Перевёртыш

– А когда они хотят, чтобы в них тыкали пальцем?

– Никогда?

– Верно.

– Извини, мама. Но у меня теперь есть друзья. Ты слышала?

Голос Фэйбл разносился по лесу словно птичья трель.

– Человечьи друзья. Друзья навсегда.

Скоро их голоса скрылись в шелесте и гуле леса.

Остаток пути был кратким. Кулл подвёл их прямо к краю леса. Через ручей они уже могли видеть старое дерево для лазания, а из-за холма выглядывала крыша их дома.

– Ну вот, пришли. В целости и сохранности. И больше на будет подглядывания за вами, обещаю. На будет попыток украсть вас и продать фейри. Теперь ничего такого на будет даже чуть-чуть.

Энни нахмурилась, но решила не заострять внимания на сказанном.

– А, да, ещё кое-что, прежде чем я уйду.

Кулл сделал глубокий вдох. Всё, что последовало за этим, было произнесено скороговоркой.

– Тыр хорошая мама, Энни Бёртон, – выпалил он. – Долго наблюдал, так что знаю. С моим перевёртышем я провёл всего-т час и почти поломал всю жизнь эт мелкого парня. Тыр растила эт близнецов совсем одна многие годы, и каждый день тыр превращала их хаос во что-т особенное. Тыр на гоблин, но тыр, может быть, лучший гоблин, чем я. И уж, конечно, тыр лучший родитель.

Кулл закончил и закусил губу.

Энни смотрела во все глаза.

– Спасибо, – наконец смогла выговорить она.

– Спасибо за всё, мистер Кулл, – произнёс Коул.

Он протянул руку. Поражённый и немного неуверенный, Кулл пожал её.

Следующим выступил вперёд Тинн. Кулл переступил с ноги на ногу.

– Ну, теперь тыр свободен от меняр, – признался он, обращаясь к своим пальцам на ногах. – Прости, парень, что всё запутал в твоей жизни. Только… только будь осторожен, ежель решишь пойти обратно в тот лес. Есть для этого ведьмино благословение иль на, там много всего, кто съест тебяр. И смотри, чтоб эт твой брат на впутал тебя во что-т слишком дурацкое. И на создавай лишних неприятностей для своей мамы. Но, знаешь, немножко, пожалуй, можно, – он лукаво усмехнулся. – Ты ж всё-тки гоблин внутри. Есть наследие, и его надо помнить.

– Вообще-то, я думал об этом, – произнёс Тинн.

Кулл поднял глаза.

– Если мама не будет возражать, – продолжал мальчик, – я хотел бы узнать побольше.

– Побольше?

– Побольше о себе самом. О гоблинах. О том, откуда я. Если ты согласишься. Не прямо сейчас, но, может быть, я смогу когда-нибудь прийти, совсем ненадолго?

Глаза Кулла расширились, и оба они посмотрели на Энни.

Её лоб пересекала морщина, и она выглядела озабоченной.

– Ну, – начала Энни, – может, действительно не помешает узнать немного побольше, но…

– О-о-о, ну да! В орде на гоблина, кто был б счастливее, чтобы научить тебя кой-чему про нас, – просиял Кулл.

Он раскачивался на ногах с носков на пятки, и глаза его блестели от волнения.

– Сам узнал много всего за годы после твоего рождения, – признался он. – Собирал книги, бумаги и много ещё всего, чтоб научиться.

– Мы можем обсудить это, – сдалась Энни.

Кулл остался смотреть из кустов рядом с ручьём, как Энни Бёртон и её мальчики наконец направились по тропинке к дому.





* * *


Уже в спальне, после того как пыль и грязь наконец были смыты с их волос, а животы – набиты картошкой, стручковой фасолью, а также после стольких перипетий несколькими восхитительными пирожными с повидлом, Тинн и Коул в свете восходящего солнца занялись сравнением шрамов.


– А как насчёт вот этого? – поинтересовался Тинн и приподнял одну штанину пижамы, чтобы продемонстрировать царапину, которая проходила почти по всей его голени.

– О-о-о. Здорово, – восхитился Коул. – А посмотри, какой у меня синяк на колене!

– Да, хорош.

Закончив осмотр своих ранений, они на какое-то время замолчали. Им казалось странным и поразительным, что впервые в жизни они были разными.

Вскоре после этого пришла мама, чтобы с полдюжины раз поцеловать каждого из них перед сном, а потом задёрнула занавески, скрыв утренний свет, и велела им спать.

На поле за окном щебетали птички. В золотом полумраке Тинн молча развернул бинт на кисти руки. Укус был еле виден, хотя ладонь всё ещё слегка побаливала. Он покрутил рукой, разглядывая кожу.

– Эй, Коул, – прошептал Тинн, – не спишь?

В ответ он услышал только глубокое дыхание брата. Тинн решил не будить его. Коул здорово измучился, и это можно было понять.

Он снова перевёл взгляд на руку. Больше ему никогда не придётся со страхом видеть чьи-то чужие пальцы на своих руках. Какая бы магия ни населяла его, она ушла туда, где ей и место, – так объяснил это Надд. Магия перевёртыша не может длиться вечно.

Если бы он только знал, как использовать свою силу, когда она у него ещё была! Какие сумасшедшие фокусы благодаря разным превращениям можно было бы добавить к их ежедневным проделкам! Он на минуту задержал дыхание, прислушиваясь к тишине дома. Сосредоточившись, Тинн напряг руку.

На какое-то мгновение, всего на миг, его пальцы в точности повторили цвет шерстяного одеяла, которое лежало рядом. Глаза Тинна расширились, а по лицу скользнула улыбка. Завтра будет интересный день.



Конец





Эпилог





Предводитель Надд глубоко вдохнул, впитывая запах леса и вид старой хижины. Он не стал брать с собой свою обычную свиту из помощников. Это путешествие предназначалось только для Надда, его одного. Он был куда более молодым гоблином, когда последний раз приходил сюда.

– Что ты здесь делаешь, король воришек?

В голосе, который услышал Надд, не ощущалось ни капли тепла.

– Знаешь, я встречал её, – ответил предводитель непринуждённо. – Вот здесь. Много раз. Твоя мама была хорошей жернщиной, ведьма.

Королева Глубокого Мрака вышла в полосу света и сурово посмотрела на Надда.

– Ты знал мою мать?

– Ну да.

– И ты позволил ей умереть в лесу в одиночестве?

Голос ведьмы был тихим и холодным, как начинающийся снегопад.

– Мы не друзья, ты и я, – проговорила она.

Надд тихо усмехнулся.

– Ни одна душа на эт Земле на могла позволить твоей матери что-либо делать, девонька. Она делала или на делала что хотела. Сила природы – вот что эт было. Я думаю, она осталась здесь потому, что ждала.

– Не называй меня девонькой, – процедила королева.

Надд видел, как под её каменной внешностью пробегают волны эмоций.

– Ждала? – добавила женщина. – Чего?

– Тебяр.

– Не стоит играть со мной, король воришек.

– Она любила тебяр, девонька.

– Я сказала не называть меня…