Павел Чжан и прочие речные твари

Сахар она не мерила, конечно. Покопавшись в небольшом Эвересте на тумбочке – таблетки, капли, ватки, резинки для волос, ручки и очки с мутными от царапин линзами, всё вперемешку, – Игорь нашел глюкометр и чехол с инсулиновой помпой. Нацепил колпачок глюкометра бабке на тощий палец, а у самого не лезли из головы ее слова про квартиру.

Зачем так говорить? Да хрен бы с ней, с жилплощадью, не сдалась она ему сто лет в обед. Он давно мог уехать в Москву, зарплата позволяла, вот только с кем оставить бабку? Переезжать она отказывалась, отправлять ее принудительно в спецзаведение в Коломне было стыдно. Дома престарелых напоминали Игорю гараж со старыми вещами, которые жалко выкинуть, а дома держать уже нельзя. Ему казалось, что бабку там обязательно поселят в подвал, во тьму и сырость, где будут издеваться и кормить горелой кашей, или вовсе позабудут.

Глюкометр пискнул. Сахар все-таки подскочил, бабка наверняка опять наелась на ночь. Игорь щелкнул дозатором инсулинового шприца, зажал складку на бабкином дряблом животе и быстро кольнул.

От кровати несло мочой. Бросив взгляд на темное пятно на простыне, Игорь напомнил себе заехать за памперсами. Он помог бабке встать, закинул ее хрупкую, похожую на птичью лапу руку на плечо и повел из комнаты. Мог и донести, за последние годы бабка совсем высохла, а тело стало невесомым, как жучиный хитиновый панцирь, но врач велел разрабатывать ноги. Поэтому она стенала и охала, а Игорь терпеливо ждал, пока она сделает неуверенный шаг. И еще один, еще. Уже в ванной он поставил на бортики пластиковое сиденье, усадил бабку на него и помог ей стянуть мокрую рубаху. Бросил взгляд на часы: до выхода было пять минут.

Затем так же медленно они отправились в обратный путь, оставляя цепочку следов на полу. Устроившись на подушках в кресле и закутавшись в халат, бабка внимательно глянула на Игоря вылинявшими глазами. И – показалось? – в них мелькнул былой острый разум.

– Беги уже.

Второго приглашения Игорю не требовалось. Он сиганул в свою комнату, перемахнул кровать с развороченным хлопковым нутром и откатил створку шкафа. Натянул майку, толстовку и брюки, которые свободно застегнулись на бурчащем от голода животе. Затем махнул по столу рукой, сгребая документы, планшет и что-то лишнее в рюкзак, и выпал в коридор.

Вовремя – в двери зашуршали ключами.

На пороге стояла тетя Мила, как всегда, бодрая, в каждой руке по сумке, которыми можно было качать бицуху. Настоящая восточная женщина средних лет, черноглазая и языкастая. Вообще-то ее звали Асмира, но русским она представлялась просто Милой. Жила она в том же подъезде, двумя этажами ниже, и помогала с июля прошлого года, когда бабку привезли из больницы. Брала немного, сто пятьдесят юаней в день, готовила вкусно, лекарства давать не забывала, была строга, но ласкова, и, похоже, считала Игоря и его бабку непутевыми членами своей большой семьи.

– Драсьте, теть Мил.

– Драсьте. – Мила вжикнула молнией, потянулась, вешая пуховик на крючок, и на запястье под задравшимся рукавом мелькнула выцветшая татуировка. – Как она сегодня?

– Хорошо. Инсулин я уже сделал. Покормить не успел, приготовите, ладно? – бросил Игорь, засовывая ноги в ботинки и одновременно ища ключ от машины. Тот оказался погребен под перчатками и комками одноразовых платков. – Постель поменять надо, мокрая. И, теть Мил, не давайте ей есть на ночь. У нее опять сахар с утра повышен.

– Тебе бы почаще дома бывать, – строго ответила Мила, пропустив просьбу Игоря мимо ушей. – Жанна Петровна всё о тебе спрашивает, не хочет спать ложиться, пока ты не вернешься, мается туда-сюда. А ты приезжаешь черт-те во сколько.

Зашнуровав ботинки, Игорь набросил куртку. Мила всё еще стояла рядом, маячила на периферии зрения.

– Компьютеры не согреют. Тридцать уже, жену пора, детей.

– Работаю над этим, теть Мил, – гладко ответил Игорь и вышел в пахнущий кошками подъезд.

Кто там чего считал, его не касалось и не интересовало. Вот Мила, например. Ей просто надоело поздно возвращаться домой. Нужно накинуть юаней двадцать, может, подобреет. Не подобреет – придется искать другую Милу.

Снаружи занимался вялый рассвет. Лужи подернулись инеем, холод просочился в рукава куртки. Двор в кольце многоэтажек заполняли спящие машины, посередине высилась детская площадка – пластиковое царство поломанных качелей. На горке намалевано знакомое граффити «контрас»: ЖИВИ СВОЮ ЖИЗНЬ, НЕ СИДИ В СЕТИ. Снизу кто-то приписал кривыми буквами: КАРИНА ШЛЮ, а дальше стерто.

Игорь нажал кнопку на ключе, и горбоносая черная бэха мигнула фарами в ответ. Он опустился в сдвинутое до упора мерзлое кресло, тронул кнопку зажигания. Двигатель зарычал, из колонок рявкнуло гитарное соло, зашумел климат-контроль. Игорь выжал сцепление, ловко проскочил в щели между капотами машин, и кровь потекла быстрее, смыла остатки сна.

Сперва он заехал на автовокзал. Припарковавшись у закрытой, оклеенной выцветшими рекламными плакатами палатки, перебежал дорогу на сторону кремля, прошел в ворота между двухэтажными домами по стилизованному под советский плакат указателю, который гласил: «в Читальню».

«Читальней» звался небольшой бизнес Игоря – странный гибрид библиотеки, книжного магазина и инфодетокс-кофейни, устроенный на двух этажах небольшого здания. Здание это, несмотря на хорошее расположение, много лет было несчастливым, передавалось из рук в руки и побывало рестораном, столовой, магазином и даже ателье. Когда ателье закономерно прогорело – кто будет шить платья на заказ, когда есть фаст-фэшн магазины? – хозяин не выдержал и выставил здание на продажу, скинув цену. А у Игоря на тот момент как раз водились деньги.

Бумажные книги он собирал по помойкам, складам закрытых библиотек и окрестным деревням. Кофе привозил из Колумбии и Гватемалы, выпечку – из пекарни неподалеку. Интерьер тоже собрал по деревням и окрестным городам, владельцы были только рады перед ремонтом избавиться от хлама. Всё начиналось, как вспышка, безумная мечта, которую хотелось попробовать на зуб еще с тех пор, как Игорь, будучи студентом, сам готовил кофе в маленьком ларьке. Он был уверен – вложения не отобьются.

Но, как ни удивительно, старые книги, кофе и инфодетокс вдруг выстрелили. В последние годы многие хотели хоть ненадолго выпасть из потока и услышать наконец себя. Кто-то впадал в крайности и малевал эмблему «Контранет» на детских горках, ну а большинство же шло в «Читальню», где не было никакого интернета или связи с внешним миром: работали глушилки. Громкие разговоры запрещены, никаких телеэкранов на стенах, несмотря на настойчивые просьбы мэрии установить хотя бы один для новостной строки. Заставить Игоря они не могли и были посланы в пешее эротическое. Ну и был элемент эстетства в том, чтобы сидеть за шатким столиком, с хрустом корешка разламывать томик Пришвина и вчитываться в строки на пожелтевших пористых страницах, попивая латте. Понравившуюся книгу можно было купить или же взять с возвратом по абонементу.

Игорь не успел поймать момент, когда место стало модным. Просто однажды заехал и обнаружил, что ему некуда присесть. Уже с восьми утра и до закрытия два этажа кофейни ломились от офисных червей, подростков, забежавших после школы, пенсионеров в тоске по былому, туристов, которых манил советский интерьер, кофеманов, книгофилов города Коломны и любопытствующих.

Вот и сегодня на пороге уже стоял Заюкин – сгорбленный старичок-лесовичок с бородкой клинышком, постоянный клиент, владелец хозяйственного магазина через дорогу. Он терпеливо ждал, пока Игорь ковырялся с замком, затем без лишних слов повесил пальто на вешалку у двери и двинулся проторенной дорожкой к шкафу с русской боевой фантастикой.

– Васильвасилич, – окликнул его Игорь, – там Бушкова подвезли, вам должно понравиться.

– А где он, Игорек? – Заюкин задумался, поглаживая бородку и рассматривая обложки, на которых раскачанные самцы косили пулеметными очередями орков и морских чудовищ. Игорь показал, и благодарный Заюкин углубился в чтение.

– Вам как обычно?

Заюкин кивнул, не отвлекаясь.

Баристы опять задерживались, обе-две, будто сговорились, и – делать нечего – Игорь накинул фартук и принялся готовить раф. На стойке поблескивало липкое пятно – плохо протерли. В углу стояла стопка книг, которые не разложили перед закрытием. Всё пошло наперекосяк после того, как администратор Лиля ушла в отпуск.

Что Лиля хочет уволиться, Игорь понял сразу, еще когда она позвонила ему две недели назад и прерывающимся тихим голосом попросила о встрече. Виновато моргала длинными розовыми ресницами, из-за которых ее глаза казались чуть припухшими, будто она плакала. Хотя, может, она и правда ревела накануне.

Каким-то чудом Игорю удалось уговорить ее взять отпуск на месяц, не уходить вот так вот сразу в никуда. Лиля мялась, жалась, долго извинялась, что подвела. Если что-то будет нужно, то пусть он не стесняется и звонит, и Игорь знал, что она действительно явится по первому его свистку. Ведь приезжала же однажды, когда он был в стельку пьян. Но морочить девчонке голову он не хотел, сам справится, не маленький.

Наверное, стоило начать подыскивать ей замену: если человек решил уйти, то всё равно уйдет, через полгода или год.

Он залпом выпил эспрессо, оглядел стеллажи на первом этаже и на балконе второго: книги, сотни книг. Каждую из них он привез сам, а Лиля привела в порядок: классику, советские издания с печатями закрытых библиотек, постперестроечный глянец, миниатюрные книги в мягких обложках – предсмертные издательские судороги годов двадцатых. Красивые сборники «Ким Кардашьян: лучшее за 30 лет», «Pout_pussy и фэшн», «Стихи инстаграма: the best» – самые популярные посты самых популярных людей, прошитый корешок, глянцевая фотобумага, которая пахла вечностью. Между стеллажами теснились столики, пока еще пустые.

Баристы так и не было. Игорь глянул на часы, раздраженно цыкнул и случайно – случайно ли? – смахнул локтем стоящее на стойке блюдце. Услышав звон, Заюкин вскинул голову и вгляделся в Игоря сквозь мутные линзы очков. Казалось, он вот-вот шикнет, чтоб не шумели в библиотеке. Но Заюкин вдруг махнул томиком Бушкова и крикнул:

– Беру! Отличнейшая вещь!




Игорь успел обслужить человек пять до того, как явилась бариста, что-то соврала, краснея и глубоко дыша плохо прикрытой грудью. Сделав пометку найти и ей замену, Игорь выехал из еще сонной Коломны на полупустую Новорязанку. Проскочил многоуровневую развязку, на месте которой раньше – Игорь еще помнил – шумели сосновые леса. Ускорился, заставив бэху глухо зарычать, и вместо сердца в груди заухал пламенный мотор, совсем как в песне. В правых полосах щелкали мимо и стремительно отставали неторопливые автопилоты, электрокары, ползущие с «комфортным лимитом» в восемьдесят километров в час. Игорь как-то раз ездил на такой с коллегой, чуть не взбесился. Хотелось выбежать и подтолкнуть машину, чтобы та катилась побыстрее.

Он пересек Оку и свернул с шоссе на двухполосную дорогу вдоль поля. Снег на обочинах еще не стаял и лежал серыми ноздрястыми шапками, из которых торчала сухая трава. Справа виднелась полоса реки, тонкая издалека, а на деле широкая, с заболоченными берегами. Замелькали молодые елки. Казалось, они ловили бэху мохнатыми лапами, подходили ближе, но вдруг остались позади, и вдоль дороги расселись дома, невзрачные, как всё в апреле. Отражение машины мелькало в запыленных окнах, из-за чего казалось, что деревня следит за гостем. Кто такой? Зачем приехал?

Съехав на обочину у нужного дома, Игорь сверился с объявлением. Ну точно, он. Одноэтажный и кирпичный, с чердаком, снаружи выглядел крепко, крышу не так давно перекладывали и почему-то закрасили слуховое окно. Забор стоило поменять, этот, из узких деревянных планок, был Игорю по плечо и совсем сгнил. В саду росли яблони и сливы, сосна стряхивала хвою на крыльцо, плитки на дорожке, ведущей от калитки к дому, потрескались, часть выпала, в выбоинах блестела вода. Крытая беседка с мангалом вроде была в порядке. Веранда, увитая прошлогодним плющом, просела одним углом, надо приподнять или снести вообще.

Хозяйка дома неуловимо походила на шпалу осанкой и фигурой в целом. Лет сорока, даже симпатичная, она портила всю свою симпатичность настороженным и строгим видом: всё время отбрасывала со лба короткие темные волосы и глядела на Игоря так, что ему хотелось сдать на проверку тетрадь с домашней работой. Звали ее Мариной – Мариной Ахметовной, как она попросила к себе обращаться. И, как ни странно, только по имени-отчеству ее и хотелось называть, атмосфера дома смутно отдавала школой.

Чутье Игоря не подвело. Родилась и выросла Марина Ахметовна в этой самой деревне, получив высшее образование в Москве, вернулась и устроилась работать учителем китайского. Но школу, единственную на пять деревень вокруг, недавно закрыли и перевели детей на онлайн-обучение. «Оп-ти-ми-зация», – с легким отвращением произнесла Марина Ахметовна, подув на чай. После такой министерской оптимизации пришлось выставить на продажу дом и искать работу в Коломне. Цена была ниже рыночной, наверное, Марине срочно требовались деньги, и дело было не в закрывшейся школе.

– А у вас, Игорь, какая специальность? – поинтересовалась Марина, и Игорь почувствовал себя неловко под пристальным взглядом ее обведенных тенью недосыпа глаз.

– Я программист.

– Хорошо знаете математику?

– Скорее, повезло с железным задом.

Марина Ахметовна не улыбнулась. Разрешив Игорю обойти дом и сад, она осталась у кухонного окна, потягивая пустой чай и отрешенно глядя на дорогу за забором.

В доме было три небольших, но чистых и отремонтированных комнаты и чердак. Толстые межкомнатные стены, новая плита и старый газовый котел, стеллажи в гостиной, полки туго набиты книгами в алфавитном порядке. При виде них владелец «Читальни» в Игоре сделал стойку.

– Впечатляет. Сами собрали? – спросил он, выискивая новые экземпляры для коллекции. Таких оказалось много, в основном на китайском языке. На уровне лица стояла фотография: на крыльце серого здания, похожего на университетский корпус, выстроились Марина Ахметовна и шесть смеющихся парней и девушек лет двадцати. Не улыбался лишь один – высокий парень с родимым пятном на лбу и с ярко выделяющимся на неприметной черной толстовке принтом «NMSL»[13].

– До меня в этом доме тоже жил учитель, – услышал он ответ из кухни. – Великий человек. Это его библиотека. Я не стала выбрасывать, она дорога мне как память.

– Возьмете с собой?

– Что вы, в однушке и так места нет.

Однушка. Невесело, должно быть, переезжать в сорок квадратов из дома с участком.

– Игорь, – Марина предпочитала общаться с ним всё так же, через стену. – Вот вы, как программист, как относитесь к чипированию людей в Китае?

Игорь к этому никак не относился, ему было решительно всё равно. И разговоры о политике он не любил.

– Как программист, я считаю, что это удобно.

– Удобно для кого? – Голос Марины Ахметовны стал строже. Двойка тебе, Игорь Лыков, завтра с родителями в школу.

– Для всех. Марина Ахметовна, я могу осмотреть задний двор?

Туда можно было выйти прямо из гостиной. Узкая тропинка петляла между клумб с заборчиками из пластика, в углу участка рос дуб, тяжелым стволом подпирал забор. На его коре Игорь разглядел неровные зарубки, похожие на иероглифы. Под дубом на палой листве стояла кованая лавка, бабка могла бы сидеть на ней в теплую погоду, воздухом дышать.

Игорь сел, вытянув скрещенные ноги. Небо хмурилось, готовясь снова разреветься, влажная лавка холодила зад через штаны. Игорь надел арки – тут же посыпались сотни новых писем, – собрался позвонить Михалычу и предупредить, что опоздает, как вдруг прорвался звонок с неизвестного номера.

– Ответить, – нехотя велел Игорь, и в наушнике пошел гудок.

– Здравствуйте, я от Кирилла Максимовича, – важно сообщили с легким восточным акцентом.

Игорь тут же стал перебирать клиентов, вспоминая, что за Кирилл Максимович мог его искать.

– Когда мы с Кириллом Максимовичем общались? Напомните, пожалуйста, – спросил он, сдавшись.

– Вы с ним не могли общаться.

Вот это поворот. Игорь отломил дубовую веточку и принялся крутить ее между пальцами.

– Вы по какому вопросу?

– Кирилл Максимович хочет купить здание по адресу Зайцева, пятьдесят четыре.

– А почему вы решили, что я его продаю?

– Тебя обязательно заинтересует наше предложение…

– Вас, – автоматически поправил Игорь. С неприятными людьми он предпочитал говорить на «вы».

– Что?

– Я вас не знаю, поэтому давайте на «вы».

– Хорошо, – поспешно согласился голос в наушнике. – Так вот, хорошие деньги, быстро сделку оформим, вы приезжайте. У нас всё схвачено, свои юристы.

Что у них всё было схвачено, Игорь даже не сомневался.