Пациент

— Мне пора, — прошептала я, снова наклоняясь, чтобы завязать шнурок. — Вам нужно вернуться к друзьям, а мне упаковать багаж.

— Багаж? Вы куда-то уезжаете?

— Во Францию. — Я выпрямилась и отступила назад. Следовало поспешить, Нейтан, наверное, уже заждался.

— Куда именно? — Люк выглядел заинтригованным.

— В Париж, на медицинскую конференцию.

— Завтра и я буду во Франции. — Его шепот звучал громче моего. — Блейк захотел там погостить.

— Звучит забавно.

На самом деле так оно и было. Я поняла, почему Люку нравилось, когда шурин рядом. Блейк был способен превратить любую встречу в вечеринку. Разливал вино, организовывал пикники, отпускал забавные шуточки и никого не напрягал.

— Спасибо за помощь! — Я коснулась его руки и быстро побежала прочь.

Я солгала. Не было необходимости экстренно собирать вещи — конференция начиналась через два дня. Я просто не хотела, чтобы Офелия снова вышла и застукала нас шепчущимися в темноте. Существовала еще одна причина, по которой я убежала. Разговаривать с Люком, стоя к нему вплотную, было так соблазнительно-приятно, как пить дурманящий ликер, которым не стоит увлекаться, несмотря на то что он очень легко скользит по языку и наполняет тело пьянящим теплом.

Мой путь домой пролегал по освещенным тротуарам, но страх вернулся, и я рванула быстрее, всматриваясь в каждый сад, мимо которого пробегала, почти уверенная, что увижу кого-то, притаившегося в тени. Добравшись до дома, я нашла Нейтана на кухне. Он склонился над столом, разложив перед собой два куска лосося, и всецело сосредоточился на готовке. Я проскользнула руками вокруг его талии, прижалась к спине и перевела дух.

— Господи, Рэйчел! — Нейтан отодвинулся. — Ты же вся мокрая!

— Кто-то следил за мной на пробежке.

Я опустилась на стул, мой голос звучал слишком ровно даже для меня самой. Здесь, на нашей маленькой тихой кухне, случившееся казалось нереальным.

Нейтан выбирал из лосося крошечные косточки и не поднимал глаз.

— Видела кого-нибудь на этот раз?

— Я услышала шаги. Мне показалось, что кто-то скрылся за деревом. — Мое сердце заколотилось так гулко, как в тот момент, когда я заметила фигуру, нырнувшую в тень. — Завтра сообщу в полицию, это уже второй случай.

— Да, лучше перестраховаться, чем потом жалеть. — Муж одну за другой складывал косточки в аккуратную горку. — Только не удивляйся, если они не помогут — трудно вести расследование, если заявитель сам ни в чем не уверен. — Он выпрямился. — Оба раза это было вечером, в темноте. — Нейтан рассек лимон пополам выверенным движением ножа. Превосходный кулинар, он, в отличие от меня, всегда подходил к делу с точностью и терпением. — Ты сама говорила, что галлюцинации случаются чаще, чем люди это осознают. — Он выдавил лимонный сок на розовую мякоть.

Я как-то сказала ему, что галлюцинации могут быть вызваны гормональными изменениями: беременностью, родами, менопаузой. Привела в пример пятидесятилетнюю пациентку, которая утверждала, что в ее квартире прятался злоумышленник, которого никак не могла обнаружить полиция. Симптомы исчезли после назначения гормонозаместительной терапии. Теперь эту интересную историю Нейтан примерял на меня.

— Хорошо, что ты скоро едешь во Францию, — продолжал он тоном учителя, которым и был. — Передышка и немного солнца — именно то, что доктор прописал.

— Не надо разговаривать со мной как с маленькой, Нейтан. Я уверена в том, что видела.

Но было совсем не так, в этом и заключалась проблема.

Нейтан мыл руки, я не поняла, услышал ли он. Если бы услышал, то был бы недоволен — он любил, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. Я пошла наверх, чтобы принять душ.

Мои глаза сверкнули на меня из зеркала в ванной. Я вспомнила, что Люк поверил и побежал посмотреть, кто прятался в тени. Я стянула мокрую одежду, оставив ее грязной кучей на полу, и шагнула под душ. Струи горячей воды застучали по моему телу, и через некоторое время я почувствовала себя спокойнее. Я подумала, что странные типы постоянно шастают то здесь, то там. Прячутся в укромных местах, следят за женщинами просто из любопытства или скуки, но никогда не причиняют настоящего вреда. Поэтому не стоило заявлять в полицию. Какой в этом был смысл? Даже если они решили бы провести расследование, этот человек давно уже скрылся.

Конференция стала для меня шансом взять себя в руки, сменить обстановку, встряхнуться. Эти слова Нейтан постоянно повторял своим ученикам. Возможно, после небольшой разлуки я стала бы больше ценить мужа, его тщательное внимание к мелочам, его верность, его дружеское отношение — все то, что я воспринимала как должное. Я простояла под душем много времени, гораздо дольше, чем обычно. Я смывала грязь, но мне казалось, что я смываю что-то еще, прилипшее ко мне, — какой-то незнакомый запах, запретный, экзотический, тревожащий.





Глава 8




Май 2017 года

Стеклянные двери библиотеки Солсбери вели в главный вестибюль, внутри здания кипела жизнь. За столами расположились школьники, старик с седой бородой читал газету на диване, три матери с малышами устролись на креслах-мешках в детском отделе. Одна из них тихонько читала вслух, ее мальчик, положив руки на колени, смотрел ей в лицо, не замечая ничего вокруг.

Лиззи сидела за стойкой на втором этаже, беседуя с небольшой группой студентов, которые делали заметки в своих блокнотах. Позади группы высокий темноволосый парень в очках раздавал бумагу и ручки тем, у кого их не было. Студенты слушали с восторженным вниманием. Я не могла разобрать слов, но в голосе Лиззи чувствовались интонации хорошего гида, ее слушатели были явно заворожены. Во время разговора она радушно поводила вокруг руками и, бесспорно, находилась в своей стихии. Ее обязанностью было объяснять посетителям, как получить доступ к библиотечным ресурсам, и она превращала это в увлекательное путешествие к новым открытиям.

Она стала выглядеть по-другому в новой кожаной куртке и красивой юбке. Ее волосы отсвечивали мелированными прядями, а ногти вспыхивали красным лаком, когда она указывала на экран. Лиззи прежде не красила ногти. Я прислонилась к стене и с одобрением наблюдала, понимая, что поступаю не слишком хорошо. Сама я, глядя в маленькое зеркало в своем больничном кабинете, видела неухоженные волосы и смазанный или вовсе отсутствующий макияж. Трудно хорошо выглядеть, когда ты так занята, да и по сравнению с работой, с необходимостью спешить от пациента к пациенту, это казалось мне неважным. И все же я обрадовалась, что дочь обеспокоилась своим внешним видом. Я подумала, что годы спустя она увидит себя в зеркале и обнаружит, что былая красота исчезла. Наверное, ей будет трудно поверить, что усталое лицо перед ней — ее собственное. И тогда она порадуется, что максимально использовала свою внешность, пока еще могла.

Минут через пять студенты поблагодарили ее и ушли, а темноволосый парень — видимо, молодой преподаватель — задержался и что-то говорил ей с серьезным видом. Лиззи проводила его до двери, а затем обернулась с улыбкой, которая длилась до тех пор, пока взгляд дочери не уперся в меня.

— Что ты здесь делаешь, мама? — спросила она, когда я приблизилась. — Шпионишь за мной?

Это звучало как шутка, но ее губы сжались.

— У меня перерыв. Ты отлично разобралась с этими ребятами…


— Мне некогда. — Лиззи взглянула по сторонам, а затем снова на меня. — Я работаю.

— А мне захотелось пригласить тебя пообедать вместе. — Я начала жалеть, что пришла. Я ее смущала. Мне тоже не понравилось бы, если бы моя мать подсматривала за мной на работе. Я поступила глупо. — Завтра я уезжаю…

— Счастливого пути! — Дочь не отрывала взгляда от стола.

— На конференцию в Париж, — продолжала я, хотя она не спрашивала. — Надолго. Меня не будет десять дней, поэтому я подумала, что мы могли бы пообедать сегодня.

— У меня уже назначена встреча.

«Вот причина мелирования и макияжа», — догадалась я.

Лиззи села перед компьютером и уставилась в экран.

— Лиззи…

Я уже собралась предложить ей съездить куда-нибудь на выходные после моего возвращения. В любое модное место. Я бы все устроила. Девчачий уик-энд, это было бы весело. Только мы. Но тут она вскинула брови и подняла взгляд, в ее глазах читалась враждебность.

— Что?

— Э-э… Да так, мне показалось, кто-то следил за мной вчера на пробежке. Вокруг постоянно ошиваются всякие странные типы, будь осторожна.

— Спасибо. Я сама могу о себе позаботиться.

Она давно уже уклонялась от моих поцелуев. Некоторые матери подходят и обнимают дочерей, не обращая внимания на то, что те против. Я шагнула вперед, но Лиззи придвинулась ближе к столу, ножки стула скрипнули по полу. Старик оторвал взгляд от газеты. Я пошла к двери и обернулась помахать на прощание, но Лиззи стучала по клавиатуре и не поднимала глаз.

По дороге домой мне встретились две женщины. Одна была в годах, другая много моложе. Возможно, это были мать и дочь. Они ели чипсы из одного пакета и болтали с набитыми ртами, прижимаясь друг к другу, полностью поглощенные разговором. Я наблюдала за ними, чувствуя зависть. Я была вечно занята, когда Лиззи нуждалась во мне, и не могла ожидать от нее отклика теперь. Я не заслужила подобной близости.

Одно время, когда дочь училась в университете, мне казалось, что наши отношения улучшились. Лиззи обожала свой факультет английской литературы и была на хорошем счету в Кингсе[6], но с тех пор, как она вернулась в Солсбери, что бы я ни сказала — все было ей не так. Я постоянно ощущала ее скрытое недовольство, оно напоминало подводный камень, форму которого ты не можешь разглядеть, но рискуешь больно удариться при неосторожности. Мне следовало помнить, что Лиззи вернулась в город своего детства как раз в ту пору, когда обретала собственные крылья. Возможно, Нейтан был прав — она нуждалась в свободе, а я постоянно находилась рядом и только стояла у нее на пути.

После ужина Нейтан заснул на диване перед телевизором. Его очки-полумесяцы сползли на кончик носа, я сняла их и положила на стол. Черты его лица обострились во сне; между бровями проявились новые морщины, отчего он выглядел слегка сердито. Мы не обсуждали мою завтрашнюю поездку. Много лет назад мы бы сделали это. Мы уверили бы друг друга, что будем скучать, и запланировали ужин в ресторане после моего возвращения. Мы могли бы заняться любовью. Теперь мы редко куда-то выбирались и еще реже занимались любовью. Мы не обменивались сообщениями, когда были порознь и заняты. Мы стали похожи на деловых партнеров — хорошо изучивших друг друга, дружелюбных, разделяющих проблемы на работе, с общими дочерью, домом, садом, мамой Нейтана и собакой Лиззи. Мы жили будто параллельной жизнью — не конфликтуя, но никогда по-настоящему не пересекаясь.

Голова Нейтана свесилась набок, и он захрапел.

Нам подошло бы многое из того, что я рекомендовала своим пациентам: совместные вечерние прогулки, ужины при свечах, объятия в постели, пусть даже и без секса. Я еще ни разу не пользовалась вагинальным гелем с эстрогенами, который Дебби прописала мне от болезненных ощущений. Я поднялась наверх, достала его из шкафчика в ванной и сунула в свой чемодан. Я подумала, что у меня будет в запасе несколько дней. Мы сможем заняться любовью, когда я вернусь, и наш секс превратится в одно из тех рутинных действий, которые необходимы, чтобы поддерживать жизнь в нужном русле, вроде приготовления ужина или стирки одежды.



Я начала собирать вещи: что-нибудь красивое на вечер, костюмы на день, джинсы для прогулок по Парижу и купальник — при конференц-центре имелся развлекательный комплекс с бассейном. Не забыла и голубое хлопковое платье — Виктория сказала, что в Париже бывает жарко в мае. Мне уже сейчас было жарко — горячая волна начинала подниматься от моей груди к лицу и выше, под линию волос. Такое со мной в последнее время случалось часто.

Я открыла окно и выглянула в темноту. Я могла бы организовать поход к семейному психологу или вызвать мужа на откровенный разговор, несмотря на его сопротивление. Я рассказывала своим пациенткам об этих вариантах, и они слушали, потому что я была профессионалом в опрятной одежде и со спокойной улыбкой, потому что выслушивала их истории и обследовала их тела, потому что имела мужа и дочь, и иногда меня можно было увидеть на прогулке с собакой или на пробежке. Я была женщиной, чья жизнь выглядела полноценной.

Сверкающий шпиль собора возвышался над стенами Подворья. Красный огонек на его вершине казался всевидящим оком, наблюдавшим за цивилизованной жизнью в нашем милом респектабельном городке, где дни протекали без излишнего драматизма и все мы играли по правилам.

Я вспомнила об этом неделю спустя, когда мое цивилизованное «я» наблюдало за моим первобытным «я» в спальне на юге Франции, а бесстыжее горячее солнце, проникая сквозь ставни, ласкало мою кожу и кожу моего любовника.

Вот мы и добрались до секса.





Глава 9




Май 2017 года

В фильмах музыка меняется, когда должно произойти нечто важное; она становится быстрее или громче, часто гремит барабанная дробь. Звуковая дорожка реальной жизни обычно тише: двери открываются бесшумно, кто-то шепчет тебе на ухо, телефон безмолвно принимает текстовое сообщение.

К середине утра второго дня парижской конференции в зале стояла духота — сломался кондиционер. Темой доклада являлись ранние предвестники будущего биполярного расстройства у детей. Мне было интересно, я даже увлекалась, но мысль о том, что еще восемь дней придется провести в компании посторонних людей в раскаленной аудитории, приводила меня в уныние. Конференция оказалась довольно продолжительной даже по международным стандартам. Я уже начинала думать, что совершила ошибку, приехав сюда.

Ужин накануне был обильным и утомительным; я сидела, зажатая между нейрохирургом из Техаса и французским неврологом, голова кружилась от усталости. После я возвращалась обратно в номер пешком, рассматривая в освещенных окнах уличных кафе болтающие парочки и то и дело оглядываясь через плечо. Я находилась в другой стране и на оживленной улице, но не могла избавиться от чувства, что за мной следят. Прошлой ночью я снова слышала шаги, они преследовали меня во сне, и я не выспалась.

Голос лектора звучал монотонно, вскоре я почувствовала, что засыпаю, и не сразу поняла, что мой телефон вибрирует от пришедшего сообщения. Женщина в соседнем кресле неодобрительно фыркнула, когда я с чувством беспокойства вытащила его из кармана. Я подумала, что сообщение от Нейтана, и оно связано с Лиззи. Она могла заболеть. В любом случае это было что-то важное — мы переписывались только в экстренных случаях. Я вспомнила о том таинственном мужчине в машине, и тревога усилилась. Я испугалась, что Лиззи влипла в такие серьезные неприятности, как побои, насилие и даже похищение. Могло быть все что угодно.

— C’est mon mari, — прошептала я своей соседке. — L’urgence[7].

Та снова перевела взгляд на лектора, равнодушная к моим объяснениям.

Я положила телефон на колени и посмотрела на экран.