Пари, леди, или Укротить неукротимого

— Я не спрашивал.

— А где ты ее встретил?

— Заметил из окна экипажа.

— Ты следил за Алисией, но не поговорил с ней?

— Мне стало любопытно. Похоже, леди ищет работу в столице. Она посетила несколько домов, но только из третьего кого-то вынесли.

— Даниар. Постой, Даниар! Тебе не кажется, что это смахивает на преследование?

— Больше похоже на манию. Вероятно, я превращаюсь в маньяка.

— Действительно. Ты не приходишь на заседание, потом оказывается, что все это время ты потратил на наблюдение за леди. После чего следуешь по дороге за девушкой, при этом не позволяешь мне ни окликнуть, ни заговорить. Как еще это называется?

— У меня мало опыта в подобных делах, но считаю, это называется одержимостью. Досадное и неприятное чувство.

— А еще пугающее. Особенно когда у тебя такой вид. Черты лица заострились, глаза горят, дыхание поверхностное… Ты влюбился в нашу леди?

— В мою леди, Карен. Только мою. Будешь называть нашей — прибью.

— Прибьешь лучшего друга?

— Хорошо. Немного покалечу.

— Лучшего друга?

— Прекрати давить туда, где должна быть совесть. У фиолетовых магов ее нет.

— Я просто пытаюсь привести тебя в чувство. Остановись или давай догоним Алисию, поговорим с ней, в конце концов, позовем обратно, у нас как раз уволился секретарь.

— Нет! Я не могу ее видеть! — Даниар остановился, провел ладонью по лицу и ухватился рукой за живую изгородь, словно пытаясь удержать себя на месте. Изгородь оказалась колючей, и лорд с руганью отдернул окровавленную руку. — И не видеть — тоже.

Он стряхнул красные канли с ладони. Боль несколько отрезвила, но надолго ли?

— Боже, Даниар! Все так плохо?

— Ты мне скажи, Карен. Тебя тоже отвергала любимая женщина. Насколько все плохо?

— Мне было донельзя паршиво, больно и муторно, а еще — обидно. Однако я не знаю твоих ощущений. Чего ты хочешь?

— Прежде было сильнейшее желание убить… кого-нибудь, я был в бешенстве и хотел, чтобы она больше никогда не показывалась мне на глаза. А теперь, когда увидел, хочется иного: схватить, утащить, заставить… не знаю. Скрыть ото всех, запереть, только самому любоваться ею, дышать, целовать, любить до помутнения в глазах. При всем этом я четко понимаю, что основательно болен. Причем болен женщиной. Это даже не странно, это практически нонсенс. Никто из моих предков, по линии которых передается по наследству магия, не говорил, каково это. Каково для фиолетового мага влюбиться. Как с этим справляться? У них не было опыта. Насколько я знаю, лишь мой прапрадед женился по любви, но он именно заставил, и там все печально закончилось. Прапрадед тоже закончился.

— Он себя убил?

— Сложно сказать, его больше не видели. А я не имел чести с ним разговаривать. Но, пожалуй, стоит вызвать его, пообщаться. Может, от помешательства существует лекарство?

— От такого не существует, но давай пойдем с тобой обратно в клуб, выпьем чего-то успокаивающего, раз заседание все равно закончилось. Идем. Поделюсь с тобой собственным опытом, зачем сразу прапрадеда вызывать?



Университет! Ну надо же! И как ноги ее сюда принесли? Алис была уверена, что больше здесь не появится, но вот шла, шла… Она взялась рукой за прутья приоткрытой калитки и постояла немного, наблюдая за мелькающими среди зеленых деревьев студентами, за лужайкой, на которой расположились веселые компании. Вздохнула, не понимая, отчего грустит. Оттого что не вернулась, как обещала? Она и не вернется, хоть и соскучилась немного по Шушу, Бену, даже по Карену. Но слов: «Скатертью дорога!» и демонстративного разрыва клятвы, обозначившего проигрыш пари, ей хватило. Алисия вновь ощутила гнев вперемешку с разочарованием и крепче схватилась за прутья. Он расценил ее отъезд как побег, хотя Карен должен был передать про семейные обстоятельства. Невыносимый фиолетовый маг!

Обида в душе сменилась тоской, неожиданно покачнувшей привычный яркий и солнечный мир, заглушившей веселые выкрики молодых людей за оградой, к которым еще минуту назад хотелось присоединиться. Противное чувство накатывало периодически, и каждый раз приходилось отгонять его, сосредотачиваясь на более важных вещах. Алис списывала все на сложившуюся ситуацию, которая еще сильнее усложнилась. И ведь Падула совсем скоро узнает правду. Начнется сезон балов, а леди Аксэн-Байо-Гота не посетит ни один из них. И тогда совсем житья не станет, уж верная подруга расстарается. Атильда когда-то решила свои проблемы за счет брака с Робином, но ей и правда повезло. А какие перспективы были у Алис?

— Опять вы! — Громкий возглас вывел из раздумий.

Со священным ужасом на лице по ту сторону ограды замер комендант.

— Вы что, решили вернуться? — От расстройства его рука вместо сердца легла на печень.

— Еще не решила, — Алис гордо вошла в калитку, хотя вовсе не собиралась заходить, — но вот раздумываю.

— И не думайте даже, не думайте! У меня сил нет отстраивать все, что по вашей милости рушится.

— Простите? — возмутилась Алисия.

— Нет, это я прошу прощения, поскольку территория университета закрыта для посещения посторонними личностями. Идите, леди, идите.

— Никуда я не пойду, — тут же пошла наперекор Алисия. — Я собираюсь навестить Ибельнишойнцхена.

— Что? Ни за что вас к нему не пущу!


— Еще как пустите.

— Вы по отдельности бедствие, а вместе — и того хуже!

— Ах вот как?

— Именно так.

— Вот через год сюда поступлю, тогда узнаете!

— Поступите? Да упаси нас бог! Для вас не будет комнаты!

— Выделите как миленький.

— Слава богу, вы уволились, а значит, жильем распоряжаюсь я. Счастье-то какое было, что уехали, ан нет! Вернулась! Не возьмет вас уже никто в секретари, вот!

— А я не особо и стремлюсь. Такого начальства и врагу не пожелаешь.

— Вот и идите себе, леди, идите, подальше от нашего начальства. Займитесь делом: салфеточки вышивайте, книжки читайте, чай пейте. Вам в секретари нельзя.

— А это не ваш университет, чтобы решать, от кого мне нужно держаться подальше. Да и зачем я вообще с вами спорю и трачу драгоценное время?

— Вот-вот. Не спорьте! Идите.

— И пойду. К Ибельнишойнцхену. Пропустите.

— Нет! Ни за что! Не выйдете за ворота, так я силой выставлю.

— Ах, силой?! — Возмущенной Алисии, которой вдобавок к огорчениям этого дня еще и указали на дверь, было совершенно нечего терять. И когда комендант принял угрожающую позу, девушка схватилась за любимый зонтик, однако привлеченный громкими голосами Хвостик высунул мордочку из дамской сумки…



— Я всего лишь хотела увидеться с тобой, — глядя, как Бен затаскивает коменданта в комендантскую и тихонько прикрывает дверь, объясняла Алисия.

— Тяжелый! Кабы не зелье силы, не унес.

— Он в порядке?

— Ну, если не считать того, что в отключке.

— У Хвостика появилась дурная привычка бить электрическим разрядом всех, кто так или иначе мне угрожает.

— Раньше он просто всех кусал, — с опаской глянув в сторону сумочки, крепко завязанной на все тесемки, сказал Бен. Сквозь отверстия периодически высовывался нос или проглядывала пушистая белая шерсть. Зверек возился внутри, тихонько попискивая: то ли просил прощения, то ли, наоборот, возмущался несправедливости.

— А я, знаешь, обиделся, что ты взяла и уехала. Не попрощалась, ни слова не сказала.

— Я не думала уезжать насовсем, так вышло.

— Теперь вернешься?

Алис, задумчиво идущая вслед за студентом, пожала плечами.

— Не уверена. Кстати, Бен, а какие еще зелья у тебя есть?



— Вот никогда не любил эту часть твоего дара. Честное слово. — Карен поежился, глядя, как Даниар достает нож. — Лучше бы мы тихо попили чаю и обошлись без всяких призывов.

— Тогда для чего было заменять чай коньяком?

— Для расслабления. Я несколько испугался за тебя там, на улице.

— Обычный момент слабости, ничего более. Ты застал меня в неподходящее время.

— Да, сейчас ты выглядишь вполне обычно. Но зачем ты вбил себе в голову, будто непременно нужно вызвать предка?

— Для твоего успокоения скажу, что он может и не откликнуться.

— Правда? Я считал, твоей силе призраки не могут противиться.

— Не могут. Но это бывший фиолетовый маг, чья сила сравнима с моей. Он может просто не прийти.

— Пускай лучше не приходит. Меня вгоняют в дрожь твои призраки.

— Всех вгоняют.