Перелом

Большие разрушения не позволили быстро добраться до пробоины изнутри, так что заделать ее до полного затопления отсека не удалось. Хотя бы просто ограничить район затоплений сразу тоже оказалось невозможно по этой же причине. Вода быстро разливалась вдоль скоса, а потом и по верху горизонтальной части броневой палубы, начавшей клониться к прорехе из-за появившегося крена.

К подводным повреждениям, полученным от этого снаряда, добавлялась еще и носовая башня главного калибра, которой он лишь едва коснулся в самом начале своего извилистого конечного отрезка траектории. Там от резкого сотрясения разбило в пыль всю оптику и лампы освещения, на время вышла из строя гидравлика. Но к моменту начала стрельбы приводы башни исправить успели, так что в бою она участвовала, получая указания по установке прицела и целика через посыльных с мостика.

Как показал дальнейший ход боя, принятые всеми за невероятное везение, самые первые накрытия вовсе не были случайностью. К тому же помимо феноменальной точности стрельба броненосцев на столь большую дальность оказалась неожиданно частой. Всплески быстро и неумолимо подобрались к японскому флагману, после чего под огнем оказались и оба других броненосных крейсера. Но там разброс все же оказался больше, скорее всего, по причине худшей видимости целей. Долго ждать новых попаданий не пришлось.

Уже в шестом русском полузалпе свой первый тяжелый снаряд получил «Якумо». Один из пары удачно легших фугасов дал прямое попадание, разорвавшись, едва пробив палубу в носовой части, ближе к левому борту. Взрывом проделало большую пробоину в настиле батарейной палубы, а взрывная волна и осколки сильно повредили внутренние помещения. Причем часть из них, пробив палубы, еще и пронизала борт, вылетев в море. Через не очень большие, но рваные пробоины над тонким носовым поясом волнами начало захлестывать воду в значительных количествах. Заделать их на большом ходу оказалось очень не просто. Все, что успевали закрепить, сразу выбивало бешеным напором набегавшей воды.

А накрытия не прекращались. Хотя прямых попаданий больше пока не было, на «Якумо» от близких разрывов открылась течь в румпельном отделении, при этом электрический привод руля вышел из строя. Осколками вывело из строя два 76-миллиметровых орудия, а на кормовом мостике ранило старшего офицера.

Шедшие следом «Адзума» и «Токива», также находившиеся под огнем, страдали только от осколков. Видимо, частично скрытые дымом головного крейсера, они временами пропадали из вида для противника. Разброс в адресованных им залпах был гораздо большим, хотя русские снаряды все время ложились неподалеку. Но и сами они почти не видели, кто их бьет.

Зато на «Якумо» уже не только с мачты, но и с мостика могли наблюдать, как с общей частотой в четыре двенадцатидюймовых снаряда в минуту стреляла вся русская броненосная колонна, медленно ползущая поперек японского курса. Отвечать мог только головной, и то лишь носовой башней. Но из-за встречного ветра и брызг все еще не удавалось определить дальность до цели.

Като уже успел немного отойти от шокировавшей всех неожиданно опасной стрельбы противника, считавшегося небоеспособным. Пока было только два попадания в его корабли, без фатальных последствий. Оба пострадавших сохранили скорость и артиллерию, хотя, судя по рапортам и появившемуся крену у «Адзумы», урон оказался неожиданно большим. Позиция была неудобной, но пока его вполне устраивало, что отряд главных сил оттягивал на себя весь огонь противника. Достаточных оснований отказываться от первоначальных планов он еще не видел.

Уже в 15:44 три бронепалубника Уриу повернули строго на юг, начав прорыв к конвою и развив максимальную скорость. Одновременно с этим броненосные крейсера приняли немного влево, пытаясь сбить прицел противнику. Но без особого успеха. В 15:45 последовало второе попадание тяжелого снаряда в «Якумо». Ударив с острых носовых углов в заднюю кромку крыши верхнего носового каземата правого борта, снова фугасный снаряд вспорол ее, а следом и примыкавшую заднюю переборку каземата, ранив в нем двоих человек. Затем он легко проткнул настил палубы, сразу после чего сработал взрыватель. Силой взрыва верхнюю палубу выгнуло сводом, полностью смяв и разрушив все легкие переборки под ней, а батарейную проломило на площади более пяти квадратных метров. Осколки прошили помещения вокруг, до которых не добралась взрывная волна, в том числе проникнув и в носовой погреб-накопитель правого борта[3], повредив дымоходы и вентиляционные шахты первой кочегарки, а головная часть, продолжив свое движение, пробила еще и переднюю стенку нижнего носового каземата этого же борта. В нем были убиты четыре номера из расчета, а приготовленный у орудия заряд вспыхнул, выведя его из строя.

Совсем скоро курс броненосных крейсеров буквально уперся в борт головного броненосца Рожественского. Дистанция приближалась к намеченной планом для начала стрельбы. Но сейчас поворот вправо на параллельный с русскими курс, с последующей классической перестрелкой и дальнейшим оттягиванием их к западу, казался уже менее выгодным, чем немедленный рывок влево на предельной скорости под корму броненосцев, чтобы попытаться отсечь их от транспортов. Нужно было что-то решать, причем срочно. Надеялись, что резкая смена курса все же должна сбить пристрелку.

Теперь уже было абсолютно ясно, что, по крайней мере в части главного калибра, все три «Бородинца» боеспособны полностью. Причем даже более, чем были до этого, судя по частоте, с которой их башни извергали дымные выхлопы залпов, и тому, как удачно они ложились.

Такой точный и невероятно частый русский огонь на больших дистанциях оказался неприятным сюрпризом для японцев. Като, будучи в прошлом артиллерийским офицером, хорошо понимал принципы, по которым русские его организовывали. В теории все было просто. Флагман пристреливается, передает данные на другие корабли. Там их пересчитывают, исходя из своей позиции по отношению к нему и к противнику, скорости, своей и противника, и нескольких прочих влияющих факторов, пропускают это все через таблицы согласования для имеющихся вариантов боеприпасов, калибров и типов артиллерии и стреляют.

Обыкновенная тригонометрия и прочая не самая высшая математика. Скучно, но зато точно. Однако реализовать все это на практике, обеспечив приемлемые скорости поступления, учета и обработки данных, обычным морским офицерам, а не лучшим профессорам из университетов!.. Таких методик не то что в японском флоте, но, пожалуй, даже ни в одном другом еще не было. К тому же столь вопиющая достоверность определения расстояний, когда цель еще даже не видна за горизонтом для башенных наводчиков!.. И частота залпов!.. В то время как с японских кораблей все еще не могли даже определить дальность.

Но как следует обдумать все это ему не дали. Получив доклады о многочисленных повреждениях, нанесенных его флагману всего двумя попаданиями, Като понял, что нужно срочно выводить отряд из-под такого губительного обстрела. О бое на больших дистанциях теперь не могло быть и речи. Оставалось надеяться реализовать большую скорострельность «армстронговских» пушек броненосных крейсеров накоротке. К тому же это давало шанс использовать новые английские бронебойные снаряды, которые, по заверениям их создателей, были способны пробивать даже самую современную броню, по толщине равную их калибру, с десяти кабельтовых. Ну и торпеды, конечно, но настолько сближаться пока, пожалуй, не стоит.

Окончательно осознав, что оттягивать Рожественского дальше к западу столь примитивным способом уже слишком опасно, Като решил немедленно начать прорыв всеми силами к цусимскому берегу, резким отворотом влево направив свою колонну под хвост русской. Нужно было спешить. На фалах взвился сигнал «Держать полный боевой ход!», но сам «Якумо», судя по рапорту механика, сейчас не мог выдать более 17 узлов.

Уже в момент поворота очередная пара русских снарядов легла под самым правым бортом головного японского броненосного крейсера. Все, кто был в его третьей кочегарке, услышали и почувствовали сильный удар в подводный борт, явно отличавшийся от простых близких разрывов. Вода, появившаяся почти сразу из горловин нижней угольной ямы, не оставила никаких сомнений в том, что он не прошел бесследно. Люки немедленно задраили. Это предотвратило расширение зоны затоплений, ограничив ее только угольным бункером. Дальнейшего падения хода удалось избежать. До головного русского броненосца все еще оставалось более четырех миль.

Довольно скоро встав на курс 163 градуса, японская колонна получила все шансы проскочить у броненосцев под кормой, одновременно сбив им пристрелку Кроме того, из такой позиции могли стрелять все четыре крейсера, а не только головной. Воспользовавшись этим, «Адзума» и «Токива» немедленно начали пристрелку из носовых башен главного калибра. Но точных данных для стрельбы до сих пор не было даже на больших крейсерах. А «Касаги», идя против волны, вообще не мог использовать свои орудия, стоявшие на баке, из-за чего скромно помалкивал, поскольку для остальных его пушек противник находился по-прежнему вне секторов стрельбы.

«Якумо», «Адзума» и «Токива» стреляли по головному русскому броненосцу, вскоре введя в дело и 152-миллиметровую артиллерию на верхней палубе. Дистанция продолжала быстро уменьшаться, дойдя до 34–37 кабельтовых. Но слишком быстрое ее изменение отнюдь не способствовало успешной пристрелке, а данные постоянно забрызгиваемых дальномеров оказывались лишь приблизительными.

Слева колонну первого отряда уверенно обгоняли бронепалубные крейсера контр-адмирала Уриу. Впрочем, явно вырвался вперед только головной «Цусима», за последние полчаса заметно прибавивший хода, в то время как замыкавший «Такачихо» изрядно отстал и, наоборот, уже оттягивался даже за траверз флагмана главных сил. Где-то на полпути между ними на пределе возможностей своих машин шел «Акаси». По этим трем крейсерам никто не стрелял, в то время как они пытались пристреливаться по концевому броненосцу. Волна ближе к береговой черте была заметно меньше, но небольшие корабли все еще слишком сильно раскачивало. Добиться явного накрытия ни одному из них также до сих пор не удалось.

Довольно скоро русские разглядели предпринятый Като маневр и приняли превентивные меры, начав разворот «все вдруг» через левый борт и ложась на обратный курс. Все на мостике «Якумо», кто видел это, отметили безупречность его исполнения совершенно одинаковыми кораблями, шедшими в короткой колонне.

Из-за резкой смены курса сразу на 16 румбов «Бородинцы» на несколько минут вынужденно полностью прекратили собственную стрельбу, давая возможность отыграться на себе. Однако японцам не удалось воспользоваться этой отдушиной. Страдая от забрызгивания оптики, броненосные крейсера по-прежнему стреляли не точно. Несмотря на достигнутые накрытия, попаданий отмечено не было.

В 15:57 Рожественский уже лег на обратный курс, сразу возобновив огонь. Причем теперь броненосцами обстреливался и «Цусима». К этому времени Като приказал принять вправо, ложась на курс, параллельный своим бронепалубникам. Решил, что так будет проще организовать сосредоточенный огонь при прорыве.

Поскольку оба японских и русский отряды снова шли пересекающимися курсами, да вдобавок и хода добавили, сколько могли, дистанция начала сокращаться еще быстрее, чем раньше. Теперь уже Като имел возможность в самое ближайшее время поставить под продольный огонь всех своих семи крейсеров русскую колонну. Однако сразу вслед за этим сражение должно будет превратиться в беспорядочную свалку на минимальных дистанциях.

Подобное развитие событий давало возможность использовать торпеды. Впрочем, по словам минного офицера, это казалось весьма сомнительным, учитывая неудобные ракурсы, высокие скорости и, скорее всего, встречные курсы целей. Зато русские с их башенным расположением среднекалиберной артиллерии получали явные преимущества на острых курсовых углах против казематной системы японцев. Като уже видел такое в первой Цусимской битве и всячески хотел избежать чего-либо подобного здесь и сейчас.

Скоро стало окончательно ясно, что для завершения прорыва не хватает каких-то одного-двух узлов скорости. Снова нужно было менять план. Решив начать бой своим целым левым бортом, японский командующий приказал легким крейсерам продолжать атаку, а главным силам ворочать на запад, чтобы разойтись с противником на контркурсах и снова попытаться охватить корму русского строя.

В случае, если Рожественский соблазнится близостью слабо защищенных крейсеров Уриу и замешкается с очередным разворотом на обратный курс, могла представиться возможность в итоге обойти противника главными силами и оказаться к югу от него, чтобы волны и брызги мешали стрелять уже русским. Даже если его намерения окажутся разгаданы, бросок на запад вынудит Рожественского снова разворачиваться на обратный курс, опять прекращая стрельбу на этот раз уже под плотным перекрестным огнем с обоих японских отрядов с коротких дистанций.

Невзирая на быстро усиливающийся обстрел, все четыре броненосных крейсера в образцовом порядке последовательно повернули вслед за «Якумо» почти строго на запад, открыв частый и точный огонь левым бортом по оказавшемуся теперь концевым русскому флагману. На этот раз пристрелялись быстро, сразу перейдя на беглый огонь, начав засыпать его снарядами.

Сразу после 16:00 дистанция между колоннами больших кораблей, расходившимися левыми бортами, лишь немного превышала полторы мили, и обе стороны развили максимальный темп стрельбы. При этом японские отряды поставили русских в два огня. Пока броненосные крейсера вгоняли свои залпы в высокие борта броненосцев с их левой стороны, Уриу успешно осуществил охват головы русской колонны. Его флагман «Цусима» довольно скоро оказался прямо перед носом «Орла», громя его продольным огнем из всех пушек и даже готовясь стрелять торпедами, о чем известил соответствующий вымпел, поднятый над ним.

Совсем незадолго до этого головной легкий крейсер, оказавшийся почти под самым цусимским берегом, качать практически перестало, и его артиллеристы смогли добиться нескольких достоверных попаданий. Тянувшиеся следом «Акаси» и «Такачихо» били по «Бородино». Но попадали заметно реже, так как все еще не вошли в узкую штилевую зону у берега. При этом в ответ все трое до сих пор получали только залпы из двух шестидюймовых башен головного русского броненосца и его носовой половины главного калибра, в первые минуты бивших по «Цусиме», но не слишком точно.

Однако эта неточность оказалась обманчивой. Сначала последовала небольшая серия шестидюймовых снарядов, без серьезных последствий рванувших в корпусе, а уже в 15:59 в правый борт флагмана Уриу угодил 305-миллиметровый фугас. Попадание пришлось всего на полметра выше ватерлинии, прямо под кормовым орудием. Пройдя поперек всего корпуса, снаряд взорвался уже у противоположного борта, разрушив офицерские каюты и наружный борт. Кормовые помещения средней палубы начало заливать через четыре большие осколочные пробоины, в жилых помещениях начался пожар. Но пока это было не критично. Хотя от сотрясения на время прекратили огонь кормовые орудия, скорость крейсер не потерял и руля слушался.

Прилетевшие довеском в течение следующей минуты еще два шестидюймовых снаряда, пробившие вторую трубу и борт под полубаком, тоже не сильно повлияли на его боеспособность. «Цусима» уверенно резал курс броненосной колонне и вел частый и эффективный ответный огонь. Хотя силы были явно неравными, маленький крейсер невероятным образом пока умудрялся избегать тяжелых повреждений под усиливавшимся огнем.

Противники быстро сошлись на дальность прямого выстрела среднекалиберных орудий. Теперь шестидюймовый и противоминный калибры русского броненосца попадали довольно часто. Но фортуна еще не отвернулась от японцев. Страдали в основном надстройки и фальшборт. Хотя множественными попаданиями и были разбиты три орудия, но подводная часть корпуса и главные механизмы не страдали.

Повезло, что по какой-то неведомой причине носовая 305-миллиметровая башня с русского корабля уже не имела возможности стрелять так часто, как в самом начале боя. Но каждый ее залп все еще мог мгновенно прикончить «Цусиму». И это произошло! Следующее попадание броненосным главным калибром сразу и бесповоротно выбило крейсер из боя.

В 16:01 снова фугасный снаряд ударил в борт под 76-миллиметровым орудием № 8 немного выше ватерлинии. Далее, разбив в пыль мешки с углем, которыми был обложен глассис машинного отделения и его световые люки, он раздвинул своей тушей бухты стальных тросов и котельные колосники, служившие дополнительной защитой горизонтальной части палубы над машинами, и вплотную прижался к броне. В этот момент сработал взрыватель.

В результате взрывом разнесло оба световых люка и все легкие конструкции в округе и проломило возвышавшуюся над цилиндрами защиту с противоположного от противника борта. Обломками броневых решеток с проходок вентиляции и крышек люков, а также осколками брони и снаряда полностью вывело из строя правую машину. Давление в паровой магистрали резко упало, но крейсер по инерции и на остатках пара еще смог отвернуть влево, освобождая путь к транспортам двум оставшимся кораблям отряда, которым «Цусима» фактически проложил дорогу, приняв на себя весь огонь противника.

Сейчас было достаточно еще пары залпов, и головной японский бронепалубный крейсер оказался бы гарантированно уничтожен, но ему снова повезло. В 16:02 Рожественский начал второй крутой разворот на обратный курс, на этот раз через правый борт, опять вынужденно прекратив огонь.

Зато со всех японских крейсеров, включая увечного «Цусиму», обстрел наоборот усилился. Были отмечены первые попадания в русский флагманский корабль, опознанный как «Александр III», и в «Орел», снова становившийся замыкающим в строю. Японцы надежно пристрелялись, а броненосцы, наоборот, молчали.


В этот момент казалось, что прорваться за линию русских главных сил все же удастся хотя бы двум кораблям из отряда. Они до сих пор счастливо избегали обстрела и уже сели на хвост ушедшим за мыс Саозаки тяжелогруженым пароходам, чьи черные дымы четко просматривались среди многочисленных буро-серых шлейфов их эскорта и трального каравана далеко на юго-западе. Держа максимальный ход, «Акаси» и «Такачихо» пересекли обозначенный вехами русский фарватер и двинулись на юго-запад, держась левее его и чуть ближе к берегу. Оставаясь на этом курсе, они быстро сокращали отставание. Казалось, что никаких преград впереди больше нет.

А броненосцы, завершив маневр и оставив отряд контр-адмирала Уриу лишь под беспокоящим огнем, всей артиллерией своей монолитной колонны навалились на броненосные крейсера. Своим разворотом они почти однозначно не позволяли главным японским силам обойти себя с запада. Да и обмен ударами с минимальной дистанции, предшествовавший резкой перекладке руля, не прошел бесследно для кораблей отряда, возглавляемого Като. Полностью реализовать свои артиллерийские возможности они опять не смогли.

На «Якумо» оказалась временно выведена из строя кормовая башня главного калибра после попадания в лобовую плиту между амбразур шестидюймового снаряда. Хотя броня и выдержала, расчет здорово контузило, нарушив настройку тонкой механики прицелов. Еще несколькими средними снарядами пробило ходовую рубку, вентиляторы первой кочегарки, катер на рострах.

Но самые серьезные повреждения снова были от тяжелых снарядов. Один из них, пробив верхний пояс, разорвался между дымоходами второй и третьей кочегарок, повредив их и вентиляцию отделений. Второй пробил борт под носовым казематом левого борта и взорвался от удара в броню шахты подачи боезапаса. От его удара и детонации части боеприпасов на подъемнике шахта оказалась полностью разрушенной, а пол каземата вспучило, повредив фундамент орудия и намертво его заклинив. В батарейной палубе возник сильный пожар. Горели раскиданные взрывом заряды. Горячий дым втянуло через пробитую вентиляцию в первую кочегарку, что отнюдь не в лучшую сторону повлияло на ее работу. Огонь проник даже в погреб, но был потушен его обслугой. Третий тяжелый снаряд, отрикошетив от воды, серьезно повредил верхнюю часть второй трубы, разворотив ее левую заднюю верхнюю треть.

Шедший вторым «Адзума» находился под огнем с «Бородино». Он также получил ряд попаданий шестидюймовых снарядов, но большую их часть остановила броня. Повреждения от них оказались незначительными. Но когда в 15:57, еще до того как крейсер повернул на запад, в плиту верхнего пояса под вторым носовым казематом правого борта ударил 305-миллиметровый фугас, броня уже не выдержала. Хотя снаряд и пришел с острых носовых углов, 127 миллиметров закаленной стали борта все же проломило в верхней части, у самого стыка с толстой боковой плитой защиты артиллерии. Обломки брони и осколки снаряда разрушили несколько переборок, вспоров жилую палубу. Ударом и последовавшим сразу взрывом каземат сильно встряхнуло. Орудие и весь расчет вышли из строя. Зажало и заклинило элеватор. К счастью, пожара не было.

Спустя пять минут, уже после окончания маневра, крейсер снова ощутимо содрогнулся. Следующий снаряд, настигший его, видимо, был уже бронебойный, так как, попав в небронированный борт, разворотил шпангоут и прошил весь корпус насквозь. Он разорвался уже после того, как пересек батарейную палубу между дымоходами первой и второй кочегарок, нырнул в жилую палубу и через пустую угольную яму правого борта выбил плиту верхнего пояса чуть ближе к носу от места предыдущего попадания. Саму плиту раскололо на несколько частей и отшвырнуло в море, а на ее месте теперь торчали обломки брусьев деревянной подкладки, разбитых в щепу мощным ударом изнутри.

После этого почти десять минут «Адзума» получал только шестидюймовые и более мелкие попадания, не сказавшиеся на его способности продолжать бой. Зато, когда уже вдогонку, перед самым началом своего разворота, «Бородино» опять добился попадания главным калибром, повреждения вновь оказались очень тяжелыми. Снаряд угодил в стык верхнего и нижнего поясов напротив грот-мачты. При этом пятидюймовая броня снова не выдержала удара, пропустив его внутрь корпуса.

Взрывом разрушило подволок и переборки находившегося за броней пустого угольного бункера и повредило вентиляционные шахты машинного отделения левого борта. Из-за крена от самого первого попадания эта большая пробоина оказалась почти на ватерлинии, и вода сразу хлынула внутрь, дальше разливаясь по корпусу в корму вдоль скоса бронепалубы и даже поверх ее плоской части, еще больше увеличивая крен. Несмотря на все это, «Адзума» продолжал вести точный ответный огонь из оставшихся орудий.

Шедший третьим «Токива» обстреливался на этом этапе боя только кормовыми башнями «Орла» и получил лишь четыре попадания гранатами среднего калибра. Все они пришлись в броню пояса и защиты артиллерии. Ущерб от трех из них ограничился несколькими осколочными пробоинами. А четвертый снаряд, угодивший в щит верхней кормовой казематной шестидюймовки, ненадолго вывел из строя само орудие и его обслугу.

Пострадавших артиллеристов быстро заменили другими, а пушку смогли исправить. Недостатка в запасных номерах не было, так как помимо людей с неподбойного борта можно было использовать и безработную прислугу нижних казематов батарейной палубы. Там до сих пор даже орудия оставались втянутыми внутрь по-походному, а ставни задраенными по-штормовому.

Проблемы со стрельбой были у всей носовой группы артиллерии. Постоянно заливало прицелы башни и обоих казематов верхней палубы под мостиком, обильно обдаваемых брызгами. Подобные сложности испытывали все японские корабли, особенно «Касаги», в то время как высокобортные русские броненосцы переносили такую погоду более спокойно, а поскольку ветер дул им в спину, могли уверенно действовать своими башнями на любых курсовых углах.

После того как Рожественский снова развернулся на 16 румбов и начал выравнивать свой строй, явно намереваясь двинуться на запад, Като оказался в 29 кабельтовых северо-западнее его головного броненосца, которым снова стал флагманский «Александр». При этом японцы сильно опережали русскую колонну и все так же сосредоточенно били по нему. Он горел, но продолжал отвечать, так же как и оба его ведомых. В 16:08 они уже набирали скорость и опять пристреливались по всем трем броненосным крейсерам.

Используя свою позицию, Като начал склоняться к югу, охватывая голову русской колонны. Но Рожественский легко ушел от этого охвата, развернувшись к 16:14 на запад-юго-запад. Теперь японские главные силы оказались на его правом траверзе. Их «армстронговские» пушки били гораздо чаще, обдавая высокие, заваленные внутрь борта и надстройки броненосцев огнем и раскаленным железом. В ход шли пока только фугасы, уже поданные в башни и казематы. Ими сминало и рвало стальную обшивку, перебивая шпангоуты и оголяя массивные броневые конструкции, порой тоже пошатнувшиеся, но все же устоявшие.

Однако весовая категория у русских была намного тяжелее. Это чувствовалось. К тому же они пробивали броню. Первый же двенадцатидюймовый снаряд, попавший в «Токиву», вынудил его покинуть боевую линию. Фугасная стальная бомба кормовой башни «Орла» угодила чуть выше задраенной амбразуры нижнего носового каземата левого борта, проломила броню и взорвалась под самым полом верхнего яруса, вызвав моментальную детонацию того остатка, что еще не успели выпустить этажом выше, и боеприпасов, подаваемых из боевого коридора[4]. Хорошо, что в нижнем, не воюющем этаже других снарядов не было.

Но и без этого от мощного взрыва массивный корпус содрогнулся и застонал разбегающимися по всем его частям затухающими вибрациями. Броневые плиты верхнего каземата шестидюймовой толщины разбросало, как подушки с дивана, одной из них сбив с фундамента ближайшее палубное орудие, сплющив его бронированный щит. Левый край носовой надстройки разрушило взрывной волной, а крыло мостика завернуло вверх, воткнув чудом усидевшую на нем 76-миллиметровую пушку в обломки ходовой рубки. Рангоут и антенны оборвало, качнув фок-мачту вправо. Теперь она сильно раскачивалась на ходу, что не позволяло сигнальщикам, сменившим погибшую вахту, вести наблюдение с марсов.

Палубу между ярусами вместе с фундаментом пушки разнесло в клочья, а бортовая броня нижнего каземата разошлась по стыкам, вызвав просадку двух плит верхнего пояса с нарушением герметичности обшивки за броней вплоть до броневой палубы. Втянутой внутрь помещения пушкой, раскрепленной по-походному, но сбитой с крепежей, проломило настил батарейной палубы, а само орудие изуродовало до состояния металлолома. Его станок тоже. От сотрясения выбило предохранительные клапаны на котлах в обеих кочегарках, выбросив из труб плотные столбы пара. Начался мощный пожар. Ярко горящий «Токива», тонущий в черно-буро-белых клубах, медленно покатился вправо и резко сбавил ход, быстро потеряв противника из вида.

С выходом его из строя японский огонь ослаб на треть. Но было видно, что попадания в «Александра», наоборот, только участились. Японцам удалось хорошо пристреляться, и их башни и боеспособные казематы работали сейчас с максимальной производительностью. Головной русский броненосец временами был почти не виден за дымом разрывов прямых попаданий и всплесками от близких недолетов. Его стрельба стала совсем редкой и не такой точной.

В отличие от своего флагмана, двое других, безрезультатно обстреливаемых с «Касаги», по-прежнему имели возможность действовать в почти полигонных условиях. И русские быстро сумели этим воспользоваться. Учитывая сравнительно небольшую дальность, было совсем не удивительно, что они очень быстро добивались накрытий, даже меняя цель.

После выхода из боя «Токивы» «Орел» сразу перенес огонь на «Адзуму», плотно накрыв его парными залпами башен. В течение следующих десяти минут самому слабому из броненосных крейсеров досталось едва ли не больше, чем он мог вынести. Сначала сразу два шестидюймовых снаряда пробили вторую трубу, разорвавшись уже на выходе, разворотив ее правую сторону в самом низу ниже колена. При этом осколками разбило палубную шестидюймовку и шлюпку на нестреляющем борту и повредило котел в кочегарке. Но это было мелочью. В 16:14 в верхний пояс чуть ниже и ближе к носу от второго нижнего каземата на уровне новой ватерлинии снова ударил тяжелый снаряд. Броня опять не смогла его остановить. Проломив ее, он разорвался у передней части дымохода третьей кочегарки, на бронепалубе, повредив осколками, проникшими через проломы в ней и через броневые решетки, сам дымоход и два котла под ним. Затем последовали три удачных попадания шестидюймовых фугасных снарядов, легших вдоль борта позади кормовой башни чуть выше бронирования, но уже ниже нового уровня воды. В результате начало быстро заливать жилую палубу в корме позади цитадели, а по мере увеличения осадки и крена – через поврежденную вентиляцию еще и третью кочегарку и левую машину. Затем опять попадание главным калибром, на этот раз в фок-мачту. Прошитая насквозь разорвавшимся уже после этого снарядом, она еще какое-то время стояла, но потом все же рухнула влево.

Итогом всего этого стало распространение фронта борьбы с затоплениями от жилой палубы и ниже на большую часть длины корпуса в корму от носового траверза. Все больше клонясь на левый борт и оседая кормой, «Адзума» был вынужден покинуть линию, резко положив «лево руля» в сторону противника, чтобы встать к волнам менее пострадавшим бортом. Его казематные и палубные орудия дали на циркуляции еще пару залпов вслед уходящим на юго-запад русским броненосцам, но заметных результатов не добились. После этого артиллерия замолчала, так как от сотрясений все время выбивало заделки из пробоин и подкрепления немногих уцелевших переборок и люков, которыми пытались сдержать быстро прибывавшую воду.

Для выравнивания крена затопили погреба правого борта и часть коридоров, что несколько спрямило корабль, но осадка увеличилась настолько, что в воду ушла пробоина на месте выбитой броневой плиты верхнего пояса, из которой вскоре тоже выдавило заделки. К этому времени успели мало-мальски заткнуть самые опасные пробоины в левом борту, только уменьшив поступление воды, но так и не остановив его полностью.

Затопления прогрессировали. Осушать отсеки не успевали. Левая машина встала. Подвести пластырь на единственную дыру в правом борту не удавалось из-за торчащих наружу размочаленных брусьев деревянной подкладки, а на левом борту мешали вывернутые обломки разбитых броневых плит. «Адзума» продолжал садиться в воду все глубже. Видя невозможность заделки самых опасных пробоин и сознавая безнадежность попыток преследования противника под одной машиной, командир крейсера приказал идти к ближайшему корейскому берегу. Держать ход более семи узлов уже не удавалось.

На юго-западе, где в дыму скрылся «Якумо», оставшийся один против трех броненосцев, все еще гремели выстрелы. Вскоре там показались сначала один, а потом другой большой корабль, почему-то оказавшиеся восточнее дымного шлейфа, которым плотно заволокло поле боя для наблюдателей отставшего крейсера. К ним устремились прорывавшиеся до того под берегом «Акаси» и «Такачихо». Но вскоре и их закрыл дым, а потом докатился грохот сильного взрыва.

Пока «Токива» с «Адзумой» получали сполна, «Якумо», наоборот, почувствовал ослабление давления. Как только японцы начали бить на поражение, он страдал гораздо меньше. Даже после того как боевую линию покинул сначала «Токива», а потом и «Адзума», и на японского флагмана перенес огонь замыкавший колонну «Орел», в течение еще нескольких минут новых повреждений было удивительно мало. Шестидюймовые бронебои буквально выклевали кормовую палубную 152-миллиметровую пушку да прошили несколько раз борт и трубы. Но это было скорее неприятно, чем опасно.

Однако так продолжалось только до попадания очередного тяжелого фугаса, угодившего в пояс позади кормовой башни. Он легко преодолел 89-миллиметровую броню, прошел сквозь несколько внутренних легких переборок, отрикошетил от горизонтальной части броневой палубы и взорвался. При этом форсом осколков, прошедшим поперек всего корпуса, посекло жилые помещения средней и жилой палубы, пробив противоположный борт выше брони в четырнадцати местах.

От сотрясения на время пропало электричество в кормовых помещениях, что задержало начало аварийных работ, увеличив объемы принятой воды. Впрочем, в дальнейшем эти лишние тонны водяного балласта в корме оказались весьма кстати и позволили чуть дольше продержаться на плаву.





* * *


Когда «Цусима», потеряв правую машину и имея затопления в корме и по правому борту, начал отходить к Фузану, с него передали приказ контр-адмирала Уриу: «Обоим оставшимся крейсерам продолжать атаку». Терять время на переход командующего отрядом на другой корабль не стали. Путь к транспортам, уходящим на юго-запад, все еще казался открытым, и этим нужно было успеть воспользоваться. Редкий и неточный огонь с русских броненосцев, начавших удаляться к западу после очередного разворота, не мог являться серьезным препятствием для дальнейшего продвижения на юг. «Акаси» и «Такачихо» активно маневрировали, избегая попаданий. Правда, и сами при этом мазали, но неумолимо нагоняли встававшие из-за мыса дымы.

Дистанции боя, на некоторое время перешедшего для них в вялотекущую фазу, колебались в пределах трех-четырех миль. Волна под самым берегом фактически сошла на нет. Но по-прежнему сильно мешал почти встречный ветер. Справа по борту чуть дальше короткой колонны русских главных сил просматривались часто стрелявшие японские броненосные крейсера.

Было видно, что залпы броненосцев стали реже, а головной из них вообще казался избитым и потерявшим боеспособность, каким-то чудом еще державшим высокую скорость и боевой курс. Из его корпуса в нескольких местах выбивалось пламя, валил густой тяжелый дым. Ждали, что он вот-вот выкатится из строя или вообще взорвется и пойдет ко дну.

Но, вопреки ожиданиям, довольно скоро окутался дымом и покинул боевую линию сначала третий корабль в японском главном отряде, а потом почти сразу и второй броненосный крейсер их боевой линии. А в русской колонне продолжал густо гореть только головной, но свое место в строю он все так же держал и продолжал стрелять. А вокруг обоих оставшихся лишь вразброс вставали всплески снарядов, но попаданий вообще не было.

Из-за большого расстояния Уриу не имел ни малейшей возможности оказать хоть какое-то реальное содействие своим главным силам, параллельно с выполнением основной задачи. По причине постоянной перекладки руля с борта на борт для препятствования пристрелке противника ни «Акаси», ни «Такачихо» так и не добились собственных накрытий и готовились максимально отыграться на пароходах и легких силах их эскорта, которые вот-вот должны были показаться из-за мыса Саозаки. Но в начале пятого часа дня и на этом направлении ситуация резко изменилась. Причем снова не в пользу Страны восходящего солнца.

Из-за зеленых скатов мыса навстречу японцам вышли два русских бронепалубных крейсера первого ранга, пропавшие из поля зрения еще в самом начале боя. Вырвавшийся вперед «Акаси» с ходу вступил с ними в бой. Но сразу стало ясно, что до транспортов теперь не добраться. Хотя вскоре начал стрелять и «Такачихо», это все равно ничего не меняло. По мощи артиллерии каждый русский крейсер стоил обоих японских, намного превосходя их в скорости и защите.

Ввязавшись в перестрелку с превосходящим их противником на встречных сходящихся курсах, самураи могли лишь издали взглянуть на уходящий вдоль берега к югу вожделенный караван из четырех больших пароходов, охраняемый миноносцами и старым броненосным фрегатом. Обойти «Богатыря» со «Светланой» с запада они не могли, поскольку это направление перекрыли броненосцы. К тому же, несмотря на солидную дальность, «Акаси» с самого начала получил снаряд в корму, сам еще даже не пристрелявшись. Понимая безнадежность продолжения погони, капитан первого ранга Усики решил пока оставить попытки прорваться к пароходам и помочь своим главным силам атакой броненосцев с нестреляющего борта с последующим охватом хвоста их строя.

В 16:32 он сигналом известил об этом «Такачихо» и начал склоняться к западу. Весьма не точный огонь с броненосцев по его крейсеру побудил даже попытаться выйти на дальность торпедного выстрела. Но превосходство в скорости над русской броненосной колонной было минимальным, так же как и достигнутое на данный момент опережение. В таких условиях сойтись на прицельный минный выстрел не представлялось возможным даже для «Акаси», не говоря о его напарнике – ветеране еще прошлой войны.