Пациент
Часть 21 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Последний эпизод случился после смерти его дедушки, около трех лет назад, — холодно проговорила Офелия, не сводя глаз с моего лица. — В последнее время он был чересчур возбужден, но я понятия не имела, что приближается приступ. Он прятался в соборе пять дней, с тех пор, как вернулся из Франции. Кто знает, чем он занимался все это время.
Тут она ошибалась. Если он и скрывался там, то максимум два дня, предыдущие три он провел со мной, беспокойный, сумасбродный, одержимый. У него развивалась маниакальная стадия, теперь я это понимала, а тогда мой рассудок затуманили болезнь, лихорадка и любовь. Я не задавала ему вопросов и не анализировала поведение, я не смогла применить свои знания.
Офелия перевела взгляд на Генри:
— Полиция нашла его спальный мешок за штабелем досок в углу галереи. Он ночевал там, пока нас не было, хотя непонятно, как он ухитрился так долго не попадаться на глаза.
— Он явно был напуган. — Я обвела взглядом нашу маленькую компанию. Все выглядели слишком невозмутимыми. Генри потягивал виски. Блейк, перегнувшись сзади через спинку стула Офелии, смотрел на нее сверху вниз, будто лично отвечал за ее благополучие, а сама она спокойно изучала меня. Казалось, никто не был расстроен тем, что Люка только что вытащили из дома, как собаку. — Мы должны ему помочь!
— «Мы»? — Голос Офелии прозвучал чрезвычайно холодно. — Очень любезно с вашей стороны было включить в этот список и себя, Рэйчел, но это не ваша забота.
Я вскочила на ноги слишком быстро, комната закружилась перед глазами.
— Как врач я…
— Но вы ведь не его врач, не так ли?
На самом деле я совершенно не знала Офелию. Я только думала, что знаю, потому что она была замужем за мужчиной, которого я любила, и ее образ преследовал меня во сне. Для нее же я была соседкой, которая по случайности оказалась врачом и однажды, несколько месяцев назад, приняла ее мужа в клинике. Она не была обязана считаться с моими чувствами.
— Пожалуйста, дайте мне знать, если понадобится моя помощь.
— Вы помогли достаточно, — ответила Офелия. — Даже больше, чем можно было ожидать.
Я взглянула на нее, но она уже снова смотрела на Генри.
Блейк проводил меня до входной двери, где на время оставил, сбежав по ступенькам к полицейскому, который ждал у ворот с сумкой в руках. Прежде чем Блейк поспешил обратно, они тихо перекинулись несколькими словами.
— Что происходит? — спросила я.
Блейк проследил взглядом за полицейским, который укладывал сумку в багажник машины.
— Когда Эбби провела полицию в комнату Люка, чтобы передать ему смену одежды, те нашли на полу окровавленную рубашку и насторожились. Эксперты вернутся с криминалистическим чемоданчиком, чтобы забрать ее и произвести обыск как положено. Они хотят выяснить, чем он занимался.
Блейк смотрел с печалью.
— С криминалистическим чемоданчиком? Что вы хотите этим сказать? Кровь — забота врачей, но никак не полиции. Вы что, совсем не беспокоитесь о нем?
Блейк улыбнулся и обнял меня за плечи:
— Вы так же носитесь и с остальными вашими бывшими пациентами?
— Нет, но…
— Не волнуйтесь. Он сильный, он поправится, как бывало и раньше.
Если бы я знала о болезни Люка, я бы успокоила его, помогла заснуть и предложила бы записаться на прием к Роджеру, чтобы получить лекарства и направление к психиатру. Но я не знала и даже не догадывалась. Я не могла поделиться своими мыслями с Блейком, но его объятие успокаивало, и мне не хотелось из него высвобождаться.
— Я дам вам знать, чем закончится. — Блейк сжал мое плечо еще крепче. — Люк слишком много работал, в будущем мы должны обеспечить ему жизнь попроще.
Он отпустил меня и направился было к дому, но обернулся и сказал:
— Простите мою сестру, она выглядит несколько холодной, когда волнуется.
Добравшись до клиники, я припарковала машину, но осталась внутри. Розы Виктории на соседнем сиденье поникли, потеряв свою свежесть. Мне не хватало воздуха, я дышала часто и неровно, кончики пальцев покалывало. Это была паническая атака, я знала все признаки, я наблюдала их у своих пациентов множество раз. Всего несколько месяцев назад моя жизнь была другой. Я спешила в клинику, кивала Кэрол, готовая услышать ее очередную шпильку, и внутренне стонала, увидев имя Брайана в списке пациентов. Еще несколько месяцев назад я слыхом не слыхивала о Люке.
Глава 25
Июнь 2017 года
Инспектор Уэйнрайт поудобнее устроился в кресле. Я уже до малейших деталей разбиралась в каждом его жесте, в том числе в манере сидеть, широко расставив ноги, и в угловатых движениях квадратных плеч, когда он менял позу. Мне почему-то подумалось, что так бывает, когда досконально изучишь любовника. Нейтан всегда сидел ссутулившись, а Люк, в отличие от него, неизменно был расслаблен и располагался раскинув руки с открытыми ладонями на спинке кресла, словно полностью доверял пространству вокруг себя.
Уэйнрайт сидел прямо, положив локти на стол и сжав кулаки. Он не собирался доверять пространству, он хотел доминировать в нем.
— В каких отношениях вы состояли с Брайаном Олдером?
— В сугубо профессиональных. Он был моим пациентом.
— Он следил за вами два раза как минимум.
«Кто ему рассказал? Нейтан? Блейк? Люк?»
Больше не знал никто. Когда я сообщила полиции, что за мной следили возле кустов, я понятия не имела, что это был Брайан.
— Вы можете не отвечать, — вмешалась Джуди.
— Вы не сказали полиции, что Олдер следил за вами, даже после того, как тело Кэрол Уайт было обнаружено в том же месте. Почему вы этого не сделали?
— И на этот вопрос вы можете не отвечать. — Джуди наклонилась ко мне так близко, что я ощутила запах ее помады. — Вы не обязаны отвечать, если не хотите.
Она была права, и на несколько минут я почувствовала себя в безопасности. Я чувствовала себя так, даже когда инспектор Уэйнрайт наклонился к сумке возле своих ног и достал из нее коричневый конверт. В конверте была пачка фотографий, которую он веером разложил на столе, будто открыв выигрышную карточную комбинацию.
На снимках я увидела себя и Люка — обнаженных, вместе. У меня закружилась голова, мне захотелось закрыть фотографии руками и спрятать. То, что на них было, принадлежало лишь нам одним.
— Вы, конечно, уже их видели. — Инспектор внимательно наблюдал за мной.
Я отрицательно покачала головой.
— Они лежали в конверте, который мы нашли в сумке у вас дома. Он адресован вам и, судя по почтовому штемпелю, отправлен в прошлый понедельник. Конверт был вскрыт, вы наверняка их видели.
Я снова посмотрела на конверт и на этот раз увидела тот слабый отпечаток ботинка, менее заметный, чем раньше, но довольно отчетливый.
— Вы отчасти правы, — медленно проговорила я. Мне казалось опасным соглашаться с инспектором, будто я ненароком могла признать свою вину. — Этот конверт доставили мне домой, но я не знаю точно, когда. Я увидела его только в среду утром, подняла с пола и взяла с собой на работу. Я даже вскрыла его, когда туда добралась, но внутрь не заглядывала. У меня уже начинался прием, поэтому я положила его назад в сумку, а потом совершенно забыла.
Та среда длилась долго. После клиники я приехала домой и обнаружила комнату, вымазанную желтой краской, привела ее в порядок, а позже муж занимался со мной сексом, который напоминал изнасилование, и конверт напрочь вылетел у меня из головы. Но это были не те оправдания, которые можно было использовать в защиту.
— Пожалуйста, изучите фотографии хотя бы теперь. — В голосе инспектора звучало презрение. Было ясно, что он мне не верит. — И подтвердите, что между вами и обвиняемым была интимная связь.
Качество снимков было идеальным. Мы с Люком лежали на диване у меня в гостиной и занимались любовью, но не выглядели порочно, как сказала бы моя мать, или непристойно, как мог думать детектив. Мое тело было наполовину прикрыто телом Люка, я выгибала шею назад, а он склонялся надо мной. Объятия внутри объятий, дуги и круги: изгиб его спины, обрамленный обручем моих ног, его шея в кольце моих рук. Даже сейчас, даже здесь меня переполнило то глубокое любовное переживание. Были и другие снимки: Люк, гладящий меня по волосам, его губы, касающиеся моего уха. Если фотограф хотел добиться скандального эффекта, у него ничего не вышло: снимки излучали нежность. Мои глаза наполнились слезами.
— Да, это мы с Люком.
Инспектор Уэйнрайт сложил фотографии и убрал их обратно в конверт. Он опустил подбородок, но не сумел скрыть промелькнувшего удовлетворения. Пришла пора позвать укрывавшихся от солнца на корме жену и детей и похвастать перед ними уловом — рыбой, которая наконец попалась и лежала перед ним на палубе, беспомощно хватая воздух ртом.
Глава 26
Июнь 2017 года
Двойные двери в сад Виктории были широко распахнуты, медовый аромат роз проникал в гостиную вместе с мелодичным пением дрозда. Вечер выдался жарким и предгрозовым. Духота нарастала весь день. Виктория гремела кастрюлями на кухне. Прошло двенадцать часов с тех пор, как я сидела на синем стуле в ее дворе, пытаясь переварить новость о Брайане, и чуть меньше с того момента, как Люка запихнули в полицейскую машину. Багаж Виктории был заново упакован и возвращен в холл, косметичка лежала сверху. Утром она отправлялась в Стоунтаун на Занзибаре фотографировать двери с арабской вязью для «Санди таймс», но все же решила перед отъездом собрать нас вместе.
Обжигающий вкус виски немного облегчил боль в моем горле. Весь день, сдерживая слезы, я выслушивала и осматривала пациентов, отвечала на телефонные звонки и выезжала на дом, но сейчас на меня волной нахлынули воспоминания о событиях последних двадцати четырех часов. Я беспрестанно думала о жестокости Нейтана в постели, убийстве Брайана и срыве Люка.
Днем за кофе Роджер поделился со мной слухами, которые узнал от одного из пациентов. Поговаривали, что Брайан был богат и прятал свои деньги дома. Роджер не слишком верил в это, но проворчал, помешивая кофе, что большинству людей всегда есть что скрывать, только правда в конце концов выплывает наружу. Бетти, собиравшая чашки, успокаивающе положила ладонь ему на плечо. О Люке мы не говорили: новости о нем сюда еще не дошли. Проверив в компьютере списки пациентов, я узнала, что Люка перевели к Роджеру четыре месяца назад, но больше он в нашу клинику не возвращался.
Весть об убийстве Брайана распространялась со скоростью лесного пожара. Люди были напуганы: погибли уже два человека, а маньяк не был найден. Жестокие смерти Брайана и Кэрол связывали воедино, о них говорили по радио в машине и с экранов телевизоров в домах пациентов, которых я посещала. Когда я ехала с работы, на улицах было тихо, но в воздухе висело напряжение. Полицейские были повсюду, они ходили от дома к дому, их машины выстроились вдоль обочин, слышалось стрекотание вертолета. Дом Брайана показали в вечерних новостях, сине-белая лента пересекала дверь, вход охраняла полиция.
Виктория поставила передо мной освежающий напиток, лед звякнул в стакане среди веточек мяты. Она присела на подлокотник дивана напротив меня, разгладила свой пятнистый фартук и заправила за ухо выбившуюся прядь розовых волос.
— Эбби звонила. Меня поражает, что Офелия с Блейком обсуждают все при ней. Похоже, они ее вообще не замечают. После того как Люка увезли, Офелию опрашивали полицейские. — Виктория запнулась и посмотрела на меня.
— Все в порядке. — Я отхлебнула коктейль. Казалось, алкоголь проникал до самых костей и постепенно восстанавливал мои силы. — Ты можешь рассказать мне все как есть.
— Они собираются выявить связь между Люком и этими убийствами.
Воцарилась тишина, только дрозд пел в саду как ни в чем не бывало. Я поставила стакан на стол. Мне и в голову не приходило, что у полиции может возникнуть идея о причастности Люка. Она была абсурдна.
— Он был вне себя от страха, — сказала я. — Не понимал, что творит. Как можно подозревать его в убийствах?
Причины для подозрений, конечно, имелись. Я понимала это, хоть и возражала. Полицейским было известно, на что может толкнуть психопата страх. Но они рассматривали болезнь, а не конкретного больного. В отличие от меня, они не знали, что Люк не способен никому навредить — при обострении он становился еще нежнее. Нежным, как никто другой.
— Эбби говорит, он был как зверь, когда его забирали. Должно быть, они подумали… — медленно начала Виктория.
— На него навалились, — быстро перебила я. — При остром психозе так бывает. Его окружили, и он защищался, потому что был в ужасе. Но это не значит, что он убийца.
Тут она ошибалась. Если он и скрывался там, то максимум два дня, предыдущие три он провел со мной, беспокойный, сумасбродный, одержимый. У него развивалась маниакальная стадия, теперь я это понимала, а тогда мой рассудок затуманили болезнь, лихорадка и любовь. Я не задавала ему вопросов и не анализировала поведение, я не смогла применить свои знания.
Офелия перевела взгляд на Генри:
— Полиция нашла его спальный мешок за штабелем досок в углу галереи. Он ночевал там, пока нас не было, хотя непонятно, как он ухитрился так долго не попадаться на глаза.
— Он явно был напуган. — Я обвела взглядом нашу маленькую компанию. Все выглядели слишком невозмутимыми. Генри потягивал виски. Блейк, перегнувшись сзади через спинку стула Офелии, смотрел на нее сверху вниз, будто лично отвечал за ее благополучие, а сама она спокойно изучала меня. Казалось, никто не был расстроен тем, что Люка только что вытащили из дома, как собаку. — Мы должны ему помочь!
— «Мы»? — Голос Офелии прозвучал чрезвычайно холодно. — Очень любезно с вашей стороны было включить в этот список и себя, Рэйчел, но это не ваша забота.
Я вскочила на ноги слишком быстро, комната закружилась перед глазами.
— Как врач я…
— Но вы ведь не его врач, не так ли?
На самом деле я совершенно не знала Офелию. Я только думала, что знаю, потому что она была замужем за мужчиной, которого я любила, и ее образ преследовал меня во сне. Для нее же я была соседкой, которая по случайности оказалась врачом и однажды, несколько месяцев назад, приняла ее мужа в клинике. Она не была обязана считаться с моими чувствами.
— Пожалуйста, дайте мне знать, если понадобится моя помощь.
— Вы помогли достаточно, — ответила Офелия. — Даже больше, чем можно было ожидать.
Я взглянула на нее, но она уже снова смотрела на Генри.
Блейк проводил меня до входной двери, где на время оставил, сбежав по ступенькам к полицейскому, который ждал у ворот с сумкой в руках. Прежде чем Блейк поспешил обратно, они тихо перекинулись несколькими словами.
— Что происходит? — спросила я.
Блейк проследил взглядом за полицейским, который укладывал сумку в багажник машины.
— Когда Эбби провела полицию в комнату Люка, чтобы передать ему смену одежды, те нашли на полу окровавленную рубашку и насторожились. Эксперты вернутся с криминалистическим чемоданчиком, чтобы забрать ее и произвести обыск как положено. Они хотят выяснить, чем он занимался.
Блейк смотрел с печалью.
— С криминалистическим чемоданчиком? Что вы хотите этим сказать? Кровь — забота врачей, но никак не полиции. Вы что, совсем не беспокоитесь о нем?
Блейк улыбнулся и обнял меня за плечи:
— Вы так же носитесь и с остальными вашими бывшими пациентами?
— Нет, но…
— Не волнуйтесь. Он сильный, он поправится, как бывало и раньше.
Если бы я знала о болезни Люка, я бы успокоила его, помогла заснуть и предложила бы записаться на прием к Роджеру, чтобы получить лекарства и направление к психиатру. Но я не знала и даже не догадывалась. Я не могла поделиться своими мыслями с Блейком, но его объятие успокаивало, и мне не хотелось из него высвобождаться.
— Я дам вам знать, чем закончится. — Блейк сжал мое плечо еще крепче. — Люк слишком много работал, в будущем мы должны обеспечить ему жизнь попроще.
Он отпустил меня и направился было к дому, но обернулся и сказал:
— Простите мою сестру, она выглядит несколько холодной, когда волнуется.
Добравшись до клиники, я припарковала машину, но осталась внутри. Розы Виктории на соседнем сиденье поникли, потеряв свою свежесть. Мне не хватало воздуха, я дышала часто и неровно, кончики пальцев покалывало. Это была паническая атака, я знала все признаки, я наблюдала их у своих пациентов множество раз. Всего несколько месяцев назад моя жизнь была другой. Я спешила в клинику, кивала Кэрол, готовая услышать ее очередную шпильку, и внутренне стонала, увидев имя Брайана в списке пациентов. Еще несколько месяцев назад я слыхом не слыхивала о Люке.
Глава 25
Июнь 2017 года
Инспектор Уэйнрайт поудобнее устроился в кресле. Я уже до малейших деталей разбиралась в каждом его жесте, в том числе в манере сидеть, широко расставив ноги, и в угловатых движениях квадратных плеч, когда он менял позу. Мне почему-то подумалось, что так бывает, когда досконально изучишь любовника. Нейтан всегда сидел ссутулившись, а Люк, в отличие от него, неизменно был расслаблен и располагался раскинув руки с открытыми ладонями на спинке кресла, словно полностью доверял пространству вокруг себя.
Уэйнрайт сидел прямо, положив локти на стол и сжав кулаки. Он не собирался доверять пространству, он хотел доминировать в нем.
— В каких отношениях вы состояли с Брайаном Олдером?
— В сугубо профессиональных. Он был моим пациентом.
— Он следил за вами два раза как минимум.
«Кто ему рассказал? Нейтан? Блейк? Люк?»
Больше не знал никто. Когда я сообщила полиции, что за мной следили возле кустов, я понятия не имела, что это был Брайан.
— Вы можете не отвечать, — вмешалась Джуди.
— Вы не сказали полиции, что Олдер следил за вами, даже после того, как тело Кэрол Уайт было обнаружено в том же месте. Почему вы этого не сделали?
— И на этот вопрос вы можете не отвечать. — Джуди наклонилась ко мне так близко, что я ощутила запах ее помады. — Вы не обязаны отвечать, если не хотите.
Она была права, и на несколько минут я почувствовала себя в безопасности. Я чувствовала себя так, даже когда инспектор Уэйнрайт наклонился к сумке возле своих ног и достал из нее коричневый конверт. В конверте была пачка фотографий, которую он веером разложил на столе, будто открыв выигрышную карточную комбинацию.
На снимках я увидела себя и Люка — обнаженных, вместе. У меня закружилась голова, мне захотелось закрыть фотографии руками и спрятать. То, что на них было, принадлежало лишь нам одним.
— Вы, конечно, уже их видели. — Инспектор внимательно наблюдал за мной.
Я отрицательно покачала головой.
— Они лежали в конверте, который мы нашли в сумке у вас дома. Он адресован вам и, судя по почтовому штемпелю, отправлен в прошлый понедельник. Конверт был вскрыт, вы наверняка их видели.
Я снова посмотрела на конверт и на этот раз увидела тот слабый отпечаток ботинка, менее заметный, чем раньше, но довольно отчетливый.
— Вы отчасти правы, — медленно проговорила я. Мне казалось опасным соглашаться с инспектором, будто я ненароком могла признать свою вину. — Этот конверт доставили мне домой, но я не знаю точно, когда. Я увидела его только в среду утром, подняла с пола и взяла с собой на работу. Я даже вскрыла его, когда туда добралась, но внутрь не заглядывала. У меня уже начинался прием, поэтому я положила его назад в сумку, а потом совершенно забыла.
Та среда длилась долго. После клиники я приехала домой и обнаружила комнату, вымазанную желтой краской, привела ее в порядок, а позже муж занимался со мной сексом, который напоминал изнасилование, и конверт напрочь вылетел у меня из головы. Но это были не те оправдания, которые можно было использовать в защиту.
— Пожалуйста, изучите фотографии хотя бы теперь. — В голосе инспектора звучало презрение. Было ясно, что он мне не верит. — И подтвердите, что между вами и обвиняемым была интимная связь.
Качество снимков было идеальным. Мы с Люком лежали на диване у меня в гостиной и занимались любовью, но не выглядели порочно, как сказала бы моя мать, или непристойно, как мог думать детектив. Мое тело было наполовину прикрыто телом Люка, я выгибала шею назад, а он склонялся надо мной. Объятия внутри объятий, дуги и круги: изгиб его спины, обрамленный обручем моих ног, его шея в кольце моих рук. Даже сейчас, даже здесь меня переполнило то глубокое любовное переживание. Были и другие снимки: Люк, гладящий меня по волосам, его губы, касающиеся моего уха. Если фотограф хотел добиться скандального эффекта, у него ничего не вышло: снимки излучали нежность. Мои глаза наполнились слезами.
— Да, это мы с Люком.
Инспектор Уэйнрайт сложил фотографии и убрал их обратно в конверт. Он опустил подбородок, но не сумел скрыть промелькнувшего удовлетворения. Пришла пора позвать укрывавшихся от солнца на корме жену и детей и похвастать перед ними уловом — рыбой, которая наконец попалась и лежала перед ним на палубе, беспомощно хватая воздух ртом.
Глава 26
Июнь 2017 года
Двойные двери в сад Виктории были широко распахнуты, медовый аромат роз проникал в гостиную вместе с мелодичным пением дрозда. Вечер выдался жарким и предгрозовым. Духота нарастала весь день. Виктория гремела кастрюлями на кухне. Прошло двенадцать часов с тех пор, как я сидела на синем стуле в ее дворе, пытаясь переварить новость о Брайане, и чуть меньше с того момента, как Люка запихнули в полицейскую машину. Багаж Виктории был заново упакован и возвращен в холл, косметичка лежала сверху. Утром она отправлялась в Стоунтаун на Занзибаре фотографировать двери с арабской вязью для «Санди таймс», но все же решила перед отъездом собрать нас вместе.
Обжигающий вкус виски немного облегчил боль в моем горле. Весь день, сдерживая слезы, я выслушивала и осматривала пациентов, отвечала на телефонные звонки и выезжала на дом, но сейчас на меня волной нахлынули воспоминания о событиях последних двадцати четырех часов. Я беспрестанно думала о жестокости Нейтана в постели, убийстве Брайана и срыве Люка.
Днем за кофе Роджер поделился со мной слухами, которые узнал от одного из пациентов. Поговаривали, что Брайан был богат и прятал свои деньги дома. Роджер не слишком верил в это, но проворчал, помешивая кофе, что большинству людей всегда есть что скрывать, только правда в конце концов выплывает наружу. Бетти, собиравшая чашки, успокаивающе положила ладонь ему на плечо. О Люке мы не говорили: новости о нем сюда еще не дошли. Проверив в компьютере списки пациентов, я узнала, что Люка перевели к Роджеру четыре месяца назад, но больше он в нашу клинику не возвращался.
Весть об убийстве Брайана распространялась со скоростью лесного пожара. Люди были напуганы: погибли уже два человека, а маньяк не был найден. Жестокие смерти Брайана и Кэрол связывали воедино, о них говорили по радио в машине и с экранов телевизоров в домах пациентов, которых я посещала. Когда я ехала с работы, на улицах было тихо, но в воздухе висело напряжение. Полицейские были повсюду, они ходили от дома к дому, их машины выстроились вдоль обочин, слышалось стрекотание вертолета. Дом Брайана показали в вечерних новостях, сине-белая лента пересекала дверь, вход охраняла полиция.
Виктория поставила передо мной освежающий напиток, лед звякнул в стакане среди веточек мяты. Она присела на подлокотник дивана напротив меня, разгладила свой пятнистый фартук и заправила за ухо выбившуюся прядь розовых волос.
— Эбби звонила. Меня поражает, что Офелия с Блейком обсуждают все при ней. Похоже, они ее вообще не замечают. После того как Люка увезли, Офелию опрашивали полицейские. — Виктория запнулась и посмотрела на меня.
— Все в порядке. — Я отхлебнула коктейль. Казалось, алкоголь проникал до самых костей и постепенно восстанавливал мои силы. — Ты можешь рассказать мне все как есть.
— Они собираются выявить связь между Люком и этими убийствами.
Воцарилась тишина, только дрозд пел в саду как ни в чем не бывало. Я поставила стакан на стол. Мне и в голову не приходило, что у полиции может возникнуть идея о причастности Люка. Она была абсурдна.
— Он был вне себя от страха, — сказала я. — Не понимал, что творит. Как можно подозревать его в убийствах?
Причины для подозрений, конечно, имелись. Я понимала это, хоть и возражала. Полицейским было известно, на что может толкнуть психопата страх. Но они рассматривали болезнь, а не конкретного больного. В отличие от меня, они не знали, что Люк не способен никому навредить — при обострении он становился еще нежнее. Нежным, как никто другой.
— Эбби говорит, он был как зверь, когда его забирали. Должно быть, они подумали… — медленно начала Виктория.
— На него навалились, — быстро перебила я. — При остром психозе так бывает. Его окружили, и он защищался, потому что был в ужасе. Но это не значит, что он убийца.