Песнь призраков и руин
Часть 23 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
После доверительной беседы со Старшиной Хамиду весь остаток дня она искала во всех имевшихся у нее книгах любые крупицы сведений о нкра, но безрезультатно. Совет в полном составе, наверное, рвал и метал, узнав, что принцесса не появилась на очередном приеме в честь победителей. Сама же она была отчасти – нет, значительно – рада, что пропустила это мероприятие: ведь если «Книга усопших, дорогих сердцу» не врет, очень скоро одному из этих молодцов придется уступить свою жизнь Пустельге.
Если не врет. Если. На этом слове держался весь ее план.
Он был прост. Единственный человек, от которого Карине довелось услышать слово «нкра», – это Афуа, дочь арквазийской посланницы. Значит, никто лучше ее не поможет выяснить, возможен ли Обряд Воскрешения в принципе. Предположим – в худшем случае, – она этого не знает. Или твердо знает, что ничего не получится. Даже если так, Карина ничего не потеряла, кроме нескольких пропущенных торжеств Солнцестоя… Ну и, конечно, свободы – ведь придется просто так выйти замуж за незнакомца.
Если же Афуа поможет ей с ритуалом, к ней вернется мама. Вернется навсегда. Найдет изменника в Совете, повесит его и освободит Зиран от неизбежной катастрофы Карининого правления. Сама мысль о том, что страшный груз свалится с ее плеч, гнала прочь любые сомнения.
Глубоко вдохнув, девушка напоследок оценила свое отражение в зеркале. На плечи накинут какой-то балахон из гардероба Аминаты, серебряная шевелюра надежно скрыта головным убором, лишние украшения – долой. Так ее не отличить от тысяч других девушек на улицах Зирана. Тогда, в «Танцующего Тюленя», она ходила в другом «наряде для отвода глаз», его два дня назад конфисковал Фарид, но «одолжить» еще один из Аминатиной комнаты не составило труда – служанка, конечно, не обидится, верно? Теперь можно и в путь.
Дело привычное, но – не хватает одного «элемента», прежде непременного, – самой Аминаты.
Раньше Карина никогда не ускользала из Ксар-Алахари без верной горничной. Без нее она чувствовала себя, словно воин, вышедший на битву без доспехов, а от такой перспективы тревога буквально сводила живот – принцесса даже не ожидала, что будет так трудно.
Беглянка извлекла из футляра свой уд и прижала к груди, с удовольствием вдыхая знакомый запах старой древесины.
В обычные дни она к этому времени суток уже часа два бы как занималась на инструменте – на подушечках пальцев от прилежания давно уже образовались мозоли. Карина закинула уд на ремне за спину, поколебалась немного, потом все же сняла с пальца перстень Пустельги и с великой осторожностью, аккуратно положила его на прикроватный столик. Надо же, всего два дня, как она носит этот знак власти, а на руке уже без него как-то… пусто.
А не следует слишком привыкать. Мама, естественно, захочет забрать его назад, да и не заслуживает Карина чести носить такое. Пока, во всяком случае.
Ну вот, теперь всё в порядке, всё на месте. Девушка заняла позицию как раз над тайным ходом, скрытым за пологом кровати. Остается только нагнуться, протиснуться туда и…
– Карина! Куда вы собрались?
От неожиданности она дернулась и ударилась головой о каркас роскошного ложа. Часто заморгав, чтобы не показать слезы, принцесса все же подняла голову и увидела фигуру Аминаты в дверном проеме между их смежными комнатами. Служанка вся напряглась, словно изготовилась к прыжку, лоб прорезала глубокая морщинка. Что бы такое лучше соврать? В голове у хозяйки пронеслось несколько более или менее удачных отговорок, но тут вдруг ее взгляд остановился на странном для такого часа наряде Аминаты.
– А ты почему до сих пор не в ночной рубашке? – Принцесса перешла в наступление.
Горничная опустила взгляд на собственное одеяние – почти такое же, как «позаимствованное» Кариной.
– Кончилось жасминовое масло. Я добавляю его вам в ванну по утрам. Хотела принести, пока не забыла.
– А походы в кладовку у нас всегда принято совершать при полном параде? – Принцесса язвительно кивнула. – Может, расскажешь, не затягивая, куда направлялась на самом деле? А то у меня уже рука затекла держать эту решетку на весу открытой. Небось к любовнику? Или на деньги играть?
– Вам совсем не стоит занимать себя такими пустяками.
– Всё, что касается тебя, – моя забота.
У Аминаты дернулся мускул под нижней челюстью.
– Может, в это трудно поверить, но у меня есть еще иные дела и интересы, помимо службы вам.
Спроси Карину еще секунд тридцать назад, и она бы без тени сомнения ответила, что знает Аминату полностью, до последней мысли в голове. Но, видимо, эта чертова неделя, крысиной мочой ее залей, задалась такой целью: разрушить все ее прежние представления о мире.
Измена где-то совсем рядом.
Принцесса шумно выдохнула. Нет. Это абсурд. Амината никак не может быть замешана в убийстве Пустельги. Прочь подозрения.
Но, очевидно, за годы задушевная подруга сумела сохранить секреты от своей госпожи.
Амината вздохнула:
– Карина, я совсем не то хотела…
– Потрудись называть меня «ваше высочество».
– Что?
Каринино напряжение достигло точки кипения и бурным потоком излилось теперь на единственную цель, наличествовавшую в данный момент в комнате.
– Очевидно, я долгие годы слишком снисходительно и небрежно относилась к вопросу поддержания должной дистанции между нами. Отныне ты никогда не будешь забывать о «высочестве», обращаясь ко мне, не то я живо найду тебе замену. Слуг, умеющих вести себя нормально в присутствии августейшей особы, полно. Ясно?
– Но…
– Это ясно?
Лицо Аминаты исказила гримаса боли, как от пощечины, она попятилась и со скорбной кротостью сплела руки перед собой.
– Ясно… ваше высочество.
Карина энергично кивнула, словно желая стряхнуть с себя щемящее ощущение потери. Она не могла отделаться от чувства, что только что разбила кувшин и его уже не склеить.
– Великолепно. А теперь ты свободна. Возвращайся к себе и изволь оставаться там, пока не придет время выполнять утренние обязанности. И об этом разговоре ни звука.
Амината вскинула брови:
– Но вы не должны спускаться в Нижний город одна. Возьмите хоть одного Дозорного…
– Это приказ.
На горничную этот тон не особо подействовал – она, казалось, изготовилась возражать и дальше, и в другое время Карина, вероятно, только приветствовала бы такое страстное проявление дружеского участия и беспокойства за нее. Однако сейчас она обдала Аминату ледяным взглядом, и под ним та все же опустила глаза.
– Разумеется, ваше высочество.
Принцесса не стала даже дожидаться, пока погаснет тусклый свет в проходе между двумя их спальнями, – сразу нырнула в манящую тьму.
В пределах стен Ксар-Алахари издавна существовала разветвленная сеть скрытых ходов, ее проложили еще во время Фараоновой войны. Раньше, когда род Алахари был достаточно многочислен, чтобы заполнить отпрысками все комнаты, слуги пользовались этой сетью, чтобы сновать по замку и его территориям свободно, но не попадаясь лишний раз на глаза господам. Однако после Великого Раскола, истребившего почти всю царскую семью, задолго до рождения Карины, нужда в таком количестве прислуги отпала, и большая часть туннелей оказались заброшены.
По одному из таких забытых всеми проходов со всех ног неслась теперь Карина. Путь ей освещал лишь маленький фонарик, прихваченный из спальни. Принцесса держала его на вытянутой руке, стараясь прямо не смотреть на язычки мерцающего пламени. Каменные стены в силу своей природы приглушали все звуки, а темноты она никогда особо не боялась… пока вот не столкнулась с ней наедине лицом к лицу.
В конце концов хитрая система тайных коридоров исторгла ее из себя как раз у Внешней стены замка, и Карина без труда прошмыгнула наружу через первые попавшиеся служебные воротца. Двадцать минут спустя она легко и просто слилась с гурьбой пешеходов, пересекавших ущелье между Старым и Нижним городом.
Путь ее лежал к Речному рынку. Кругом гремел и бушевал Солнцестой. Девушка лавировала между ходуль одних бродячих артистов, уклонялась от снарядов, которыми другие перебрасывались с верещащими от восторга детишками (снарядами служили черепа некрупных животных). Тут и там влюбленные парочки ныряли под разноцветные пологи шатров, где гадалки предсказывали судьбу. Укротители зазывали прохожих прокатиться верхом на ручных звероящерах, у которых из ноздрей валил густой пар.
Откуда-то сверху лился прелестный мелодический перелив колоколов, барабанов и еще каких-то инструментов, Кариной не узнанных. Если каким-то людям в этой толпе и испортила настроение смазанная незадачливой принцессой Церемония Открытия, то они никак своего настроения не проявляли, а, напротив, гуляли шумно и с размахом. Уд девушка прихватила с собой просто для отвода глаз, на случай если в городе ей встретится кто-нибудь шибко наблюдательный из дворца, но сейчас ей больше всего на свете хотелось использовать его по назначению – достать из футляра, стать на углу какой-нибудь широкой улицы и играть, играть для прохожих, играть, как сотни тех уличных музыкантов, для которых это – хлеб.
Она пересекла осушенный канал, в лучшие свои времена успевший дать имя Речному рынку, и здесь перед нею открылось целое море палаток. Временное население Речного рынка непредусмотренным образом выросло после людского «прорыва» внутрь Зирана накануне Солнцестоя, и теперь Карине пришлось долго-долго петлять по бесконечным рядам полотняных сооружений – где размером с целый добротный дом, где – с сарай; где – цветов океанских волн, где – розовато-красных оттенков, где – ослепительно золотистых. Наконец Карина остановилась у ничем не примечательной скромной коричневой палатки – чуть пообъемней обычной крытой телеги. Точнее, примечательной была только одна деталь – флаг над нею: зелено-черно-золотое полотнище с изображением арквазийского геральдического кабана. Перед входом на деревянном табурете дремал один-единственный охранник с копьем. Из уголков его рта прямо на халат в черно-белую полоску стекала слюна.
Переодетая принцесса сперва легонько толкнула его ногой в голень, а затем, видя бесплодность своих усилий, больно пнула, и страж наконец проснулся с криком:
– Параметры соответствуют разрешенному стандарту!
– Рада за вас, но я здесь не по поводу палатки, – сообщила Карина. – У меня срочное послание из дворца для Афуы Боатенг, дочери посланницы.
Охранник подозрительно покосился на нее:
– Кто вы такая?
– Та, кто надеется, что ей не придется объяснять разгневанной принцессе, почему ее послание не доставлено по назначению. – Карина подняла руку с конвертом, на котором перед уходом предусмотрительно поставила печать материнским гербовым перстнем.
Охранник сглотнул, живо вскочил на ноги, попятился внутрь палатки.
– Сию секунду! Один момент! – и скрылся за пологом.
Карина в полной растерянности взирала на это жалкое сооружение. Выходит, делегация Арквазии предпочла гостевым апартаментам в Ксар-Алахари вот такое, с позволения сказать, жилище?!
Через несколько минут наружу высунулась головка Афуы. Глаза ее тут же полезли на лоб от изумления, но, прежде чем она успела открыть рот, Карина шагнула вперед и объявила:
– Вам письмо от принцессы! Приказано передать лично в руки.
Особое ударение на последнюю формулировку прозвучало так прозрачно, что Афуа все поняла, коротко кивнула и бросила охраннику несколько слов по-кенсийски. Затем девочка завела Карину за палатку, и они расположились в ее тени. Сейчас на Афуе был наряд гораздо скромнее, чем во время встречи кометы, – лишь желто-голубая полоска узорчатой материи на груди и юбка из рафии[26] ниже колен. Волосы она закрутила в два облакообразных пучка. На талии сверкали яркие стеклянные бусы. Глядя на гостью снизу вверх, дочка посланницы приветливо улыбнулась:
– Привет! Как ваше самочувствие? Вернете мне мой бурдюк?
– Самочувствие – лучше. Нет, не верну. И у меня к тебе вопрос. – Карина поставила в памяти мысленную зарубку – надо кого-нибудь послать купить девчонке новый бурдюк. И, пожалуй, пони – за моральный ущерб. Дармовому пони любая будет рада. – И еще просьба. Об услуге. О помощи. Но прежде всего: что тебе известно о нкра?
Афуа как-то «неубедительно» рассмеялась и внимательно осмотрела Каринино лицо, от подбородка до лба.
– Никогда о таком не слышала.
– Слышала, слышала, – возразила принцесса не допускающим возражения тоном. Что-что, а уловки ребенка, пойманного на лжи, ей хорошо знакомы. – Ты упоминала о ней тогда ночью, перед появлением кометы. Кроме того случая, слово «нкра» встретилось мне лишь в одном месте – в «Книге усопших, дорогих сердцу»!
Карина подготовила к этой встрече целый список причин, почему Афуа должна ей помочь. Но к тому, что девочка заверещит как резаная при одном упоминании утраченного фолианта, она готова не была.
– Спокойно! Значит, ты уже слышала о ней раньше? Это опасная книга?
Торопливо осенив себя ритуальным жестом отворота зла, девочка ответила:
– Еще бы мне не слышать о «Книге усопших, дорогих сердцу»! Это уникальное, исчерпывающее собрание всех сведений в истории об Улраджи Тель-Ра. Но ее уже тысячу лет никто не видел и в руках не держал!
Так у Карины появился лишний повод кусать себе локти – это ж надо было случайно упустить такое сокровище, просто взять и уронить на дно ущелья. А еще она на нем сидела. Задницей. Как минимум дважды. М-да.
Однако снова всплывает название этой секты Улраджи Тель-Ра, о которой рассказывала мама. Чародеи, которые были всегда к услугам кеннуанского фараона. Если в книге собраны именно их заклинания, правды в ней куда больше, чем мнилось Карине.
– А какая связь между Улраджи Тель-Ра и нкра? Что вообще такое нкра?
Афуа замотала было головой: не спрашивайте, дескать, но Карина поспешила заверить:
Если не врет. Если. На этом слове держался весь ее план.
Он был прост. Единственный человек, от которого Карине довелось услышать слово «нкра», – это Афуа, дочь арквазийской посланницы. Значит, никто лучше ее не поможет выяснить, возможен ли Обряд Воскрешения в принципе. Предположим – в худшем случае, – она этого не знает. Или твердо знает, что ничего не получится. Даже если так, Карина ничего не потеряла, кроме нескольких пропущенных торжеств Солнцестоя… Ну и, конечно, свободы – ведь придется просто так выйти замуж за незнакомца.
Если же Афуа поможет ей с ритуалом, к ней вернется мама. Вернется навсегда. Найдет изменника в Совете, повесит его и освободит Зиран от неизбежной катастрофы Карининого правления. Сама мысль о том, что страшный груз свалится с ее плеч, гнала прочь любые сомнения.
Глубоко вдохнув, девушка напоследок оценила свое отражение в зеркале. На плечи накинут какой-то балахон из гардероба Аминаты, серебряная шевелюра надежно скрыта головным убором, лишние украшения – долой. Так ее не отличить от тысяч других девушек на улицах Зирана. Тогда, в «Танцующего Тюленя», она ходила в другом «наряде для отвода глаз», его два дня назад конфисковал Фарид, но «одолжить» еще один из Аминатиной комнаты не составило труда – служанка, конечно, не обидится, верно? Теперь можно и в путь.
Дело привычное, но – не хватает одного «элемента», прежде непременного, – самой Аминаты.
Раньше Карина никогда не ускользала из Ксар-Алахари без верной горничной. Без нее она чувствовала себя, словно воин, вышедший на битву без доспехов, а от такой перспективы тревога буквально сводила живот – принцесса даже не ожидала, что будет так трудно.
Беглянка извлекла из футляра свой уд и прижала к груди, с удовольствием вдыхая знакомый запах старой древесины.
В обычные дни она к этому времени суток уже часа два бы как занималась на инструменте – на подушечках пальцев от прилежания давно уже образовались мозоли. Карина закинула уд на ремне за спину, поколебалась немного, потом все же сняла с пальца перстень Пустельги и с великой осторожностью, аккуратно положила его на прикроватный столик. Надо же, всего два дня, как она носит этот знак власти, а на руке уже без него как-то… пусто.
А не следует слишком привыкать. Мама, естественно, захочет забрать его назад, да и не заслуживает Карина чести носить такое. Пока, во всяком случае.
Ну вот, теперь всё в порядке, всё на месте. Девушка заняла позицию как раз над тайным ходом, скрытым за пологом кровати. Остается только нагнуться, протиснуться туда и…
– Карина! Куда вы собрались?
От неожиданности она дернулась и ударилась головой о каркас роскошного ложа. Часто заморгав, чтобы не показать слезы, принцесса все же подняла голову и увидела фигуру Аминаты в дверном проеме между их смежными комнатами. Служанка вся напряглась, словно изготовилась к прыжку, лоб прорезала глубокая морщинка. Что бы такое лучше соврать? В голове у хозяйки пронеслось несколько более или менее удачных отговорок, но тут вдруг ее взгляд остановился на странном для такого часа наряде Аминаты.
– А ты почему до сих пор не в ночной рубашке? – Принцесса перешла в наступление.
Горничная опустила взгляд на собственное одеяние – почти такое же, как «позаимствованное» Кариной.
– Кончилось жасминовое масло. Я добавляю его вам в ванну по утрам. Хотела принести, пока не забыла.
– А походы в кладовку у нас всегда принято совершать при полном параде? – Принцесса язвительно кивнула. – Может, расскажешь, не затягивая, куда направлялась на самом деле? А то у меня уже рука затекла держать эту решетку на весу открытой. Небось к любовнику? Или на деньги играть?
– Вам совсем не стоит занимать себя такими пустяками.
– Всё, что касается тебя, – моя забота.
У Аминаты дернулся мускул под нижней челюстью.
– Может, в это трудно поверить, но у меня есть еще иные дела и интересы, помимо службы вам.
Спроси Карину еще секунд тридцать назад, и она бы без тени сомнения ответила, что знает Аминату полностью, до последней мысли в голове. Но, видимо, эта чертова неделя, крысиной мочой ее залей, задалась такой целью: разрушить все ее прежние представления о мире.
Измена где-то совсем рядом.
Принцесса шумно выдохнула. Нет. Это абсурд. Амината никак не может быть замешана в убийстве Пустельги. Прочь подозрения.
Но, очевидно, за годы задушевная подруга сумела сохранить секреты от своей госпожи.
Амината вздохнула:
– Карина, я совсем не то хотела…
– Потрудись называть меня «ваше высочество».
– Что?
Каринино напряжение достигло точки кипения и бурным потоком излилось теперь на единственную цель, наличествовавшую в данный момент в комнате.
– Очевидно, я долгие годы слишком снисходительно и небрежно относилась к вопросу поддержания должной дистанции между нами. Отныне ты никогда не будешь забывать о «высочестве», обращаясь ко мне, не то я живо найду тебе замену. Слуг, умеющих вести себя нормально в присутствии августейшей особы, полно. Ясно?
– Но…
– Это ясно?
Лицо Аминаты исказила гримаса боли, как от пощечины, она попятилась и со скорбной кротостью сплела руки перед собой.
– Ясно… ваше высочество.
Карина энергично кивнула, словно желая стряхнуть с себя щемящее ощущение потери. Она не могла отделаться от чувства, что только что разбила кувшин и его уже не склеить.
– Великолепно. А теперь ты свободна. Возвращайся к себе и изволь оставаться там, пока не придет время выполнять утренние обязанности. И об этом разговоре ни звука.
Амината вскинула брови:
– Но вы не должны спускаться в Нижний город одна. Возьмите хоть одного Дозорного…
– Это приказ.
На горничную этот тон не особо подействовал – она, казалось, изготовилась возражать и дальше, и в другое время Карина, вероятно, только приветствовала бы такое страстное проявление дружеского участия и беспокойства за нее. Однако сейчас она обдала Аминату ледяным взглядом, и под ним та все же опустила глаза.
– Разумеется, ваше высочество.
Принцесса не стала даже дожидаться, пока погаснет тусклый свет в проходе между двумя их спальнями, – сразу нырнула в манящую тьму.
В пределах стен Ксар-Алахари издавна существовала разветвленная сеть скрытых ходов, ее проложили еще во время Фараоновой войны. Раньше, когда род Алахари был достаточно многочислен, чтобы заполнить отпрысками все комнаты, слуги пользовались этой сетью, чтобы сновать по замку и его территориям свободно, но не попадаясь лишний раз на глаза господам. Однако после Великого Раскола, истребившего почти всю царскую семью, задолго до рождения Карины, нужда в таком количестве прислуги отпала, и большая часть туннелей оказались заброшены.
По одному из таких забытых всеми проходов со всех ног неслась теперь Карина. Путь ей освещал лишь маленький фонарик, прихваченный из спальни. Принцесса держала его на вытянутой руке, стараясь прямо не смотреть на язычки мерцающего пламени. Каменные стены в силу своей природы приглушали все звуки, а темноты она никогда особо не боялась… пока вот не столкнулась с ней наедине лицом к лицу.
В конце концов хитрая система тайных коридоров исторгла ее из себя как раз у Внешней стены замка, и Карина без труда прошмыгнула наружу через первые попавшиеся служебные воротца. Двадцать минут спустя она легко и просто слилась с гурьбой пешеходов, пересекавших ущелье между Старым и Нижним городом.
Путь ее лежал к Речному рынку. Кругом гремел и бушевал Солнцестой. Девушка лавировала между ходуль одних бродячих артистов, уклонялась от снарядов, которыми другие перебрасывались с верещащими от восторга детишками (снарядами служили черепа некрупных животных). Тут и там влюбленные парочки ныряли под разноцветные пологи шатров, где гадалки предсказывали судьбу. Укротители зазывали прохожих прокатиться верхом на ручных звероящерах, у которых из ноздрей валил густой пар.
Откуда-то сверху лился прелестный мелодический перелив колоколов, барабанов и еще каких-то инструментов, Кариной не узнанных. Если каким-то людям в этой толпе и испортила настроение смазанная незадачливой принцессой Церемония Открытия, то они никак своего настроения не проявляли, а, напротив, гуляли шумно и с размахом. Уд девушка прихватила с собой просто для отвода глаз, на случай если в городе ей встретится кто-нибудь шибко наблюдательный из дворца, но сейчас ей больше всего на свете хотелось использовать его по назначению – достать из футляра, стать на углу какой-нибудь широкой улицы и играть, играть для прохожих, играть, как сотни тех уличных музыкантов, для которых это – хлеб.
Она пересекла осушенный канал, в лучшие свои времена успевший дать имя Речному рынку, и здесь перед нею открылось целое море палаток. Временное население Речного рынка непредусмотренным образом выросло после людского «прорыва» внутрь Зирана накануне Солнцестоя, и теперь Карине пришлось долго-долго петлять по бесконечным рядам полотняных сооружений – где размером с целый добротный дом, где – с сарай; где – цветов океанских волн, где – розовато-красных оттенков, где – ослепительно золотистых. Наконец Карина остановилась у ничем не примечательной скромной коричневой палатки – чуть пообъемней обычной крытой телеги. Точнее, примечательной была только одна деталь – флаг над нею: зелено-черно-золотое полотнище с изображением арквазийского геральдического кабана. Перед входом на деревянном табурете дремал один-единственный охранник с копьем. Из уголков его рта прямо на халат в черно-белую полоску стекала слюна.
Переодетая принцесса сперва легонько толкнула его ногой в голень, а затем, видя бесплодность своих усилий, больно пнула, и страж наконец проснулся с криком:
– Параметры соответствуют разрешенному стандарту!
– Рада за вас, но я здесь не по поводу палатки, – сообщила Карина. – У меня срочное послание из дворца для Афуы Боатенг, дочери посланницы.
Охранник подозрительно покосился на нее:
– Кто вы такая?
– Та, кто надеется, что ей не придется объяснять разгневанной принцессе, почему ее послание не доставлено по назначению. – Карина подняла руку с конвертом, на котором перед уходом предусмотрительно поставила печать материнским гербовым перстнем.
Охранник сглотнул, живо вскочил на ноги, попятился внутрь палатки.
– Сию секунду! Один момент! – и скрылся за пологом.
Карина в полной растерянности взирала на это жалкое сооружение. Выходит, делегация Арквазии предпочла гостевым апартаментам в Ксар-Алахари вот такое, с позволения сказать, жилище?!
Через несколько минут наружу высунулась головка Афуы. Глаза ее тут же полезли на лоб от изумления, но, прежде чем она успела открыть рот, Карина шагнула вперед и объявила:
– Вам письмо от принцессы! Приказано передать лично в руки.
Особое ударение на последнюю формулировку прозвучало так прозрачно, что Афуа все поняла, коротко кивнула и бросила охраннику несколько слов по-кенсийски. Затем девочка завела Карину за палатку, и они расположились в ее тени. Сейчас на Афуе был наряд гораздо скромнее, чем во время встречи кометы, – лишь желто-голубая полоска узорчатой материи на груди и юбка из рафии[26] ниже колен. Волосы она закрутила в два облакообразных пучка. На талии сверкали яркие стеклянные бусы. Глядя на гостью снизу вверх, дочка посланницы приветливо улыбнулась:
– Привет! Как ваше самочувствие? Вернете мне мой бурдюк?
– Самочувствие – лучше. Нет, не верну. И у меня к тебе вопрос. – Карина поставила в памяти мысленную зарубку – надо кого-нибудь послать купить девчонке новый бурдюк. И, пожалуй, пони – за моральный ущерб. Дармовому пони любая будет рада. – И еще просьба. Об услуге. О помощи. Но прежде всего: что тебе известно о нкра?
Афуа как-то «неубедительно» рассмеялась и внимательно осмотрела Каринино лицо, от подбородка до лба.
– Никогда о таком не слышала.
– Слышала, слышала, – возразила принцесса не допускающим возражения тоном. Что-что, а уловки ребенка, пойманного на лжи, ей хорошо знакомы. – Ты упоминала о ней тогда ночью, перед появлением кометы. Кроме того случая, слово «нкра» встретилось мне лишь в одном месте – в «Книге усопших, дорогих сердцу»!
Карина подготовила к этой встрече целый список причин, почему Афуа должна ей помочь. Но к тому, что девочка заверещит как резаная при одном упоминании утраченного фолианта, она готова не была.
– Спокойно! Значит, ты уже слышала о ней раньше? Это опасная книга?
Торопливо осенив себя ритуальным жестом отворота зла, девочка ответила:
– Еще бы мне не слышать о «Книге усопших, дорогих сердцу»! Это уникальное, исчерпывающее собрание всех сведений в истории об Улраджи Тель-Ра. Но ее уже тысячу лет никто не видел и в руках не держал!
Так у Карины появился лишний повод кусать себе локти – это ж надо было случайно упустить такое сокровище, просто взять и уронить на дно ущелья. А еще она на нем сидела. Задницей. Как минимум дважды. М-да.
Однако снова всплывает название этой секты Улраджи Тель-Ра, о которой рассказывала мама. Чародеи, которые были всегда к услугам кеннуанского фараона. Если в книге собраны именно их заклинания, правды в ней куда больше, чем мнилось Карине.
– А какая связь между Улраджи Тель-Ра и нкра? Что вообще такое нкра?
Афуа замотала было головой: не спрашивайте, дескать, но Карина поспешила заверить: