Пальмы в снегу

Для осуществления своего плана девушка выбрала четверг. По четвергам родители обычно играли в карты с соседями, а она брала машину и ездила в кино. К тому же наверняка Хакобо будет в Сампаке, ведь это не выходной.

После ужина Хулия оделась как обычно, чтобы не вызвать подозрений, но все же потратила время на идеальный макияж. Затем села за руль отцовского красно-белого «Воксхолл-Велокса» расстегнула две верхних пуговицы на розовом цветастом платье с рукавами до локтя и сменила бледную помаду на более яркую. Сердце билось так сильно, что она слышала его даже через гудение мотора.

Огни города быстро остались позади, потянулась темная дорога, фары едва разгоняли мрак впереди. Мурашки страха побежали по спине, ведь рядом были джунгли. Хулия пожалела, что не выбрала полнолуние. Краем глаза она замечала, как пальмы на границе Сампаки появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда, как мохнатые призраки. Когда седой мужчина поднял маленький переносной фонарь, вынуждая ее остановиться, сердце девушки замерло.

Мужчина очень удивился, заметив одинокую белую женщину за рулем.

– Добрый вечер, сеньорита, – приветствовал он. – Чем вам помочь?

– У меня весточка для массы Антона. – Она долго тренировалась, чтобы слова прозвучали естественно. – А что, здесь всегда так темно?

– У нас проблемы с электричеством. Не знаю, когда починят. – Иеремия показал дорогу. – Паркуйтесь прямо перед домом. На главном дворе собрались нигерийцы, будьте осторожны.

– Хорошо, – торопливо ответила Хулия. – Спасибо.

Она поехала на малой скорости и через пару сотен метров оказалась в окружении толпы, танцующей с мачете в руках. У некоторых в руках были фонари, выхватывающие из темноты белки глаз. Хулия нажала на клаксон, чтобы ее пропустили, но толпа была слишком плотной. Она глубоко вздохнула и вышла из машины. Нигерийцы агрессии не проявляли, хотя глазели на нее с любопытством. На подкашивающихся ногах, в полуобморочном состоянии она пошла к дому, слыша со всех сторон комментарии, которые не надо было переводить, пусть она и не знала языка нигерийцев.

– Хулия, боже мой, что ты тут делаешь так поздно?

Голос прозвучал подобно райскому пению среди ада.

– Мануэль? – Она подняла взгляд. – Я приехала кое-что передать Антону от папы.

– Но разве Антон не мог прислать кого-то из слуг?

– Так получилось, – сказала она, чувствуя, что краснеет. – Я сама вызвалась. У меня было время, и я решила заехать, перед тем как идти в кино.

– Ничего себе!

Чувствуя себя в безопасности рядом с Мануэлем, Хулия спросила, бросив взгляд на толпу:

– Что здесь творится?

– Нигерийцы собираются охотиться на лесных крыс.

– На гронбифов? В темноте?

– Так они больше наловят. Если не регулировать численность, крысы расплодятся и уничтожат урожай. А после охоты рабочие устроят праздник, и крысы будут главным блюдом. Кстати, мы тоже решили поучаствовать в охоте. Адреналин, видишь ли…

Хулия не знала, плакать ей или смеяться. Из всех возможных причин, которые могли бы расстроить ее планы, грызуны стояли последними в списке, если были вообще.

– Ночные джунгли полны тайн. Хочешь присоединиться? – предложил Мануэль.

Прежде чем девушка успела ответить, раздался голос Хакобо, который подошел к ним вместе с Килианом, Матео, Марсиалом и Грегорио.

– Хулия? Что ты тут делаешь?

Она прикусила губу, изобретая новую ложь. Взяла Мануэля под руку и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, ответила:

– Мануэль пригласил меня посмотреть охоту на крыс, и я решила согласиться.

Мануэль растерялся, но что-то в глубине глаз девушки заставило его молча кивнуть.

Грегорио сиплым голосом стал делить нигерийцев на группы. Матео сбегал на склад за лампой для Хулии и сказал, что они будут держаться позади одной из групп, на границе посадок. Сама охота оказалась довольно скучной – слышались периодические удары мачете и редкие возгласы. Но Мануэль верно сказал про адреналин – темнота и ощущение, что под ногами ползают насекомые, а возможно, и змеи, заставляло сердце биться быстрее.

– За нами кто-то наблюдает, – прошептала Хулия, потирая плечи.

– В джунглях всегда так. Но если хочешь, можем вернуться, выпить кофе в столовой и подождать, пока остальные вернутся с трофеями, – предложил доктор.

Девушка с радостью согласилась. На обратном пути они болтали, как старинные друзья.



Спустя пару часов прямо перед бараками для рабочих женщины разожгли костры и приняли поджаривать нанизанные на прутики обезглавленные тушки крыс. Килиан был рад погреться у огня, потому что ночи в преддверии сезона дождей стали холоднее. Огромный нигериец, сверкая зубами, принес белым бутылку маламбы. Симон, убежавший за стаканами, вернулся в компании Антона, Хосе и Сантьяго, которые также решили присоединиться к празднику. Не было только управляющего: Гарус после работы обычно возвращался домой в Санта-Исабель.

– Ух и крепкий, зараза! – выдохнул Матео и помахал рукой перед ртом: самогон из сахарного тростника обжег ему горло. – Не понимаю, как это вообще пить можно!

– Да мог бы уже и привыкнуть! – засмеялся Марсиал, залпом опустошил свой стакан и потянулся к Симону за добавкой.

Килиан сделал глоток и разразился кашлем, из глаз брызнули слезы.

– Осторожней, приятель! – Марсиал похлопал его по спине. – Сначала пей потихоньку. Этот инсектицид не попадает в желудок – сразу в кровь!


– Похоже, нас всех утром ждет похмелье, – предостерег Антон, вытирая губы и улыбаясь.

У Килиана пылали щеки, но он был рад, что отец с ними. Он сделал еще глоточек и ощутил приятное тепло, растекающееся по мышцам.

К ним приближались Хулия с Мануэлем. Увидев Антона, девушка замялась, но спутник взял ее за руку и шепнул:

– Не надо. Я не раскрою твой секрет.

Хулия, бросив на него благодарный взгляд, кивнула.

– Ты все еще здесь? – изумился Хакобо.

– Хулия! – Антон удивился не меньше. – Сколько лет, сколько зим! Как там Эмилио и Дженероса?

– Хорошо. Спасибо. Папа по вам соскучился.

– Передай, что я скоро загляну. А что тебя привело сюда так поздно?

– Я побежал показать ей охоту на гронбифов, – пришел на выручку Мануэль.

– Я думал, ты давно уехала домой, – нахмурился Хакобо.

– Чтобы пропустить все самое интересное? – кокетливо возразила девушка.

– Не уверен, что здесь подходящее место для… – начал было Хакобо.

–… для белой женщины? – закончила она насмешливо. – Да ладно, Хакобо! Не будь таким старомодным!

Антон покосился на старшего сына и пожал плечами. Внезапно вспомнилось, как тридцать лет назад любопытная Марианна уговаривала его позволить взглянуть на танцы африканцев. Он улыбнулся. Все это было в прошлой жизни.

Бой барабанов нарастал. Килиан опустился на землю рядом с Мануэлем и Хулией, в стороне от прочих. Это был его первый африканский праздник, и он не хотел ничего пропустить. Однако его смущала реакция Хакобо: брат не сводил с гостьи хмурого взгляда. Может, ревнует? Ну что же, Хакобо не помешает отведать горьких пилюль.

Симон налил Килиану новый стакан, и все неприятные мысли отступили. Как и Хулия, он позволил магии ночи увлечь себя.

На шеях, руках и ногах чернокожих мужчин и женщин блестели украшения. На многих мужчинах были соломенные юбки, взметавшиеся в танце. Ритм барабанов ускорился, но и танцоры не отставали. Груди женщин призывно колыхались. Танец становился все более эротичным, и Хулия вдруг почувствовала стремление сорвать с себя платье, чтобы отдаться буйству этого сумасшествия. Килиан узнал среди танцующих Икона, Моей и Нельсона, не хватало только худосочного Умару. Барабаны уже звучали не просто в ушах, а в крови. Тела, смазанные маслом, блестели, крупные капли пота скатывались по лицам. Когда грудь Килиана, как и всех прочих, готова была взорваться от недостатка воздуха, темп начал замедляться, и вот уже раздавались только редкие постукивания, как бывает после оргазма. По кругу пошли куски мяса и кружки с малам-бой. Нигерийцы пели, выкрикивали что-то, а испанцы все еще пребывали под впечатлением танца. Но для Хулии волшебство рассеялось, как только она взглянула на часы.

– Боже! Как поздно! Родители! – воскликнула она.

– Если хочешь, я возьму машину и провожу тебя, – предложил Мануэль, наклонившись к ней. – Скажем, что встретились в кино и пошли вместе выпить.

– Правда?

– Я с радостью! И мы не будем говорить, что за фильм смотрели, – подмигнул он.

Молодые люди встали, попрощались и ушли, Хакобо проводил их угрюмым взглядом.

– Пока, Хулия! – крикнул Грегорио. – Мои приветы Эмилио!

Девушка обернулась и рассеянно помахала.

– Не знал, что вы с ней знакомы, – произнес Хакобо.

– Да. Мы встретились в магазине, когда ездили с твоим братом за товаром. Она спросила про инцидент на плантации, и я сказал, что ничего такого не было. Тебе разве братишка не рассказал?

Хакобо посмотрел на Килиана, и тот кивнул, подтверждая слова напарника.

– Ты чертов кретин, Грегорио! – Хакобо вскочил на ноги. – А ну, вставай! Я тебе сейчас морду начищу!

Грегорио поднялся, готовый к схватке. Нигерийцы поблизости притихли: не так уж часто белые дрались.

– Ты этого не сделаешь, Хакобо, – Антон схватил сына за руку. – Мы все устали и слишком много выпили. Утро вечера мудренее.

Хакобо неохотно послушался отца. Грегорио тоже не стал лезть на рожон, он уже оглядывался в поисках женщины, с кем можно было провести ночь. Матео и его приятель налили себе самогону. Праздник продолжался.



Ноги у Килиана были ватные, и он прилагал все усилия, чтобы держаться прямо. Ему было жарко. В темноте он доковылял до окна, чтобы поднять ставни. Вдруг сзади послышался тихий шорох, похожий на шипение. Килиан обернулся и застыл, парализованный ужасом. Глаза, уже привыкшие к полумраку, выхватили большую, величиной с кокосовый орех, треугольную голову змеи. Кобра… Она раскачивалась из стороны в сторону, будто гипнотизируя его.

Килиан хотел было вскрикнуть, но не мог выдавить ни звука, а змея шипела все громче, обнажив кривые ядовитые клыки. Взгляд Килиана упал на мачете, лежавшем на стуле. Нужно лишь протянуть руку, чтобы дотянуться до него, но рука будто одеревенела. Кровь все сильнее стучала в висках. Собрав всю силу голосовых связок, Килиан издал невнятное мычание, на вздохе дотянулся до мачете и ударил наотмашь, даже не надеясь попасть. Каким-то чудом у него получилось. В приступе ярости он продолжал кромсать змею, теперь уже крича во все горло; вокруг летели кровавые ошметки мяса.

Наконец он подцепил мачете голову змеи и вышел из комнаты. В коридоре столкнулся с Симоном, который, услышав вопли, бежал к нему в комнату. Килиан схватил его за плечо и встряхнул.

– Она не могла попасть в мою комнату сама! – взревел он. – Кто заплатил тебе, чтобы ты принес эту тварь?! Кто?!

– Это не я, не я, масса! – пролепетал подросток. – Я же все время был с вами на празднике!