Перевернутый город

Раздосадованная, Ильза перевоплотилась обратно. Благодаря человеческому росту и расширенному полю зрения Ильза смогла понять, что теперь была не одна. На пороге открытой в конце коридора двери с чашкой кофе в одной руке стоял Файф. Черные кудри падали ему на глаза. Парень наблюдал за девушкой, не в силах сдержать смеха.

– Хорошая попытка, но в этом доме нет ни одной двери, под которую смогла бы пролезть мышь.

Ильзе хотелось нахмуриться, но в словах Файфа не было ничего злого или насмешливого, как и в широкой улыбке на лице. Ей повезло, что именно Файф, а не Элиот поймал ее. Чтобы выпустить раздражение, Ильза пнула дверь ногой.

– Когда что-то очевидно, говорить об этом не обязательно, – буркнула она.

Файф толкнул плечом свою дверь, и та открылась нараспашку.

– Вот здесь – открыто, – он поманил Ильзу рукой и исчез в комнате. Девушка последовала за ним.

Она не смогла сдержать удивленного вздоха, когда переступила порог. Комната Файфа представляла собой кабинет, переделанный в лабораторию, состоящую из главного уровня и импровизированного второго этажа, сделанного наподобие строительных лесов. На второй этаж вела мобильная спиральная лесенка. Две стены были уставлены книжными стеллажами, с приставленными к ним передвижными лестницами, которые доставали до самых верхних полок. Еще одна стена была заставлена стеллажами, похожими на те, что можно было встретить в лавке аптекаря или лекаря. На каждом из множества ящичков был ярлык в медной рамке. Рядом стояла еще одна лестница. Четвертая стена была залеплена картами, диаграммами, математическими уравнениями и листами, исписанными словами и символами, которые Ильза не могла прочитать. Дверь в противоположном конце комнаты вела, скорее всего, в спальню.

Несколько приборов, выше самой Ильзы, занимали большую часть первого уровня, но здесь также нашлось место столу, заваленному стеклянными колбами и банками с ярко окрашенными жидкостями: небесно-голубыми, фиолетовыми, ядовито-зелеными. Некоторые колбы были соединены между собой стеклянными трубочками, из других клубами валил пар. Одна пробирка стояла на медленно вращающемся аппарате таким образом, чтобы ее содержимое взбалтывалось. Все плоскости были завалены открытыми книгами и еще большим количеством заметок, которые невозможно было прочесть. В одном из углов комнаты висел скелет человека – точно такой же Ильза видела в каком-то театральном представлении. Все пространство комнаты заполняла куча непонятных, странных предметов, название которых Ильза не знала. На втором уровне, как она догадалась, стоял телескоп, хотя до этого девушке не доводилось видеть этот прибор воочию. Выше находился куполообразный стеклянный потолок, открывающий вид на небо.

– А в какой области ты ученый? – спросила Ильза, не сумев скрыть восторга в своем голосе. Ей никогда прежде не доводилось видеть ничего подобного.

– Я не считаю себя ученым ни в одной из областей, – ответил Файф, поспешно сгребая в охапку книги и бумаги, которыми был усеян пол. – Я предпочитаю думать о себе, как об исследователе. Это более широкое понятие.

Пока Файф предпринимал попытки навести порядок, что больше было похоже на процесс создания новых завалов, Ильза изучала настороживший ее стеклянный куб. На его стенках был вырезан узор из трубочек, в которых мягко клубился зеленый дым. В центре располагалась пластина, которую окружали пучки медной проволоки, и над всем этим в тисках зажима был закреплен дубовый лист.

– А это зачем нужно?

– А! – Файф перешагнул через груду хлама, неловко размахивая своими длинными руками, и оказался рядом с Ильзой. Девушка не очень понимала, подпитывалось ли его воодушевление ее интересом или же воодушевленность мальчика вызывала у нее любопытство. Файф ослепительно улыбнулся ей, и Ильза улыбнулась в ответ. – Я тут экспериментировал с разной органической материей, чтобы понять, можно ли заставить один объект пройти через другой, как это делают призраки в бесплотном состоянии.

Файф открыл крышку сбоку куба, вытащил ручку из-за своего уха и помахал ей внутри дубового листа, словно тот был призрачным миражем.

– Я пока не нашел способа воссоздать другие призрачные навыки. Да и это устройство – всего лишь эксперимент. Я проделывал опыт с пером, и единственное, что получилось, – его сжечь.

– А что насчет вот этого? – Ильза указала на хитроумное сплетение медных проводов и изоленты на деревянной платформе. Внутри основного корпуса аппарата находились шестеренки, ремни, ряд пузырьков с изумрудной жидкостью и два отполированных медных шара посередине.

– Это не работает, – сказал Файф, смущенно смеясь, – но принцип тот же: трансференция. Использование силы другого народа. По идее, оно должно было извлекать мысли из головы человека.

Ильза сделала большой шаг прочь от машины.

– Наверное… Это больно.

– Нет, нет, нет! Я имею в виду транслировать их вовне. Это устройство считывает мысли.

– Это как у телепатов? Элиот сказал, что они умеют читать мысли.

Файф улыбнулся с одобрением.

– Именно так! Телепаты могут заглянуть в твой разум и манипулировать им, если ты не знаешь, как их заблокировать. Они весьма опасны. – Файф щелкнул по одному из пузырьков с изумрудной жидкостью, который был зажат в щипцах, и тот издал приятный звон. – Вот смотри, я извлек эту жидкость из мозговой ткани призрака – конечно же, на тот момент он уже был мертв. Моя гипотеза состоит в том, что я могу извлечь нужную мне информацию при помощи пропускания электрического тока через эту жидкость.

Ильза с недоверием уставилась на Файфа.

– И ты думаешь, что получится?

Файф взъерошил свои волосы.

– Я считаю, что магия и наука не так уж сильно отличаются друг от друга. Если чародеи могут манипулировать чистой энергией и делать с ней все, что пожелают, то, может быть, есть способ, благодаря которому я смогу проделывать то же самое.

Все это звучало, как заветная мечта, которая могла так никогда и не сбыться. Ильза не понаслышке знала, что это такое, но еще никогда ей так сильно не хотелось, чтобы у кого-то другого все задуманное сбылось.

– А чародеи могут… Перевоплощаться или читать мысли?

– Ну, нет. Они могут транслировать энергию ограниченным количеством способов: через предметы и материи, через слова, а еще через собственные тела – такую магию они называют корпоральной. Но мы с тобой с магией обращаемся по-другому. – Файф неловко засмеялся. – По крайней мере, ты. Я, эм, не очень умею перевоплощаться.

– Так ты поэтому так заинтересован в…

Как он назвал тот процесс?

– В трансференции? Наверное, да. Но в то же время нет. – Файф плюхнулся в кресло и свесил ноги с подлокотника, а затем продолжил говорить с серьезностью, которая была ему несвойственна: – Результаты намного важнее. Если у меня получится воссоздать то, как другие фракции используют магию, то у метаморфов будет несчетное число способов самозащиты.

Ильза почувствовала, как груз на ее плечах стал еще тяжелее.

– От фортунатов, ты об этом? – спросила она, и Файф, вздернув голову, с любопытством уставился на девушку. – Мне Кассия про них рассказала. И еще о том, что Звездочет сделал с моей семьей.

– С моей семьей тоже. – Файф глубже погрузился в кресло и долго молчал, прежде чем добавить: – Эстер была там. В погребе, где фортунаты их нашли.

Ильза втянула в себя воздух. Кассия говорила, что отец Эстер был там, но не она сама. Девушка и не думала, что женщина могла быть очевидцем тех ужасных событий.


– Ей было пятнадцать. Гедеону – два. Она видела, как ее отец и вся семья были убиты один за одним, защищая место, где прятались их дети. Она знала, что Гедеон в любую секунду мог закричать и выдать их. Она потеряла все, а потом стала альфой. Ей пришлось собирать Камден по кусочкам и биться против фортунатов и Звездочета. В пятнадцать! Люди часто рассказывали мне об Эстер, но я смог понять, насколько она потрясающая, только когда стал ее ровесником. За неделю до своего пятнадцатого дня рождения я разрабатывал дизайн фальшивых бильярдных шаров, чтобы выиграть дурацкий турнир против Илиаса, Кассии и Гедеона. – Файф спрятал лицо на сгибе локтя. – А теперь она не может перевоплощаться и ходить. Это все моя вина.

Ильза невнятно запротестовала, а затем, собравшись с мыслями, спросила:

– Как это может быть твоей виной?

– Последний раз, когда мятежники напали, они сразу направились к моей лаборатории. Эстер помогала мне защищать все это, – сказал Файф, жестом охватывая комнату. – Некоторые из моих технологий на десятилетия опережают достижения любого другого человека в Лондоне. Есть вещи, ради которых наши враги нападали бы каждый день, знай они об их существовании. Но дело не в этом. Она могла бы приказать волкам охранять мою лабораторию, если бы все было так просто. Эстер решила лично обо всем позаботиться, потому что знала, что я не перенесу, если здесь все разнесут в пух и прах.

Ильза представила себе женщину, с которой виделась вчера: насмешливый взгляд, недружелюбная манера общения. Затем она вспомнила о том, что произошло на рыбном рынке, вспомнила тот страх, который приковал ее к одному месту, когда оракулы держали Марту. Эстер была желчной, но она спасла жизнь Гедеону, пока ее жизнь рушилась на части, а затем рисковала собой ради брата.

«Лучше быть желчной, чем трусливой», – подумала Ильза, чувствуя укол совести. Осуждать Эстер она не имела права.

– Твоей вины здесь нет, Файф. Ты никому не причинил вреда. Это все дело рук мятежников. К тому же я бы на месте Эстер поступила точно так же. – Ильза обвела рукой лабораторию, когда Файф поднял на девушку удивленный взгляд. – Возможно, благодаря тому, что здесь есть, ты спасешь весь Камден. Покажи мне еще какие-нибудь штуки.

Щеки Файфа порозовели, и у Ильзы отлегло от сердца, когда улыбка вернулась на лицо мальчика. Он послушно провел Ильзу по лаборатории, объясняя, для чего нужны некоторые изобретения: часы, которые показывали положение звезд, запирающий механизм, который мог открыть только его владелец. Здесь же была фляга, бесконечно самовосполняемая, несмотря на то, сколько изначально жидкости в ней было. Файф продемонстрировал ее необычное свойство, вылив из нее почти ведро воды.

– Вес фляги остается прежним, – сказал он, ухмыляясь тому, как Ильза смотрела, открыв рот, когда он снова начал выливать из фляги, казалось, незаканчивающуюся воду. – И она отлично сохраняет кофе горячим! Если, конечно, какой-нибудь путешественник предпочтет взять с собой в пустыню кофе, а не воду.

Ильза также была поражена множеством разноцветных бусин. Как объяснил Файф, они выпускали дым, на некоторое время подавляющий магию вдохнувшего его человека.

– Я называю их гасителями, а Эстер – научным оружием, – Файф картинно закатил глаза. – Их эффект очень кратковременный. Я все еще работаю над несколькими разновидностями, но пока довел до ума только три. Желтые – против чародеев, пурпурные – против мастеров душ, а темно-синие – против телепатов.

Одним из последних изобретений Файфа была карманная кузница. Она представляла собой сложный цилиндр диаметром в три сантиметра, который помещался на ладони и был сделан из тусклого металла. На одном его конце находилась крышка с выключателем и наконечник, похожий на запальник газового фонаря. Файф держал карманную кузницу на расстоянии вытянутой руки, направляя ее кончик в сторону от них с Ильзой. Когда он нажал на кнопку, из наконечника с ревом вырвалось яростное фиолетовое пламя, заставив девушку подпрыгнуть на месте. Даже сам Файф вздрогнул.

– Смотри, – прокричал Файф поверх шума пламени и ткнул карманной кузницей в столешницу, находящуюся перед ними. Секунду ничего не происходило, а затем та точка, в которой пламя соприкоснулось с деревом, провалилась внутрь, и на пол упала кучка пепла. На столешнице осталась дыра.

Когда Файф выключил изобретение, Ильза склонилась к столу. На нем было две дюжины таких же дыр, под каждой из которой бледнел холмик из того, что некогда было деревом.

– Ты испепелил стол! – с благоговением произнесла Ильза.

– Карманная кузница испепелит все, что угодно, – весело заявил Файф. – Она даже может расплавить магические артефакты, которые при помощи заклинаний сделали неразрушимыми.

Неудивительно, что при включении Файф держал эту штуковину как можно дальше от себя.

Когда они дошли до угла, скрытого в тени второго этажа, Ильза обнаружила доску для заметок, на которую была прикреплена карта Лондона. Только вот это был не тот Лондон, который она знала. Этот Лондон делился разноцветными линиями на кварталы, отмеченные как Север, Харт, Камден Таун, Уайтчепел и Доклендс.

– Ваш Лондон, – сказала Ильза, когда Файф встал рядом с ней.

– И твой тоже.

Ильза вздрогнула, поняв, что он прав. Ее Лондон.

– Это все кварталы? – спросила она, проводя пальцем по цветным линиям.

– На данный момент, – сухо ответил Файф. – Эта карта мне нужна, чтобы следить за любыми изменениями границ.

– Кто где живет?

– Ну, это мы, – ответил он, показывая на квартал в красных границах.

Капитан Фаулер был прав. Район Камдена Иного мира занимал примерно половину территории метаморфов. Помимо Камден Тауна сюда входили парк, занимавший клочок земли между Риджент-стрит и Тоттенхэм-Корт-Роуд, и кусок Вестминстера на юге. По сравнению с другими кварталами Камден был маленьким и выглядел так, будто его втиснули на карту Лондона в последний момент.

– Уайтчепел принадлежит телепатам. – Уайтчепел, обведенный полуночным синим, тоже вводил в заблуждение своим названием. В Ином мире это был район, расположенный намного западнее от того места, где они сейчас находились, однако у метаморфов и телепатов была общая граница. Квартал телепатов растянулся на несколько километров вдоль реки и уходил далеко на север вместе с железнодорожными путями линии Юстон – Пентонвиль – Хакни. На востоке он огибал парк Виктории.

– Далее идут оракулы. Их территория – Доклендс.

Доклендс был отмечен зеленым. В него входил район, который Ильза знала, как Собачий остров[11], доки, территория к югу от реки и небольшой кусочек северного берега.

– Оракулы, – Ильза провела пальцем по зеленой линии. – И они могут видеть… все. Верно?

Файф кивнул.

– Прошлое. Настоящее. Даже будущее, но с ним сложнее. Это великая магия, если уметь ею управлять, и проклятие, если не уметь. Представь себе библиотеку, содержащую все знания вселенной, но без алфавитных карточек. – Файф нахмурился, не особо довольный своей аналогией. – А затем представь, как кто-то швыряет в тебя книги, которые нужно немедленно прочитать. У многих оракулов не получается овладеть своей магией, и это ломает им жизнь.

Ильза кивнула, хотя и не была уверена, что все поняла, и повернулась обратно к карте.

– Харт принадлежит чародеям, – продолжил Файф, показывая на квартал в золотых границах, который занимал территорию западнее и южнее Камден Тауна.

Территория Харта была в три-четыре раза больше квартала метаморфов.

– Название несколько тщеславное, но калликанцы были империей чародеев, – он поймал недоумевающий взгляд Ильзы. – Калликанская империя? Калликанцы – люди, которые основали Лондон?

– Римляне основали Лондон.

– Готов с этим поспорить. Дальше – Север. Здесь обитают призраки.