «под леопардову шкуру», таких же брюк и тапочек с бубенчиками.

Карины по-прежнему нигде не видно, отметил Малик, опрокидывая в себя третий кубок вина.

– А ее высочество собирается почтить своим присутствием карнавал? – как бы невзначай поинтересовался он у Мвале Омара, который уже бодро вел его за собой по лоточным рядам, а добрая половина царского двора семенила за ними.

Вельможа неопределенно фыркнул.

– Кто знает? Естественно, ей отправлено приглашение, но предсказывать, где наша принцесса в итоге появится, где нет, – дело крайне неблагодарное. – Он одарил собеседника какой-то блудливой ухмылкой. – А также с кем.

Малик густо покраснел и поспешил утопить замешательство в третьей – нет, в четвертой – или пятой? – винной чаше.

– Я вовсе не пытался намекнуть…

– Не нужно смущаться, мой друг. Я и сам в вашем возрасте слыл первостатейным ходоком, и, доложу вам, в Лазурном саду мое ложе никогда не оставалось холодным. Если как-нибудь между делом ощутите потребность в развлечениях… скажем так, более потайного свойства, буду рад поделиться сведениями о подходящих местах. Даже составлю компанию. Я их в Зиране знаю наперечет. И сам в некоторые до сих пор заглядываю.

– Нет-нет, я хотел сказать, я… – Не прошло и получаса, как Малик почтительно раскланивался с женой этого сластолюбца, а тот, гляди-ка, уже зазывает едва знакомого юношу с собою в бордель. Впрочем, юноша этот заранее решил вести себя на карнавале смелее и раскованней, поэтому опять подавил стыдливость, промямлив что-то вроде «сами знаете, как это бывает».

Вельможа пришел в восторг и чуть не застонал:


– О, как же вы напоминаете мне меня в молодости! Между прочим, знаете, на прошлом Солнцестое я пришел вторым! – Он хихикнул. – По такому случаю, может, потешите старика и расскажете, как вам удаются все эти дивные фокусы? Иллюзии? Ну, как на втором испытании.

И снова Малик решил воспользоваться удачно найденным приемом – сказать правду:

– Я просто тку их из воздуха. С помощью магии.

И снова сработало: правда была встречена взрывом хохота. Когда он утих, Мвале Омар сам пустился в довольно рискованные с точки зрения спортивных правил рассуждения о задымлении, о системах зеркал, шкивов, о прочей «обманной» амуниции – в общем, Малик был рад хоть на время выйти из фокуса всеобщего внимания. Люди склонны верить тому, чему хотят верить, согласно своему образу мыслей и воспитанию. Ни один разумный человек не пожелает оказаться уличенным в магических «предрассудках».

Однако сама мысль о масштабах созданного им мира видений вдруг вызвала в Малике мощный прилив волшебной энергии… Только бы удержать ее под контролем сейчас! Только бы не сорваться… О боги, как жаль, что остальные родные, кроме Лейлы, не видели его на сцене. Мама расцвела бы от гордости. Папа… Папа, ни разу в жизни не похваливший его… Как здорово было бы доказать ему, продемонстрировать, на что способен его сын! Ну а Надя бы…

Надя…

Желчь подступила к горлу. Опять Малик забыл о ней, о ее спасении – на сей раз в круговороте Полупути, купаясь во внимании и лести придворных!

– Прошу меня извинить. – Он наконец решительно высвободил руку из тисков Мвале Омара и торопливо, хотя и на нетвердых ногах, заковылял к самому дальнему и темному концу карнавальной зоны.

Наконец Малик оказался один, и его сразу вырвало всем употребленным до этого – прямо на корни какого-то дерева. Отерев рот тыльной стороной рукава, юноша тяжело застонал.

Как смел он отвлечься в мыслях от Нади хоть на секунду?

– …уступить место мальчишке из такой семьи, о которой никто и не слышал?!

– Вы не допускаете, мама, что он просто талантлив? Самородок.

Малик замер. Голоса Дрисса и Мвани Зохра меж тем приближались, и разговор они вели, по всему видать, не из тех, что предназначались для его ушей. Но деваться все равно было некуда.

– Самородок – не самородок, мне плевать, – отрезала Мвани Зохра. – Ты обязан обойти его.

– Но разве уступить победу на Солнцестое позорно?! К тому же я вовсе не уверен, что хочу…

Звук удара плоти о плоть пронзил воздух. Малик содрогнулся и инстинктивно прикрыл руками голову.

– Эгоист! Не смей говорить мне такого! – Мвани Зохра произнесла это тихим голосом, но в нем сквозила угроза. – А теперь, будь любезен, иди и займись наконец делом. Найди принцессу. Если слухи не врут и она вправду как-то сама подстроила этот сумасшедший триумф Жизненного победителя, то, видят боги, тебе надо спешить. Завоюй ее расположение. Очаруй ее. Хвала небесам, это несложно. Ума ей не досталось от матери и вполовину.

Одни шаги после этого торопливо удалились, другие спустя несколько мгновений приблизились к са́мому укрытию Малика. Он выпрямился во весь рост – как раз вовремя, чтобы рассмотреть пылающую и вспухшую щеку Дрисса, ураганом пролетевшего мимо. Искреннее сочувствие к конкуренту переполнило сердце Адиля. Интересно, как отреагировал бы Дрисс, расскажи он ему, что понимает, каково это – жить с родителем, который вечно тобою недоволен. Но прежде чем Малик успел открыть рот, Дрисс скривил губы в глумливой усмешке:

– Что, лишка вина хлебнул, любимчик двора? Прискорбно, прискорбно, – и понесся дальше своей дорогой, не забыв задеть своего противника плечом с такой силой, что ясно было: нарочно. – Купайся, купайся в лучах своей дурацкой славы. Торопись. Это ненадолго. Скоро они себе новых блесток-однодневок подыщут, а тебя – побоку, как меня сейчас, – успел бросить он через плечо.

В воображении своем Малик, конечно, не стушевался и не полез в карман за остроумным и грозным ответом, от которого у Дрисса поджилки бы затряслись, ну а в жизни он потупил взгляд и не поднимал его, пока Солнечный победитель не скрылся из виду. Желудок снова свело – еще хуже. Сколько он уже тут, на этом Полупути, ошивается? Час? Два? Карине давно пора приехать. Надо подумать, кто из его знакомых знает ее достаточно хорошо, чтобы…

Тунде!

Победителя знака Воды он застал с луком и стрелами в руках перед тиром, уставленным десятками глиняных горшков.

– Ого, кто-то у нас времени даром не теряет. Развлекается на полную катушку, – пропел Тунде, заметив помятый вид Малика, и отпустил тетиву.

Один из горшков раскололся на мелкие куски, и в нем обнаружилось золотое яйцо.

– Эй, попытайте счастья! У Великой Матери припрятаны для вас чудесные призы! – прокричала в этот момент хозяйка тира.

Что-то в ее облике показалось Малику знакомым. Присмотрелся – так и есть, ньени! Только одета сегодня простой служительницей – в форменную сорочку. Что здесь делает женщина-гриот, одним богам известно, но вряд ли она доброе задумала… Старуха украдкой подмигнула давнему знакомому, прижала палец к губам и преспокойно вручила Тунде завоеванную награду.

– Послушай, Тунде, – Малик демонстративно повернулся к ньени спиной. – Ты не видел Карину?

– О, вы уже на имена перешли, не знал, не знал, – заметил Тунде как-то уж слишком подчеркнуто-небрежно и вытащил из колчана новую стрелу.

– Я просто хотел извиниться перед ней за ту неловкость… на испытании. Может, подскажешь… ну, как лучше с ней говорить? Я буду очень благодарен.

Тунде молчал. Малику очень не хотелось вступать в подобные беседы, но все же он наклонился вперед и продолжил:

– Это ведь ничего… что я поговорю с ней, да? В смысле, вы ведь больше не встречаетесь…

– Никаких проблем, – рявкнул Тунде и, прищурившись, посмотрел на оставшиеся горшки. – Слушай, а давай забьемся? Так интереснее. Если сшибешь хоть один горшок, я тебе выложу все, что пожелаешь, о принцессе. Не сшибешь – ты мне в деталях объяснишь, как у тебя сегодня вышел этот трюк с видениями. Только уж на сей раз без вранья.

Стрельба из лука относилась к тем многочисленным видам деятельности, которым папа так и не сумел обучить Малика в свое время, и это сразу стало всем очевидно: первая стрела прошла мимо метра на три. Ньени хрипло крякнула. Малик зарделся, но взял еще одну, натянул тетиву, прицелился изо всех сил… и на сей раз пронзил землю у себя под ногами.

Тунде уже рот открыл, очевидно, чтобы повторить роковой вопрос, на который победитель знака Жизни никак не мог ответить, но внезапно глаза его округлились, и он чуть не вдвое сложился в низком поклоне.

– Кажется, в боевых искусствах победитель Адиль поднаторел несколько меньше, чем в плетении словес? – раздался голос где-то сзади.

Малик еще сильнее нахмурился и машинально нашарил в колчане очередную стрелу, не замечая, что кланяются уже все вокруг, кроме него.

– Адиль, я к вам обращаюсь.

Проклятие, ведь это же его имя. Обомлев, Малик обернулся и увидел прямо перед собой принцессу Карину – явно раздосадованную. Поспешно склонившись перед ней, он чуть не заехал Тунде по голове луком.