Пепельный рассвет

– Ну да, – коротко хохотнул я. – Замечательное оправдание, так и слышу его из уст инквизитора Тона, дескать, ты бы, ходок, все равно не согласился провести остаток жизни в качестве моего подопытного, вот и пришлось тебя в камере моего замка запереть. Дебильная логика, не находишь, уважаемый?

– Не станет его преосвященство до такого опускаться, – упрямо прогудел слуга. – Ни за что не станет.

– Рад, что ты питаешь такую веру в князей Церкви, – покивал я. – Но, увы, разделить ее я не готов. Так что извини, Трогар, в дальнеший путь ваш караван уйдет без меня.

– Сударь Мид… – начал было мой собеседник, но схлопотал по темечку и отключился. Вот и ладненько.

И вновь бег по пересеченной местности, с грузом за спиной. Честное слово, был бы я обычным человеком, черта с два бы смог пилить по перелеску с такой тяжестью, словно паровоз по рельсам. А так ничего, даже не запыхался, лишь сбавил скорость, когда вышел к лагерю, чтоб не споткнуться о какое-нибудь укатившееся с подстилки храпящее тело. А такие были. Пара человек, но все же…

Долго раздумывать над дальнейшими действиями я не стал. Поправил кляп, которым заткнул рот своей ноше на случай, если та внезапно придет в себя, поднял крышку своего «гроба» да, затянув потуже шнуры, связывавшие Трогара, закинул его на свое место. Глядишь, повезет, покатается вместо меня. Вернул на место крышку, постаравшись покрепче прижать ее к домовине, и, отыскав на дне повозки действительно валявшиеся там мешки, наскоро их перебрал. Убедившись, что не ошибся сам и не был обманут слугой предстоятеля Горного Дома, я нацепил на себя уже ставшую привычной амуницию, сложил скарб из двух мешков в один, принайтовал его к рюкзаку и, закинув его себе на плечи, попер прочь от лагеря. На этот раз в другую сторону… к Горному. К счастью, за прошедший день караван проделал не такой уж большой путь, так что, хорошенько разогнавшись, я имел все шансы добраться до города еще до рассвета. И ведь получилось, благо сейчас этот путь я проделал, можно сказать, налегке. Все же весь мой скарб весил вдвое меньше, чем Лия, которую не так давно, мне довелось нести от лагеря работорговцев до города.

Задерживаться в епархии отца Иммара я не намеревался, хотел лишь объясниться с Димом, а потом слинять прочь из этих мест. В конце концов, свет клином не сошелся на Приграничье и Пустошах. Денег у меня навалом, можно и по империи прогуляться… туристом!

Барон встретил меня с явным удивлением, но радушно. Вот только ожидаемой поддержки во время рассказа о своей «поездке» на встречу с инквизитором я от него не получил.

– Конечно, отец Иммар поступил дурно, – протянул Дим. – Но с другой стороны, тебе и впрямь нечего опасаться его преосвященства. Перед законом и Светом, как правильно заметил Трогар, ты абсолютно чист, а значит, никаких претензий у отца Тона быть не может, про насильное задержание я вообще молчу. Это нонсенс, Мид!

Я не выдержал. Сорвался и в голос, с чувством высказал все, что думаю об этой «святой» вере в непогрешимость церковников. И ладно бы Трогар! Слуга святого отца, ему по должности положено начальство пиарить, но Дим-то!

Барон слушал молча. Нет, действительно, пока я разорялся, он ни слова не проронил, а как выдохся… встал мой друг с кресла, звякнул в колоколец и, как только в гостиную вошел Гилд, указал ему на меня.

– Сударь Мид покидает наш дом и больше сюда не вернется, проводи его до ворот, будь любезен, – и сам шагнул к выходу.

Мажордом смерил меня презрительным взглядом и замер у двери. Еще и распахнул ее пошире. Понятно.

– Барон, два слова напоследок, если позволите. – Я глубоко вздохнул. Замер на полушаге друг мой… бывший, нехотя развернулся, ждет. Ладно, мне нетрудно, сам подойду.

Оказавшись в двух шагах от Дима, посмотрел на него – стоит статуй с мордой каменной, куда-то поверх моего левого уха взгляд вперил. И что такому доказывать? Как? И главное, зачем? Да черт с ним, фанатиком хреновым!

– Держи, барон Гумп, хорошее владение будет, ни одна тварь не пролезет, – вынул я из кармана пропуск в убежище, да и напялил с ходу ему на шею. О, смотрю, в глазах чего-то засветилось непонятное, недоумевающе-недоверчивое. Ожил, егерь бывший. – Позвольте пройти, барон.

Дим на автомате подвинулся, а сам в руках пропуск сжимает. Ага, глазам своим не верит, пощупать надо. Ну щупай-щупай, а я пойду… по холодку. Но не успел и десятка шагов по внутреннему двору сделать, как услышал торопливый стук каблуков за спиной. Обернулся, Лийка в объятия так и влетела. Поцеловала в щеку, «прощай» шепнула да, вывернувшись из кольца моих рук, из виду исчезла. Ну хоть она на меня зла не держит, и то славно.

Вышел я за ворота, вдохнул горный воздух, глубоко-глубоко, полюбовался на синеющее над головой небо без единого облачка, да и двинулся в торговые ряды, к отъезду готовиться. Вот так, хотел по империи погулять? Ну и гуляй, бродяга. Ныне тебя здесь ничто не держит. Вообще.

Обычно ходоки-егеря если уж обзаводятся скакунами, то стараются брать либо быстроходов, либо тяжей, но последних реже… Всем хороши быстроходные скакуны. Резвые, выносливые, но в Пустошах они – добыча. Серьезные же тяжеловозы, пригодные для работы в приграничье высокую скорость хода держать не могут, зато груза утащат много, да и идти способны чуть ли не сутками, но самое главное, что тяжи могут за себя в Пустошах постоять, поскольку сами той же породы, то есть искаженные твари, прирученные дрессировщиками. Точнее, усмиренные. И как всякие исчадия темных земель, эти животинки предпочитают мясную диету, а жрут они много. Нет ничего удивительного в том, что на покупку подобного «транспорта» не всякий ходок раскошелится. В основном подобными животными обзаводятся рейдеры или «охотники», специализирующиеся на добыче крупных тварей, которых и после разделки и избавления от всего ненужного на своем горбу не утащишь. Вот, прокручивая эту информацию, и стоял я на рынке перед загоном, посматривая то на тонконогого дарагонца, невесть какими путями занесенного в эти места, то на тяжа, необычного для темных тварей серого окраса. Ширококостного, блестящего мелкими змеиными «чешуйками», то и дело вспыхивающими то тут, то там. Скосил зверь на меня лиловый глаз да, вздернув губу, лязгнул солидным набором мощных клыков. Такие не только мясо, они и кости в труху перемелят.

А если подумать… зачем мне дарагонец? Спорткару место на кольце, но никак не на бездорожье. Да и торопиться мне некуда. А вот тяж – это как раз самый внедорожник и есть. Прожорливый, не без того, зато трех таких, как я, утащит и не поморщится, через любые кручи провезет, а при надобности от любой средней твари Пустоши отобьется, а бреднями так еще и желудок набьет… все экономия. Решено!

Торговался я с барышником долго и нудно, но все же за полтысячи золотых сторговал себе транспорт. Не самая высокая стоимость, на самом деле, на тех же дарагонцев, с этой суммы цены лишь стартуют. Но то забава дворянская да рыцарская, а мне и тяж хорош.

Тут же подбежавший дрессировщик ухватил мою покупку за ухо и, что-то тихо забормотав, потянулся ножом к моей руке. Ну да, сейчас! Так я и позволю тебе пялиться на ту субстанцию, что мне ныне кровь заменяет! Я сунул ладонь под нос тихо шипящему животному, и тяж с готовностью ее прикусил. Чуть-чуть. Ну вот и все. Владелец назначен. Поблагодарив парой золотых слегка ошалевшего от моего поступка дрессировщика, я заседлал свой новый транспорт, приторочил к седлу мешок и рюкзак и, сунув рейдерский посох в крепление у луки… повел животное в поводу. По рынку разъезжать верхом, прошу прощения за каламбур, верх идиотизма. А мне еще покупки предстоят.

Из торговых рядов я вывалился, когда солнце уже перевалило зенит, и, не теряя времени, направился к воротам. Объявленная защита Церкви сработала на все сто. Городские стражи в мою сторону даже головы не повернули, словно и не они вовсе хрен знает сколько времени потратили на мои розыски. Ну и замечательно.

Усевшись наконец в седло, я поправил лихо заломленный берет с пером хроморона, накинул на плечи предусмотрительно извлеченный из сумы дорожный плащ и, представляя себя эдаким Д’Артаньяном, дал шенкеля своему скакуну… и тот, медленно и вальяжно, словно ракета из подземной шахты, выплыл из городских ворот. Да, разгоняется тяж совсем небыстро, но зато, набрав крейсерские полтора десятка километров в час, может «глотать» эти самые километры, чуть ли не сутками. Только мясо в топку подкидывать не забывай!

Покосившись в сторону Пустошей, я вздохнул, вспомнив о своем решении, и направил скакуна вперед по тракту. Искаженные земли это, конечно, неплохо. Прибыльно и нервы щекочет, но и отдыхать тоже нужно. А значит, мой путь лежит на север, во внутренние земли империи Нойгард.

Три дня, и я уже вижу городские стены Майна, не хуже, чем у недавнего гонца, получилось, а ведь тот как раз на дарагонце к Диму явился. Правда, в отличие от бедолаги, я имел возможность двигаться не только в светлое время суток, чем и пользовался. Но ведь и под седлом у меня тяж! А если учесть, что при малейшем намеке на появление любых встречных или попутных всадников и караванов я съезжал с тракта и заставлял скакуна идти по пересеченке, поводов для гордости становится лишь больше. А с тракта я съезжал по той же причине, по которой решил не заезжать в Майн, между прочим. Ну не было у меня никакого желания встречаться с людьми протопресвитера отца Тона. А в том, что так просто его преосвященство меня в покое не оставит, я был уверен. Одно хорошо: теперь он хотя бы Дима дергать не будет. После устроенной-то мною громогласной ссоры, которую полдома слышало?! Три раза «ха»!





Глава 4




Майн остался позади, а впереди меня ждала столица бывшей марки Зентра, а ныне полноценного герцогства – Альт, которую еще называли Высоким городом. И, на мой взгляд, она полностью оправдывала это выспренное название. Расположившийся на Полночном кряже город уступами тянулся вверх к возвышающемуся над лабиринтом узких улочек, высокому утесу, словно короной увенчанному старым замком. Родовое гнездо Зентра, кстати, сохранило свое название «Графский донжон», несмотря на изменение титула его владельца. По крайней мере, местные жители, говоря о нем, иначе замок не именовали.

Майн я обошел стороной из-за возможного столкновения с эмиссарами инквизитора, которых, как мне казалось, если не сам отец Тон, то его верный пес Иммар обязательно должен был отправить на мои поиски. А вот Высокий город Альт не вызвывал у меня подобных опасений. В этом огромном городе возможность такой встречи, на мой взгляд, стремится к нулю. Да и, честно говоря, я просто устал от многодневного путешествия. Забавно, но долгие походы в Пустоши с их опасностями, ночевками под кустами и сном вполглаза не выматывали меня так, как эта поездка. А все от того, что хуже полного отсутствия комфорта комфорт хреновый. Еда в придорожных харчевнях оказалась скуднее и, что удивительно, куда хуже на вкус, чем мои походные изыски, а не чищенные и не мытые с момента постройки, сортиры, в которых приходилось изображать гордого орла, балансируя над «очком», начали бесить уже в третьей приютившей меня на ночь харчевне. Постель… да лучше ночевать в Пустошах под кустом бузины, чем ложиться на тюфяк, который, кажется, шевелится от безумного количества обитающих в нем насекомых! В общем, в этих придорожных гостиницах оказалось лишь две вещи, которые я не стал бы охаивать, – мыльня и услуга стирки-чистки одежды. Помыться после целого дня тряски по пыльным дорогам Нойгарда – это блаженство. А уж мытье горячей водой – блаженство вдвойне.

Неудивительно, что, оказавшись в Альте, я не стал трястись над своим кошельком и поселился в одной из самых дорогих гостиниц города. Вкуснейшая еда, чистые простыни и полноценный санузел в номере стоили каждой из восемнадцати серебряных монет, заплаченных мною за трое суток постоя. А именно столько времени я отвел себе на знакомство с городом.

Выспавшись и вдоволь повалявшись в постели, утром следующего дня я спустился в трапезную и, насладившись великолепным завтраком, поданным раньше, чем успел озвучить свое желание подкрепиться, довольный и умиротворенный, я откинулся на высокую спинку стула и, покрутив головой, уставился в окно, за которым сновали жители города, спешащие по своим делам. Вот, кстати, еще один момент. Даже Дим, имея титул барона и вынужденный поддерживать соответствующий положению образ жизни, не мог себе позволить застеклить все окна собственного городского владения стеклом. А здесь даже в маленьком окошке ванной комнаты в моем номере красуется чистое и прозрачное как слеза стекло. Про витринные окна трапезной я и вовсе молчу. И пусть одним из основных производств в Высоком городе являются стеклодувные мастерские, особо дешевле стекло от этого не становится. Что, впрочем, не мешает местным жителям форсить перед гостями города, разевающими рты при виде сияющих солнечными бликами застекленных окон домов. Всех домов города, без исключения. Только местный храм не пошел на поводу этой фанаберии и мог похвастаться огромными витражными окнами. Красивый Дом, мне понравился.

Глядя на снующий по улицам народ, я невольно сравнивал жителей Альта с обитателями Горного и пришел к неожиданному для себя выводу: мне жизненно необходимо сменить гардероб. Если в приграничном строящемся форте практически все мужчины не вылезают из доспехов и даже женщины таскают на поясе какой-никакой холодняк, то здесь, вдалеке от опасностей искаженных земель, даже рыцари боевых орденов и напрочь отбитые наемники предпочитают одеваться в «гражданку», оставляя на одежде лишь знаки принадлежности к тому или иному отряду. Да и свой «рабочий инструмент» они, кажется, оставляют в сундуках, ограничиваясь ношением единственного длинного клинка, иногда в паре с кинжалом или дагой.

И пусть я пробуду в Альте всего несколько дней, но ведь это не последний город на моем пути, а значит, легкая одежда мне еще не раз пригодится. С этой мыслью я и покинул гостиницу «Три вепря», отправившись за покупками. Седлать тяжа не стал, решив прогуляться пешком, тем более что мощенные брусчаткой улицы города отличались отменной чистотой, и можно было не опасаться утопить обувь в грязи или навозной жиже. Уж не знаю, как герцог этого добился, но дворников в Альте, кажется, было больше, чем стражников. И все это белофартучное воинство, вооруженное метлами и совками на длинных ручках, работало не за страх, а на совесть. Сам был свидетелем, как два дворника чуть в драку не полезли… за конские «яблоки». По весу сданного мусора им платят, что ли?

Прогулка по лабиринту городских улиц, зажатых меж трех- и четырехэтажными, узкими каменными зданиями с высокими черепичными крышами, затянулась надолго. И виной тому была как теплая солнечная погода, так и красота богатой столицы герцогства. Несмотря на то что город расположен на рукотворных горных террасах, и, как следствие, свободная земля здесь в дефиците, это не помешало герцогу разбить в Альте целых четыре парка, один из которых даже мог похвастаться довольно большим озером с цепью искусственных островков, связанных между собой изящными мостиками. И, кстати говоря, не один герцог заботился о красоте своей столицы. Ее жители тоже приложили руку к украшению места своего проживания.


Глядя на тянущиеся вверх здания, я не мог отделаться от мысли, что их владельцы как будто соревнуются друг с другом, стремясь перещеголять соседей в украшении своих домов. И вроде бы архитектура похожа, и общее оформление не сильно отличается, но… тут трехэтажный домик красуется кокетливым резным балкончиком, там к зданию пристроено крыльцо, богато декорированное чугунным литьем, а рядом к такому же белоснежному дому с красной черепичной крышей примыкает ажурный остекленный павильон – явно гордость хозяина, хвастающего своим достатком. И так повсюду. Нет, я не хочу сказать, что в Альте нет нищих и бедных кварталов, но я до них попросту не добрался. Да и делать мне там нечего по большому-то счету. А вот попрошаек в городе я не видел вообще. Уж не знаю почему, но здесь они отсутствуют как класс. Хотя в том же Нойгарде, как я помню, побирающиеся нищие редкостью не были. Да и в Ленбурге мы с Димом таковых встречали.

Вообще, все мои наблюдения говорили о том, что в Альте царит порядок и поддерживается он железной рукой бывшего первого полководца империи Нойгард. И даже рынки, эти вечные оплоты хаоса, шумные, безалаберные и полные жизни, здесь, в Альте, оказались подчинены установленному порядку. Честно говоря, оказавшись на одном из них, я поначалу даже не понял, куда меня занесло. Вроде бы только что шел по торговой улочке, все первые этажи зданий которой были отданы под лавки, и вдруг оказался среди каких-то полотняных навесов. Понять, что под ними идет оживленная торговля, было несложно… но отсутствие криков зазывал и исступленных громких споров торгующихся продавцов и покупателей вызывало какой-то диссонанс.

Я уж было подумал, что здесь и извечного бича любого рынка-базара – в смысле – воришек нет, но тут же убедился в несовершенстве мира. На моих глазах в спину юнца, стремительно удирающего от разъяренного торговца, впечаталась тяжелая дубинка, отправленная в полет твердой рукой рыночного стражника. От силы удара паренек кубарем покатился по брусчатке и, впечатавшись лбом в столб, поддерживащий один из навесов, потерял сознание. Метнувший дубинку стражник вразвалочку подошел к валяющемуся на мостовой вору, в два движения связал ему руки и, хлестнув пленника ладонью по лицу, одним рывком поставил его на ноги. Очнувшийся от пощечины, юнец помотал головой, приходя в себя, дернулся, заметив путы, но, увидев качнувшийся перед лицом внушительный кулак стражника, сгорбился и… молча поплелся следом за своим пленителем. А куда ему было деваться, когда конец связавшей его руки веревки держал стражник.

Проводив взглядом удаляющуюся парочку, к которой уже успел присоединиться ограбленный торговец, я покачал головой и решительно направился к ближайшему трактиру. Обедать.

Надо заметить, что, гуляя по городу, я не только глазел по сторонам, любуясь его красотами… и красотками. За время этих блужданий я успел отыскать несколько необходимых мне заведений, в число которых вошли не только портняжные мастерские, заваленные самыми разнообразными тканями, и лавки готового платья, неприятно удивившие меня высокими ценами, но и аптеки, а также представительство цеха зельеделов. Правда, последнее я навестил лишь для галочки, на случай, если у меня вдруг останется нераспроданное по аптекам «сено». Да, отправляясь в путешествие, я прихватил с собой все запасы растительных ингредиентов для зелий, собранные мною в походах по Пустошам… и затрофееные в пещерах работорговцев. А вот алхимические реагенты я брать с собой не стал. Тяжелые они, да еще в большинстве своем требуют особых условий хранения, обеспечить которые в пути я физически не способен. В конце концов, у меня всего один тяж под седлом, а не караван повозок.

Но продажей «сена» я решил заняться позже, а сразу после обеда отправился к портным и в одну из лавок готового платья. Буду обзаводиться городской одеждой, раз уж решил.

В результате в гостиницу я вернулся лишь поздним вечером, когда город погрузился в темноту, едва рассеиваемую уличными фонарями. Усталый, но довольный, я устроился в заполненной до отказа трапезной. Хорошо еще, что хозяева «Трех вепрей» держат свободные столы специально для постояльцев, иначе пришлось бы заказывать ужин в номер, а мне хотелось посидеть в общем зале, послушать разговоры местных, а может, и самому перекинуться с ними парой слов. В общем, ничего странного: за время, проведенное в пути, я разговаривал лишь на постоялых дворах, да и там вся болтовня сводилась к паре фраз, вроде: «ужин в номер» и «приготовьте ванну». Немудрено, что я соскучился по общению. Хех, просто удивительно, как быстро человек привыкает к хорошему. В убежище я провел больше года в одиночестве, так что чуть не разучился говорить вовсе, а стоило выбраться в населенные места, и двухнедельное молчание уже чуть ли не ломку вызывает!

К моему сожалению, поболтать с посетителями в этот вечер мне не удалось, соседние столы оказались заняты некими спесивыми личностями, разговаривать с которыми меня отчего-то не тянуло. Зато городских новостей и сплетен из окружения герцога я наслушался на год вперед. Сидящие по соседству со мной дворяне оказались теми еще злословами и планомерно перемывали косточки всем своим знакомым. Единственный человек, о котором они не обронили ни единого слова, был сам герцог Зентра. Я даже мысленно поаплодировал хозяину этого города, ведь, чтобы так вымуштровать дворянскую вольницу, нужно обладать незаурядным талантом, терпением и железной волей.

Как бы то ни было, вечер удался, и в свой номер я поднялся сытым, довольным и чуть осоловевшим. Ну да, немного злоупотребил крепким вином с приморских виноградников, напомнившим мне классический порто из моей прошлой жизни. Хотя что такое литр крепленого да под хороший ужин для здорового мужика, организм которого способен переварить даже гвозди? Легкий шум в голове да приподнятое настроение – вот и весь эффект. Меня даже не штормило, когда я поднимался по лестнице.

На следующий день я вновь отправился на прогулку, но в этот раз, уже не привлекая взгляды прохожих так, как это было вчера. Подобранная в лавке готового платья легкая городская одежда и отсутствие привычного арсенала почти превратили меня в человека-невидимку. По крайней мере, своим видом я перестал привлекать внимание горожан и не заставлял напрягаться стражу, чьи косые взгляды на мой арсенал изрядно нервировали. Правда, от полюбившегося мне палаша, доставшегося «в наследство» от Граммона вместе с его телом и остальными вещами, я отказаться не смог, и не стал менять верное оружие на легкую шпагу, которой впору разве что в дуэлях размерами достоинства мериться ну или в качестве вертела ее использовать. На большее этот выкидыш фехтовальной мысли не годится. Правда, был в моем переоблачении и минус. С ходоком, или, как в Альте уже стали называть свободных любителей прогулок по Пустошам, с пустынным егерем аптекари и зельеделы, как оказалось, торгуются куда меньше, чем с наряженным в городские тряпки обывателем.

Но свое я все же выторговал, и передо мной в полный рост встала проблема, проблески которой начали маячить еще до моего отъезда из Горного. А именно: куда девать всю ту прорву денег, что скопилась у меня за прошедшее время? Таскать с собой золото тяжеловато, да и опасно, чего уж там. А как здесь дела обстоят с банками, я вообще без понятия. В бытность мою соседом в черепушке Дима эта тема как-то не всплывала, а потому в моих знаниях имеется огромный пробел, который неплохо бы восполнить. Ну не верю я, что в этом мире отсутствует хоть какое-то подобие банковских контор. Ушлые дельцы просто не могли обойти вниманием эту сферу деятельности!

И ведь прав я оказался. Банк не банк, но меняльная контора в Альте нашлась, и не одна. А самое главное, что их деятельность не ограничивалась одним только обменом валют. Ростовщичество эти ребятишки тоже освоили на ура, как и услуги по хранению и пересылке денег, ценностей… и писем. Причем охраной для «золотых телег» и почтовых караванов выступали рыцари Томарского ордена, чей герб даже присутствует на знаках всех нойгардских меняльных контор. Неплохо рыцари устроились, что тут еще скажешь.

Визит в такую меняльную контору прошел как по нотам. Вежливый клерк спокойно ответил на все возникшие у меня вопросы и, не моргнув глазом, принял на хранение весь мой золотой запас. Себе я оставил лишь сотню золотых и россыпь серебряных монет, остальное золото, полученное мною перед отъездом от Дима в счет части моей доли от будущей продажи найденного в Пустошах металла, равно как и выручка от проданных ингредиентов, отправились в хранилище конторы.

– Семь тысяч двести золотых, – невозмутимо объявил клерк, закончив пересчет монет, и протянул мне незапечатанный конверт. – Ваш ключ, сударь Мид.

И действительно, в конверте оказался небольшой ключик с затейливой бородкой. Пока я с интересом разглядывал этот кусочек меди, избавивший меня от пятидесяти пяти килограммов золота, клерк поставил передо мной письменный прибор и небольшой лист плотного картона.

– Это что? – спросил я.

– Прошу вас, напишите на листе кодовое слово, сложите его вдвое и положите в конверт, – проговорил меняла и, не заметив понимания на моем лице, пояснил: – Для работы со счетом одного ключа недостаточно. Его могут отобрать, украсть, снять с трупа, в конце концов. Поэтому для опознания клиента мы используем кодовые слова. Вы пишете пароль на этом листе, складываете его вдвое и упаковываете в конверт, который запечатывается специальным сургучом с оттиском вашего ключа. Если вы захотите провести какую-либо операцию со счетом, то вам достаточно будет продемонстрировать ключ и назвать пароль. Приказчик сравнит ключ с оттиском, вскроет конверт и сверит кодовое слово, после чего выполнит любое ваше распоряжение по счету. Но кодовое слово придется сменить. Процедура та же.

– А если я буду в другом городе и пожелаю снять деньги со своего счета? Мне придется явиться в вашу контору здесь, или…

– Или. В любом имперском городе любая меняльная контора в состоянии предоставить возможность проведения операций по счету, где бы он ни был открыт. Есть два варианта решения этого вопроса. Первый: вы приобретаете векселя нашей конторы на любую сумму, в пределах имеющихся на вашем счету средств, разумеется. Что даст вам возможность немедленного получения или перевода денег на указанный счет в обмен на этот самый вексель в любой меняльной конторе империи. Минус только один: вексель на предъявителя, а значит, его, как и ключ, тоже могут украсть или отобрать. То есть защиты никакой. Второй вариант: меняльная контора, в которой вы решите снять деньги со своего счета или перевести их на другой счет, отправит нам запрос, мы, в свою очередь, сообщим им состояние вашего счета и отправим конверт с кодовым словом. Это, конечно, дольше, но безопаснее.

– По-моему, проще самому явиться сюда, чем ждать, пока вы обменяетесь сообщениями, – фыркнул я.

– Возможно, – невозмутимо согласился клерк. – Но не факт, что это будет дешевле, к тому же у нас очень хорошее и быстрое почтовое сообщение. В среднем наши курьеры добираются до места назначения в два раза быстрее, чем имперские гонцы.

– Каким образом? – изумился я.

– Алхимия для курьеров и специально выведенные скакуны-полукровки, обладающие хорошо развитым ночным зрением, большой выносливостью и скоростью. Дорого, но окупаемо.

– И какова стоимость такой услуги? – спросил я.

– Один процент от передаваемой суммы, – ответил клерк. – Кстати, это касается и векселей. Сумма вычитается при совершении операции.

– Что ж… я понял. Оформим?

– Векселя? – уточнил меняла.

– Именно, – кивнул я в ответ. – Четырнадцать векселей на пятьсот золотых и два векселя по сотне.

– Прошу прощения, но минимальная стоимость векселя – триста золотых, – развел руками клерк.

– О как… – Я крякнул. – Теперь понятно, почему вы берете лишь один процент от каждой операции.

– Зато хранение денег абсолютно бесплатно, – парировал меняла.

– Ну да, ну да. – Я покивал. Ну не выдавать же ему мои представления о том, какую выгоду имеют менялы просто от одного факта наличия определенных операционных сумм. – Что ж, тогда поступим иначе. Оформите двенадцать векселей по пятьсот монет, и два – по шестьсот.

– Будет исполнено, – произнес мой собеседник, извлекая из стола папку с бланками векселей. Я же занялся придумыванием пароля к своему счету. Закончили мы одновременно. Я протянул клерку конверт, запечатанный сургучом с оттиском только что полученного ключа, а меняла передал мне четырнадцать листов затейливо украшенной бумаги с проставленными суммами, заверенными его личной подписью и оттиском совсем другого ключа.

– Гарантия подлинности, – заметив мой взгляд, пояснил клерк. – Ключи обновляются каждый месяц, и сведения об их смене доводятся до всех контор-партнеров на территории империи в тот же срок. Нехитрый прием, но позволяет отсеивать почти пятьдесят процентов поддельных векселей, предъявляемых в наши конторы для оплаты.

– Умно, – согласился я. – Скажите, а могу я отправить через вашу контору письмо?

– Разумеется. Стоимость пересылки корреспонденции – две серебряные монеты, – отозвался меняла.

Недешевое это развлечение, оказывается, письма писать! Тем не менее отказываться я не стал и, ничтоже сумняшеся, воспользовался гостеприимством клерка и его письменным прибором. Письмо для Дима было завершено за две минуты. Это, вообще, была скорее записка с просьбой перечислять оставшиеся девяносто процентов моей доли от продажи металла на счет в меняльной конторе «Эрих и сыновья»…